Аркадий Крумер - Майсы с пейсами. Серия «Писатели Израиля»

…И вот проводили этого счастливчика Сему, и полетел он в Германию. А родня уже ждет от него посылки, потому что когда он на проводах сильно выпил, он за столом клялся своей новой вставной челюстью, что забросает их мануфактурой и денежными переводами! А это клятва серьезная, учитывая цены на протезирование.

Но вместо этого случилась дикая история! На следующий день после триумфального отъезда в Германию, Сема, не живой, не мертвый вдруг возвратился обратно на родину в город Могилев. Представляете?!

Оказалось, что на границе вышел жуткий конфуз, потому что когда Сема Зельцер вышел на германский трап и увидел новую немецкую родину, он просто обалдел от свалившегося счастья! И, поэтому, выкрикнул первое, что пришло ему в голову. Но, на беду, первое, что пришло ему в голову, было «Хайль Гитлер!» Злого умысла в его выкрике не было, он просто по-немецки ничего больше не знал. Ну, разве что, «Хенде хох!». что было бы, наверное, лучше.

В, общем, иммиграционная служба Германии тут же закрутила Семе руки и этим же самолетом отправила обратно, за пропаганду нацизма.

И потом еще много лет, когда Сему подначивали и просили рассказать, почему ему не удалось стать хером, он запальчиво объяснял, что его выгнали из Германии, потому что там, живут одни фашисты!

В июле 1967 в Орле случилась невероятная история: три простых орловских парня Толя, Витя и Коля предстали перед местным судом за то, что сильно надавали по ушам двум обычным евреям Яше Гуревичу и Мише Рабиновичу.

– Гражданин судья! Клянусь самогонным аппаратом, мы не виноваты! – чуть не плача рассказывал на суде Толя. – Распили мы, значит, дома пол-литра и включили радио на полную катушку, чтоб соседи не слышали, как мы песни будем горланить, потому что, они шум сильно не любят, а тут слышим, наш диктор гробовым голосом сообщает, что евреи уже в Газе!..

– Ну, тогда мы распили с горя еще пол-литра, – встрял в разговор Витя, – и слышим, а они уже на Суэцком канале! А он нам не чужой! Тогда мы пошли в магазин, взяли от отчаяния еще пол-литра, и распили тут же, не отходя от прилавка!..

– А потом, глядим, а евреи, ну, эти двое, уже тут, прямо возле нашего магазина «Вино-водка-закуска» стоят!.. А он нам родней даже Суэцкого канала! – с надрывом в голосе заговорил Коля.– Ну, вот и пришлось нам от них Россию спасать вместе с нашим магазином! Потому что, это у нас самое что ни на есть дорогое на свете!

Мадам Конюхова была заместителем парторга одной орденоносной фабрики. Советскую власть она любила даже больше, чем эскимо на палочке! Да что там эскимо, любила даже больше, чем конфеты «Грильяж», за которые в ту далекую пору многие бы запросто могли продать родину или лечь в постель с директором кондитерской фабрики!

Мадам Конюхова никогда не была худой, что очень важно для нашего повествования. Вообще, про человека пятьдесят шестого размера сказать «худой» просто неприлично, а вот сказать на нее мадам очень даже уместно. Вид сзади у нее был просто угрожающий. Когда она шла, издалека казалось, что на вас грозно надвигается танк Т-34. Она была человеком приличным. Говорят, что даже в санаториях она ничем не была запятнана и отказывала даже членам партии, депутатам горсовета и даже директорам кондитерских фабрик

Мы не стали бы так подробно вдаваться в детали ее конституции, но для нашей истории очень важно, что она была человеком весомым, причем, не только в общественном смысле этого слова.

А теперь о самой истории. В тот год день рождения Ленина выпал на субботу. И, как говорится, сам Бог велел народу выйти на субботник, хотя приказ исходил не из небесной канцелярии, а прямо из кремлевской! Фабрике «КИМ» поручили на субботнике ответственный участок: уборку строительного хлама на новом меховом комбинате, который вот-вот должны были пускать! Делали это, по-видимому, для того, чтобы партработник мог норковую шапку получать не раз в два года, а хотя бы раз в год!

