Михаил Малышев - Медлительная река. рассказы

Она русская, Соня. Улыбчивая, необъятных размеров, похожая на добрую тётушку из российской глубинки. С той лишь разницей, что, кроме русского, Соня бегло щебечет и по-турецки, и по-английски. Он турок, Ильяз. Среднего роста, подтянутый, мускулистый. Голова лысая и блестящая, как бильярдный шар. Приехали на выходные отметить праздник.

Разговорившись, узнали, что за плечами Ильяза в недавнем прошлом военная служба в Европе. Не знаю, в каких войсках, но, судя по рельефной мускулатуре, служил он точно не в писарях. Рядом с Ильязом коляска, на руках – вертлявый малыш. Сынишке около года, он активно познаёт мир, просится вниз и, зацепившись за папины руки, пробует ходить.

Соня, истосковавшись по общению на родном языке, болтает без остановки. Рассказывает о том, что женаты с Ильязом четыре года, что недавно купили дом и о том, как трудно в последнее время с работой в Турции. Человек не из местных, то есть она, русская, практически не имеет шансов найти что-нибудь стоящее, разве что может получить должность в туристическом бизнесе, встречать-обихаживать земляков. Но это ненормированный рабочий день, что для неё, молодой мамы, категорически не подходит. Ильяз, пока мы разговаривали, гулял с ребёнком и только изредка, присаживаясь за столик, вникал в разговор.

Хороший папа, правильный муж – всё понимает, предоставляет жене возможность потрындеть на родном языке. Что и говорить, молодец, но в целом ничего удивительного. Так думал я до момента, пока Ильяз не стал менять ребёнку обоссанный памперс, а Соня даже не дёрнулась встать и помочь. Она лишь с безразличием посмотрела на мужа и отвернулась, продолжая беседу. Я обалдел, понимая, как рушатся стереотипы, навязанные моему сознанию телевидением, литературой и бог ещё знает чем, по части властных турецких мужчин и покорных турчанок. Лена также удивлённо вскинула брови. Более того, она, проведя весь следующий день на пляже в окружении турецких семей, пришла к ещё более категоричному выводу – в Турции детьми занимаются только мужчины! И что таких мужиков в России не найти днём с огнём! Турецкие папы являли собой образчик отцовской заботы: везде таскали детей за собой, купали отпрысков в море, терпеливо строили вместе с ними на берегу замки из камушков, в то время как их благоверные сидели поодаль под зонтиками, попивали прохладительные напитки и сплетничали! Можно, конечно, найти какие-то возражения. Предположить, например, что в этих четырёх-пяти семьях мужья освободили супружниц от привычных забот исключительно по оказии праздника и только на несколько дней, но… В душе я, конечно, понимал, что такие отговорки слабоваты.

Забегая вперёд, скажу, что и вечером картина не изменилась. Мы уехали после обеда в Кемер, за время до ужина Соня нашла себе несколько новых подружек. Позже, вечером, когда багровое солнце нырнуло за горы, мгновенно обрушив на всех темноту, мы с Леной сидели за столиком на освещённой террасе. От моря веяло свежестью, прохладный ветерок приятно обволакивал тело. Мы пили вино и в окружении других отдыхающих смотрели представление аниматоров. Строго говоря, на представление это не очень тянуло, скорее, больше напоминало туповатый капустник. Сначала совсем не смешно, но после второго бокала – пойдёт, можно смотреть.

Так как народу в отеле прибавилось, свободных мест за столиками почти не осталось. Неподалёку от нас, в компании новых подружек, сидела Соня. Что пили девушки – я не видел. Но сидели вполне хорошо, за двумя сдвинутыми столами, живо и весело реагируя на представление. Самые шустрые пару раз даже сбега́ли на сцену, когда требовались добровольцы для конкурсов. Я поискал глазами Ильяза. Он внезапно возник из темноты, одной рукой взял бокал, чокнулся, другой рукой продолжая качать коляску. В очередной раз терраса взорвалась хохотом, грохнули аплодисменты. Ребёнок, проснувшись, заплакал. Ильяз поспешно поставил бокал и укатил коляску в укромное место – успокаивать малыша.

Жена опять восхитилась тому, с каким трепетом и вниманием турецкие мужики относятся к детям. И, наоборот, не я, а она заочно отчитала разбалованных стерв – турецких мамаш, демонстративно перекинувших на мужей заботу о детях. Я пытался возражать, но больше из-за того, чтобы завязать дискуссию, предположив, что, возможно, это только на время праздника, в повседневной жизни турчанки вполне могут быть забитыми, тихими и угнетаемыми мужьями-тиранами. Тогда мы ещё не знали, что такое турецкие женщины и каков на деле их «ангельски-послушный» характер…

Первая из таких, назойливая как цыганка, преградила нам с Леной дорогу, когда мы направлялись на пляж. Своё турецкое имя мадам не сказала, заявив, что его мы всё равно не запомним – то есть подразумевалось, что её светлый облик мы просто обязаны записать на подкорке – и назвалась по-русски Катей. Так вот, эта самая Катя являла в одном лице полный отдел продаж отеля La Perla. Хамам, спа, массаж, экскурсии в горы, на море, по горной речке, шоптуры в Кемер, Анталью, Стамбул, сумки, дублёнки, куртки с большими скидками, настолько большими, что дешевле уже только даром.

В первую встречу от наглого сервиса удалось отбояриться, сославшись на то, что идём распаковывать вещи. В дальнейшем мы очень старались быть вежливыми. Отшучивались, говорили о том, что приехали в Турцию купаться и загорать, а не тратить время на шопинг. После спонтанной вылазки в кожаный супермаркет объясняли, что всё, поздно, самое необходимое закупили и больше покупок никаких не планируем. Вернувшись из поездки на горное озеро, объясняли, что подобных экскурсий с нас хватит. Все усилия были напрасны. Девушка Катя отказывалась что-либо понимать. Насупив брови, с упрямо-тупым взглядом она выслушивала жену и говорила:

– А массаж? Есть окошко на 11.00. Записываю?

Подобный беспредел продолжался изо дня в день, и каждый раз Катя вела себя всё наглее. Первой не стерпела Лена, когда наша подруга по-свойски плюхнулась к ней на лежак, заявив, что присела поговорить по душам.

Лена, сдержав себя ценой неимоверных усилий, спросила:

– Вы полагаете, мне в России не с кем было беседовать? По душам? И я приехала в Турцию ради общения с вами?

– А что такого? – последовал наивный в своей тупости ответ. – Я же не работать вас заставляю, мы просто поговорим.

После этого долготерпимость жены смыла волна накатившего гнева, и Катенька нарвалась на ответ, достойный российской женщины, которая, как известно, и в горящую избу, и коня на скаку… Я тут, к слову сказать, припомнил годы студенческой юности, когда моя будущая супруга, облечённая полномочиями комсомольского лидера, могла при случае гаркнуть так, что в момент прекращала драку в университетской общаге. Одним только голосом разгоняла воинственных студиозусов по углам. За что, признаюсь честно, и полюбил…