Лилия Лукина - Новая судьба

– А потом куда, Елена Васильевна? – спросил меня сидевший на переднем сидении охранник.

– Потом заедем ко мне домой за вещами, а ночевать я буду в усадьбе, – ответила я, а сама подумала, что с гораздо большим удовольствием я переночевала бы в своей квартире, но в этом случае, я ни секунды в этом не сомневалась, ребятам придется всю ночь дежурить у меня под окнами в машинах и на лестничной площадке, а я вовсе не собиралась осложнять им жизнь.

На скамейке автобусной остановки на въезде в слободу, как и почти год назад, сидели два цыгана, и один из них при виде машин тут же достал сотовый и начал кому-то названивать.

– О, господи! – не выдержав, вздохнула я, предчувствуя, что меня и здесь вместо обычного делового визита ждет целое светопреставление. – Если они запоют: «К нам приехала! К нам приехала!», то я и не знаю, что делать!

– А выпить шампанское, которое вам поднесут, и потом деньги на поднос положить, – тут же авторитетно заявил тот же охранник – за старшего он у них, что ли?

– Ты-то откуда это знаешь? – удивилась я.

– В кино видел! – охотно отозвался он, на что я иронично хмыкнула:

– Да уж! Заслуживающий всяческого доверия источник информации.

Тем временем, мы уже ехали по улице слободы и я, работая за штурмана, давала указания, куда сворачивать, чтобы попасть к дому Прохоровых, около калитки которого я, как и предполагала, увидела целую толпу, явно ожидавшую меня.

– Милости просим, Елена Васильевна! – радушно пригласил меня седобородый старик, которого, как я теперь знала, звали Диметр Романович (Слава богу! Обошлось без шампанского!), а все остальные, включая и его дочь Галину-Певунью, улыбаясь, приветливо кивали и даже кланялись. – Ждем вас! Как Ксана позвонила, что вы к нам собираетесь, с тех самых пор и ждем! Прошу! – распахивая передо мной калитку, пригласил он.

– У вас там вроде собака была, – напомнила я.

– Не бойтесь, Елена Васильевна! – успокоил он меня. – Она привязана! Да и не тронет никого, коль не прикажут.

Сидевший возле своей будки жутких размеров пес при виде нас вскочил и яростно завилял хвостом. Ну, это он не мне, а хозяину, успокоила себя я – еще не хватало думать, что уже и малознакомые собаки мне свое почтение выказывают.

– Прошу к столу! – сказал Диметр Романович, едва мы вошли в дом.

– Вообще-то, я по делу, – попыталась запротестовать я, но он даже слушать не стал:

– Обидеть нас хотите? – с напускной серьезностью спросил он. – Мы готовились! Дочка свои пироги фирменные испекла: с бараниной и петрушкой, а вы? А о делах и потом поговорить можно! Не убегут дела-то!

– Ой, убегут, Диметр Романович! – вроде бы шутливо сказала я.

– А мы их догоним! – рассмеялся он. – Чтобы от цыган да кто-то убежать смог? Да не было такого никогда! И впредь не будет!

Стол ломился! Какие там, у черту, пироги! Там было столько и всего, словно они ждали в гости не одну меня, а соседний цыганский табор.

– И служивых ваших покормим! – заверил меня старик и, разлив теперь уже действительно шампанское, предложил: – Ну, за должность вашу новую, Елена Васильевна! Чтобы работалось вам на ней долго и счастливо!

Потом мы пили за здоровье Павла Андреевича, Владимира Ивановича и мое собственное, да все это под невероятно вкусную закуску. Почувствовав, что начинаю понемногу осоловевать, я отвалилась от стола и, закурив, напомнила, что приехала все-таки по делу, справедливо опасаясь, что очень скоро цыгане разгуляются напропалую и действительно перейдут к песням и пляскам.

– Ох, Елена Васильевна! – вздохнул старик. – Знали бы вы, сколько добра для нас Павел Андреевич сделал! Поняли бы тогда, как мы рады, что помочь ему хоть чем-то можем! Что же за дело вас к нам привело такое срочное, что вам и праздник не в праздник?

– Плохое дело, – коротко ответила я и Диметр, сразу посуровев, единым только взглядом выслал всех из комнаты, где остались только мы с ним да Певунья с мужем.

– Говорите, Елена Васильевна! – серьезно сказал он. – Мы для Матвея хоть луну с неба достанем!

– За луной лазить не придется, – успокоила я его. – А вот одного подлеца в Баратове найти надо. Ваши люди всюду бывают, все видят и все слышат, им и карты в руки. Он ото всех скрывается, может, конечно, и внешность изменить, но вы уж постарайтесь! Десять тысяч долларов тому, кто его найдет, – и я, достав из сумки портрет Коновалова, протянула ему.

– Деньги у цыган лишними никогда не бывают, – сказал Диметр, беря портрет, но едва он взглянул на него, как подскочил на месте и из его горла вырвался какой-то утробный, звериный рык.

– Я смотрю, вы с ним знакомы? – осторожно спросила я, внимательно глядя на него, причем мое немного отупелое от обильной трапезы состояние тут же улетучилось.

Но Диметр ничего мне не ответил и продолжал смотреть на портрет, а лицо его было искажено гримасой такой неистовой ненависти, что даже мне стало не по себе.

– В Баратове он, говорите? – спросил он, наконец. – Ох, и праздник вы мне сегодня устроили, Елена Васильевна! Великий праздник у меня сегодня! Да я сам вдвое больше готов отдать, чтобы только этого мерзавца перед собой увидеть!

– Встречались вы с ним, значит, – уверенно сказала я.

– Ох, встречались мы, Елена Васильевна! – продолжая неотрывно смотреть на портрет, прорычал старик. – Он брата моего защищал! Много денег мы ему тогда заплатили! Сколько сказал, столько и дали! А потом он еще денег попросил, говорил, что для судьи. Да вот только, когда на суде мать моя, покойница, царствие ей небесное! – Диметр размашисто перекрестился и, все больше и больше распаляясь, продолжал: – На судью того поглядела, так тут же и сказала, что тот этих денег и в глаза не видел. И дали моему брату срок немереный! И заразился мой брат в колонии туберкулезом! И помер брат мой родной! – уже почти кричал он. – Я еще сразу же после суда хотел с этой мразью посчитаться! Несмотря на то, что у него крутые уголовники в лучших друзьях ходили! Да вот только мать моя сказала, чтобы отступился я до поры, что наступит мой день, и пересекутся наши с ним дорожки, и отомщу я ему за брата! Вот этот день и настал!

– Успокойтесь, Диметр Романович! – попросила я. – Давайте сядем и спокойно поговорим. Уголовники теперь за Коноваловым не стоят. За ним теперь, вообще, никто не стоит. Да вот беда в том, что он нам живым нужен. Слышите меня, Диметр Романович? – уже громче сказала я. – Он нам нужен живым!

– Живым, говорите? – переспросил меня старик и, словно очнувшись, твердо пообещал: – Хорошо! Я найду его, во что бы то ни стало, и отдам вам живым! А сейчас, – он кивком показал зятю на дверь, – мы вас оставим ненадолго – надо людям сказать, что враг наш общий объявился. Вы не волнуйтесь, Елена Васильевна, его с завтрашнего дня все от мала до велика, и дети, и старики искать будут и в городе, и в окрестностях. Под землей найдем! – с угрозой пообещал он и вышел вслед за зятем, а мы с Певуньей остались в комнате вдвоем.