Лилия Лукина - Новая судьба

– Но они должны были шевелиться, и это не могло остаться незамеченным для охраны, – попыталась возразить я, на что парень отреагировал совершенно спокойно:

– Ветер! Он качал ветки деревьев, и тень от них двигалась по земле и кустам, вот на это никто и не обратил внимания. Потом он подошел сзади к этому дереву, – он показал на мощный и старый дуб, – и залез на него.

– Дорогой мой! – иронично сказала я. – Я в детстве сама лазала по деревьям, как обезьяна, и хорошо знаю, что для того, чтобы забраться на них, нужны ветки хотя бы в пределах досягаемости, а здесь они начинаются метрах в трех от земли. Ствол же такой толстый, что его не обхватить.

– А он… – начал, было, парень, а потом сказал: – Рискнете? – и кивнул на влажную, размокшую от растаявшего снега и еще не высохшую землю.

– Рискну! – бодро ответила я, и мы все двинулись к дубу.

– Смотрите! – сказал парень и показал на свежие глубокие царапины на коре дерева с противоположной от ограды стороны. – У него на руках и на ногах были приспособления, что-то вроде когтей, так что ему ничего не стоило забраться наверх, выбрать там ветку попрочнее и поудобнее, пройти по ней до конца, раскачаться и… И перелететь через ограду.

– У него, что, крылья на ногах? – обалдело спросила я. – Тут до ограды метров семь, не меньше… Ладно! Пусть шесть, если считать длину ветки! Да и там, уже внутри усадьбы, ему, как минимум, еще два метра запаса надо было иметь. Итого: восемь. Для того, чтобы прыгать, ему нужен был запас высоты. Ограда со всем, что на ней, вкупе дает четыре метра, так что прыгать ему нужно было метров с пяти, а, скорее, с шести. Предположим, что все было, как ты сказал, но с каким же тогда ускорением ему приземляться пришлось? Да он бы себе руки-ноги переломал! А он после этого еще по дому шастал!

– Да нормально он приземлился! – ответил мне второй парень. – Неаккуратно только!

– В каком это смысле? – прищурилась на него я.

– А прямо на лужайку! Ее деревья от солнца не затеняют, вот на ней молодая трава и вылезла уже вовсю, а он, падая, ее и повредил. Мы потому на вот это место, – он потопал ногой по земле, – и вышли, что там, – он махнул рукой в сторону усадьбы, – Буран, – он кивнул на овчарку, – забеспокоился. Мы его с поводка спустили, и он тут же к лужайке рванул. Присмотрелись мы, как следует, к траве и по следам на земле, а точнее, в земле, поняли, что это из-за ограды кто-то прилетел. Пошли сюда, чтобы все прочесать, а Буран нас прямо к этому дереву и привел.

– Ну, прямо Бэтмен какой-то! – раздался восторженный возглас Григория – он и сюда, проныра, пробрался! – Как же здесь интересно жить! В Америке такое только в фильмах увидеть можно, а здесь – прямо в жизни!

– Ну, что ж, давайте пойдем и посмотрим, как это все с другой стороны выглядит. – Я взяла Григория под руку и двинулась в обратный путь, негромко и с ласковой угрозой в голосе отчитывая его: – Гришенька! Твое дело – компьютеры, программы и все такое прочее. И сейчас тебе следовало бы, как и обещал, что-то там с письмом мудрить или рядом с отцом сидеть и досье изучать – вдруг тебе с твоим нестандартным, как мне Егоров сказал, мышлением какая-нибудь светлая мысль в голову придет, а ты тут зря время теряешь, по пленэру таскаясь.

Григорий насупился, обиженно пошмыгал носом, но ничего не сказал и я поняла, что он со своей неуемной, нерастраченной в детстве, которого у него, в общем-то, и не было – какое же детство в интернате? – тягой к приключениям будет постоянно путаться у меня под ногами. Почти со скандалом отправив его обратно в «техцентр», я вместе с Николаем, Вадимом, Светловым и его парнями прошла до лужайки, которую уже начало пригревать, а заодно и освещать, скупое по ранней утренней поре апрельское солнышко. И, только низко наклонившись к земле, я смогла разглядеть, что трава действительно была немного, почти незаметно примята.

– Интересно, как же этот супермен обратно выбрался? – устало спросила я.

– Еще не знаем, – пожали плечами парни. – Будем искать!

– Ну, бог вам на помощь! – сказала я. – И поторапливайтесь, ребятки! Сами понимаете – время дорого!

Светлов остался со своими бойцами, а мы направились в «техцентр» и по дороге Егоров, видя мой совершенно убитый вид, шепнул мне на ухо, явно желая немного отвлечь:

– Ленка! Я забыл тебе сказать, что нарыл кое-что по «осам», да только все на английском языке, а я в нем – ни бельмеса – я же немецкий учил. Я тебе звонил в санаторий, когда все это нашел, да твоя церберша, в смысле, Галина, меня отшила.

– П-п-по «осам»? – заикаясь от волнения, спросила я и потрясенно воскликнула: – Как же ты умудрился? Без знания-то языка?

– Обыкновенно! – отмахнулся он. – Неужели ты думаешь, что для того чтобы латинскими буквами написать слова «оса» и «Остерин» нужно обязательно язык знать. Ну, в общем, написал я их и стал шарить. Вот и нашел. Делов-то!

– Мыкола! Ты гений! – восхитилась я.

– Сам знаю! – самонадеянно заявил Егоров и тут же улыбнулся, чтобы я не подумала, что он это всерьез, а я тут же всполошилась:

– А Григорий этого не видел? Для него же английский практически родной! А то с его характером…

– Ленка! – укоризненно покачал головой Колька. – Это я только с виду полный дурак, а на самом деле – всего лишь полудурок и понимаю, что спички детям – не игрушка. И, попади ему это в руки, он таких дров наломает, что потом хлебать – не расхлебать!

И тут мне пришла в голову очень неплохая идея, и я обратилась к Вадиму, который шел, напряженно о чем-то думая, немного в стороне от нас.

– Вадим! – позвала я его по имени, справедливо решив, что, если уж я со всеми остальными на «ты» и без прочих официальностей, то и с ним можно. – Что ты знаешь обо всей этой истории с «осами»? – спросила я, когда он подошел поближе. – Я потому спрашиваю, что Николай сумел обнаружить некоторые документы о них, но они на английском языке. Отдавать их для перевода Григорию – так потом беды не оберешься, а в чужие руки – вообще, нельзя. Так не мог бы ты?..

– Я понял, – кивнул головой он. – Об «осах» я знаю, естественно, все тоже, что и вы…

– «Ты!» – поправила его я.

– Хорошо! – кивнул он. – Ты с Павлом Андреевичем и Владимиром Ивановичем – это же моя работа. Так что я их, конечно же, переведу. Где они?

– Здесь, – ответил Николай. – В смысле, в «техцентре». Я думал, что, поскольку ими никто больше не интересуется, то эта тема уже и закрыта навсегда. Я о них потому никому и не говорил.

– Тогда давай мухой за ними и неси сюда – мы с Вадимом в кабинете будем, – предложила я, и Егоров почти бегом бросился за документами.

По дороге в кабинет я попросила Вадима организовать нам туда кофе, побольше и покрепче.

– Вообще-то, ты, Елена, – усмехнулся он, – уже и сама можешь здесь распоряжаться.