Александр Мищенко - Саваоф. Книга 2

Вернусь, однако, к русисту нашему Оскару Хабиденову и прозвучавшему на интернет-холме про ненавистное мне понятие. Так скажу я по реченью Оскара, что мне, сиволапому, только и не хватало такой политграмоты, какой пришлось внимать, насчет жлоба. А судит о нем Александр Зеличенко просто и доходчиво. Жлобами он называет тех, у кого преобладают личные мотивы. Жлобы, по политграмоте Зеличенко, не делают революции, их делают революционеры. У Владимира Ильича Ленина был в роду один еврей, но вождь наш мало или почти не придавал этому значения. Для него звучало как национальность одно: революционеры. Участие жлобов в этом деле ограничивается только утаскиванием из разграбленной помещичьей усадьбы бархатных штор на платье жене а карателями на Украине – ценных вещей из квартир в Донбассе. Оттуда же угоняли они на воровские рынки легковые автомобили… Но все это – дорога в никуда. Верно ведь и глубоко, Саша. Но дале. А вот «честное государство», или «доброе государство», или «честное и доброе государство» годились бы. Точно, согласен. И такие идеи в среде сегодняшней оппозиции тоже есть. Но они пока только-только начинают просверкивать. Их оппозиции еще предстоит осознать. Ничего не скажешь: мудрые ребята выступают на интернет-холме. Ибо приходит время засучивать рукава и созидать, воткнув штыки в землю, – пахать, сеять, веять, строить, плотничать и прочее, но революционеры не у дел оказываются. И чего революционерить ныне, когда Президент наш В. В. Путин свершил самый гениальный, может быть, политический, государственный ход: жестко и решительно заявил, что медицина и образование в России будут бесплатными. А это ведь то завоевание социализма в СССР, чему завидовали во всём мире… Думаю теперь о будущем внука-десятиклассника Илюши, что, слава богу, не придется ему, оставшемуся без отца, Сереженьки нашего, безвременно покинувшего во цвете лет этот мир, платить за учебу в университете. И две у нас с женой ныне заботушки: судьба внука и возможность поскорее сделать памятник сыну. Полтора года прошло после его скоропостижной смерти, а Нинуля моя почти каждый день плачет, я же держась тверже, по-мужски каждодневно осознаю, как нелепо это и неестественно, противу природы, когда родители хоронят детей… Как бомжи политические: нет у них места жизни. Зато они «профессиональные патриоты», а это вам не фунт изюму. беспартийный дал в Сети такой отзыв: «Ну надо же, Удальцов революционером себя объявил! Ну конечно, бабки-то отрабатывать надо! Нашел себе занятие по-жизни – народ баламутить, чем не заработки! Нашим сегодняшним пенсионерам такие и не снились! Лучше бы на благо Родины поехал в Сибирь, город построил, добычу и переработку чего-нибудь затеял. А так, на публику работать, спина-то не гнется, а язык – без костей. Тьфу!» Вопрос серьезный. Видится человеку, ввязавшемуся в дискуссию, будущее революционера, «профессионального патриота» в труде на необъятных пространствах России. Там, скажем о том, где нашли себя и декабристы. На Сенатской же площади революционность, оппозиционность, протестность этой молодой поросли России не равна была их уму и вселенской предназначенности. А в литературе что?

Общаюсь с главным редактором «Литературной России» Вячеславом Огрызко. Товарищ наш классный, он в критике – беспощадный Базаров, не дай бог попасть под его скальпель. Другого такого я не знаю. Слава Огрызко знает это. ОГРЫЗКО. Истоки фамилии. Несмотря на свою очевидность, Огрызко, Огрызков, Огрызлов – фамилии не с одним значением. Бытовали прозвища Огрызко, Огрызок со значением «остаток, кусок чего-либо». Их могли получить либо нищие, питающиеся подаянием с чужих столов, либо выделенные из семьи за провинность на выселки. В других говорах, например, на Вологодчине, Огрызок – это тщедушный, низкорослый слабак, а в Смоленске так дразнили сварливого несговорчивого человека. Это вполне соответствовало другому прозвищу – Огрыза: грубиян, вечно всем недовольный, резкий, огрызающийся. Первые Огрызы превратились в Огрызовых, Огрызиных, Огрызинских. (Источник: «Энциклопедия русских фамилий. Тайны происхождения и значения.» Ведина Т. Ф., М.: АСТ, 2008.) Препарирует писателей Огрызко так, как что инда мороз по коже прохватит, подумаешь когда, что сам можешь попасть под нож его. Созвучен товарищ мой с виртуальным неким Малютой Скуратовым в отечественной литературе, что не может не внушать страха любому словеснику. Скажешь лишь тут, реминисцируя с Некрасовым:

Не раз убеждался я в том, что к генетике своей в прибавку имеет Огрызко доступ к «досье» разным и спецархивам, какими известен резидент «красной паутины» Александр Байгушев, но на этот счет домысливать ничего не буду.

Итак, общение с Огрызко.

– Пользуюсь случаем, Вячеслав Вячеславович, что ты в Тюмени, побывал в Тобольске. Ты – в Западной Сибири, где ныне – пассионарная вершина мира. Ты побывал на презентации «Сибирской книги» Омельчука. Ты – в пекле творческой жизни. Обращаюсь к тебе как столичному критику-эксперту:«Изрони золотое слово со слезою смешанное, в Литературный манифест Автора, пронизывающий так или иначе мой «Дом под звездами». Будем исходить из того, что «у нас была великая литература», как это прокламирует «ЛР». Прошу принять во внимание и мою собственную позицию на этот счет. Я могу сказать об отечественной литературе на рубеже двух тысячелетий: ты и убогая, ты и великая. Итак, вопрос: «Что ты можешь сказать о литературе нашего времени? Какой видишь литературу ХХ1 века?»

Деконструкция: долгоиграющий «эксперт».Увильнул от меня Огрызко по вполне извинительным обстоятельствам, жду от него ответа письмом уже в 2009 г. Но частичную экспертизу получил в свежем номере «Литературной России». Вячеслав издал Словарь «Кто сегодня делает литературу». Независимого обозревателя из Германии Юрия Осипова изумляет доскональное знание автором подноготной почти всех писателей, чьи имена сегодня на слуху. Выразительно и метко, в иных случаях прямо-таки пригвождая «подследственных», он словно булавкой нанизывает их в свой обширный и пестрый гербарий. Многоведущ и глубок критик, этот современный Карамзин, по представлению писателя из среды стратегических разведчиков Александра Байгушева. Итак, истинно в русском наотмашь разгуле своего критицизма:

«Гувернантка русского феминизма» (Мария Арбатова).

«Багаж из старых анекдотов» (Аркадий Арканов).

«Ошибка Твардовского» (Константин Ваншенкин).