…Когда нас туда привезли, нам предстала интересная картина. Перед корпусом мехового комбината было море жижи. Складывалось впечатление, что ее сюда специально завозили. Одним словом, пробраться туда было невозможно. Кто-то сказал, что с обратной стороны жижи меньше, но идти туда было далеко. А время было дорого! Субботник-то проходил под девизом «Не минуты простоя!». И зам. парторга Конюхова приказала достать хоть из-под земли доски. Да что там из-под земли, они и на земле валялись в неограниченном количестве. Доски быстро набросали на жижу, но на ту сторону идти никто не решался. И тогда Конюхова вспомнила слова: «У коммуниста есть только одна привилегия – первым идти в бой!»… Да, чуть не забыл. На Конюховой в тот день было настоящее английское пальто «Джерси»! Причем, такого благородного серого цвета, который бывает только у породистой лошади в яблоках! Да еще норковая шапка-папаха, которые достались ей по партийной линии.

…Короче, подобрав полы пальто, Конюхова пошла по доске. Ну что вам сказать?! Это был подвиг! Все замерли. Что там путь канатоходца под куполом цирка! Тут разворачивалось настоящее цирковое представление! Со стороны это выглядело, как преодоление водной преграды взрослым бегемотом. Наверное, о женщине так писать не прилично, но мне хочется сохранить внешнюю документальность повествования.

…На середине доски Конюхова неожиданно потеряла равновесие, хотя этого все ждали давно. И одна нога у нее соскользнула с доски. Кстати, помимо пальто джерси, на ней были зимние сапожки до щиколоток. Увы, глубина жижи на середине оказалась намного больше, чем там, где делали предварительные замеры и нога в сапоге тут же ушла в жижу по самое колено. А вторая мужественно боролась, чтобы удержаться на доске. Но скоро мужество оставило и эту ногу, и она нырнула вслед за первой. Конюхова предпринимала яростные, но бесполезные попытки выдернуть обе ноги из жижи. В это трагическое время взору людей предстала следующая картина: посреди моря грязи, почти по колено стоит фабричный зам. парторга в пальто джерси и норковой папахе. Сказать, что народ стоял безучастно, было бы неправдой. Товарищи по партии носились вдоль болота и искренне сопереживали, но броситься туда, в гущу событий, никто не спешил. Кто-то орал, что нужно звонить в пожарную, но пожара-то не было! Кто-то предлагал в обком партии, но Конюхова сразу запретила об этом даже думать! Хорошенькая картина: на коммунистическом субботнике Зам. парторга, вместо того, чтобы руководить, по сути, стоит по колено в дерьме! Самые же смелые требовали поднять вертолетный полк или зацепить Конюхову багром и тащить. Конюхова же продолжала попытки вновь забраться на доску! И на каком-то этапе эти усилия увенчались успехом, но выдернулась только одна и притом голая нога, а все, что было на ней, поглотила безжалостная жижа. Этой ногой Конюхова начала залезать на доску. Но доска уже была скользкой, потому что начал накрапывать дождь. И нога вновь соскользнула, но уже по другую сторону доски. Таким образом доска оказалась теперь у Конюховой между ног, и она предпринимала героические усилия, чтобы удержаться на ней сидя, как на коне. Сразу скажу, это ей не удалось и она завалилась спиной назад, но ноги при этом оставались в глубине, да и руки отправились вслед за ногами. Норковая папаха тоже потонула очень быстро, а пальто джерси оказалось очень гигроскопичным, ни дать ни взять – натуральная английская ткань. Поэтому сразу впитало в себя максимум жижи и прибавило в весе килограммов сорок. Да и сама Конюхова весила, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, центнер с лишним. Естественно, доска прогнулась и, громко булькнув, скрылась в бездонной жиже. Вместе с ней начала погружаться и Конюхова. Теперь общая картина резко изменилась. На доске виднелась только верхняя часть туловища и не сдающееся лицо зам. парторга. Случайный прохожий даже мог бы подумать, что это отважная женщина стилем «на спине» пытается преодолеть водную преграду.