Людмила Шевцова - Наследник

Людмила Ивановна Шевцова

Окончила факультет журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова.

Живет и работает в Москве.

Творческая деятельность Людмилы Шевцовой многие годы была связана с работой в детской редакции первого канала телевидения. С ее участием создавались такие передачи для детей, как «С утра пораньше», «До шестнадцати и старше», «Будильник», «В гостях у сказки», «Аукцион чудес».

Людмила Шевцова в качестве художественного руководителя принимала участие в создании совместного российско-американского детского телевизионного проекта «Улица Сезам». Она является автором кукольных персонажей российской версии программ, а также – более 40 игровых, документальных и мультипликационных сюжетов. Лауреат международного фестиваля телевизионных документальных фильмов для детей. Первая премия за фильм «Забор» (автор сценария, 1990 год), он признан лучшим фильмом года.

Многие годы Людмила Шевцова возглавляла театральный отдел Студии литературно-драматических передач на первом канале, она стала автором более семидесяти документальных и публицистических фильмов, творческих портретов известных актеров, писателей, художников.

Андрей Миронов, Мирей Матье, Владимир Высоцкий, Элина Быстрицкая, Юрий Соломин, Николай Сличенко, Юрий Васильев, Валентина Пономарева, Леонид Утесов, Михаил Жванецкий, Александр Михайлов, Олег Басилашвили, Аркадий Райкин, Владимир Этуш, Олег Меньшиков, Булат Окуджава, Борис Пастернак, Корней Чуковский, Михаил Шатров, Илья Глазунов, Михаил Зощенко, Зиновий Гердт, Геннадий Хазанов, история Петровского парка… Это далеко не весь перечень ее работ.

Людмила Шевцова – автор художественного фильма-притчи «Мой тяжкий крест». Показом этого фильма открывался телеканал «Культура». Фильм переведен на иностранные языки и демонстрировался на телеэкранах за рубежом. Она автор документального цикла «Литературное Переделкино» (10 фильмов), который вошел в золотой фонд культуры.

В 2004 году в белорусском издательстве «Тон пик» вышел сборник ее рассказов «Иногда и судьба берет выходной». Книга переиздавалась дважды. На заре своей журналисткой деятельности, будучи спецкором газетных и журнальных изданий, она практически исколесила всю Россию, и ей всегда была интересна судьба простого человека. Многие ее газетные и журнальные очерки были посвящены людям, которые живут в глубинке.

Эти люди и стали прототипами ее литературных героев, к которым она относится с особой любовью, так как именно на них, простых и незаметных, держится Россия. И не только. Главные герои ее произведений – люди из мира искусства. Она прекрасно знает этот мир изнутри: с его блеском, успехами, неудачами и порой трагическими судьбами.

Я долго петлял по зигзагам судьбы в поисках прямой дороги к удаче. Но, как оказалось, все дело в ударении. В этой крохотной черточке сверху над последней гласной в моем имени…

Раньше меня звали Витек. Как дворнягу. А сейчас я Виктор. На французский манер. И звучит солидно – как сенбернар.

К ударению, разумеется, нужна родословная. Пришлось покопаться в своем генеалогическом древе и отыскать в нем французские корни. Так я стал Виктором Де Бурже. Последним отпрыском старинного французского графского рода.

– Видите, вот эти окна на втором этаже? Здесь была спальня моей пра-пра, – публика замирала, когда я показывал фотографии своего родового замка с роскошным парадным подъездом и прилегающим к нему английским парком. – Между прочим, к ней нередко заглядывал сам Наполеон! В паутине моих генов, вполне вероятно, завалялась пара его хромосом, – посвящал я их в интимный мир своих предков, рассказывая про забавные интрижки пра-пра с Бонапартом.

Некоторые тут же находили во мне отдаленное сходство с Наполеоном. Я не возражал.

Правда, там, где я родился, французами и не пахло. Но кто знает? Возможно, какой-нибудь шальной, с перепугу, и обронил каплю своего семени. Во всяком случае, говорил я как стопроцентный француз. С изысканной гнусавостью и слегка картавя. Я благодарил судьбу, что в моем родовом гнезде не было логопеда. А то он наверняка лишил бы меня французского шарма. Вот когда я оценил свой хронический гайморит. Он перестал быть болезнью. Он стал «визитной карточкой» французского рода Де Бурже.

– Ума не приложу, что мне делать с этим замком?! – этой фразой я всегда завершал свою «летопись».

Боже мой! Что тут начиналось! Меня мгновенно окружали необычайным вниманием и заботой. Тискали в объятиях и слюнявили поцелуями, нашептывая время и место для «деловой» встречи. Меня хотели и не скрывали этого. Меня обожали, как будто я только что выиграл сражение под Ватерлоо…

Я был Казановой и Бонапартом. Два в одном. Как шампунь от перхоти.

Дальше, как правило, на меня буквально обрушивался шквал советов и предложений, как сегодня наилучшим образом можно распорядиться уникальной недвижимостью и на самых выгодных условиях продать мой замок. Назывались корпорации, холдинги, банки, частные лица. Цены зашкаливали. От миллионов, которые пролетали мимо, у меня кружилась голова и холодели руки. Правда, этот материальный ущерб тут же отчасти компенсировался морально.

– Замок бесценен, господа! – прерывал я разгоряченных покупателей. Потом виновато опускал глаза и, выдержав паузу, небрежно бросал: – Дело в том, господа, что я не нуждаюсь в деньгах.

Это был удар ниже пояса. Многие его не выдерживали и старились прямо на глазах.

Я обожал эти сцены. Как истинный гурман, я смаковал чужую зависть. И испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение, наблюдая, как она пожирает их. В этот момент у меня удваивался адреналин…

Я вспоминал Жозефину. У меня был хороший учитель. Дьявол в юбке! Моцарт интриг! Редчайшая стерва и тонкий знаток человеческих слабостей. Вот кто умел виртуозно играть на низменных чувствах. Как Паганини на скрипке!

Фотографии замка Де Бурже подарил мне Леха. Давний приятель, еще с детства. Он так же, как и я, мыкался в поисках удачи и приличной родословной. Нас тогда объединяла общая цель. Правда, шли мы к ней разными путями.

Годом раньше Леха приехал в Москву и сразу же, выдержав конкурс, стал моделью одного из салонов на Кузнецком. Он был просто рожден для этой профессии. Его манера двигаться от природы была легкой и грациозной. Едва касаясь, он плыл по подиуму, волнуя и завораживая публику изящными колыханиями своего зада.