Олег Ёлшин - Сколько жизней у Чайки

– Конечно. Я понимаю. Я все сделаю!

– Сделайте, милая, будьте так любезны…

В эту минуту она разговаривала с самим Мастером! Так в театральных институтах называют педагога, который возглавляет курс. Несмотря на молодой возраст, он уже успел снять несколько фильмов и сделать себе громкое имя. Приехав в Москву, она с блеском выдержала вступительные экзамены в школу-студию при «Мосфильме», поступив к нему на курс. Только пришлось соврать, что окончила восьмилетку, и теперь не знала, что ей делать. Прошла неделя, другая, уже наступил август. Оставалось совсем немного, и скоро обман вскроется. Однажды их курс был созван на собрание перед началом учебного года, куда она явилась, сгорая со стыда – за это время так ничего и не придумала. Неужели ее выгонят? – думала девушка. Когда все разошлись, она осталась в комнате наедине с Мастером.

Тот долго пристально на нее смотрел, ничего не говоря.

– Ваши документы так и не пришли, – наконец услышала она голос человека, которого уже боготворила. Она не знала, что сказать! Понимала одно – сейчас решалась ее судьба. Проще было стоять на прослушиваниях, читая монологи и басни, стихи, петь и танцевать, проще было выдерживать невероятный конкурс, чем сдавать этот экзамен – последний.

– О! Документы, – вырвалось у нее. И, неожиданно для себя, улыбнулась. Словно, какой-то голос шептал ей, подсказывая, что нужно говорить:

– Нужно стоять до конца, стоять на своем, – настаивал он, – а там будет видно!…

И девушка быстро затараторила, нервно жестикулируя:

– Действительно! Документы! А ведь я им звонила! Я писала! Они все обещали, обещали… Потом приехала в свой город, но школа была закрыта на каникулы. Конец учебного года, что поделаешь. Там шел какой-то ремонт. Грязь, кирпичи, стройка. Все в лесах! Пыль несусветная! Учителя разъехались кто куда. Потом вернулась в Москву, снова звонила. Мне обещали все сделать. Иногда кажется, словно везут мое письмо на перекладных, на стареньких лошадях, а вокруг пурга, и почтовая карета вязнет в глубоком снегу. Какая карета – на дворе 20 век! Какая пурга – сейчас август, а там все снега и снега, и холодная зима. Теперь каждый день я захожу на почту и задаю один и тот же вопрос! Голова идет кругом! Вот и сегодня утром была там. А мне сказали…

Все это время Мастер с интересом слушал девушку, прищурив глаза, словно репетировал сцену или делал кинопробы на роль, наконец, спокойным голосом перебил:

– Закончили?

– Да… Нет… Не знаю, – тихо прошептала она и умолкла. Голос тоже молчал.

– Тогда скажу я… А нам на почте сказали, когда мы уже сами сделали запрос в вашу школу, что ответ пришел. Пришел всего за два дня. Вот так… И никакой пурги, как вы изволили фантазировать, не было! И лошадей тоже. Сдохли все лошади еще в прошлом веке! Пурга! Ну, надо же!

Тут он гневно сверкнул глазами и зарычал:

– А там было написано, что вам оказывается только 15! И вы… вы даже не соизволили закончить восьмилетку… Что скажете? Говорите же, слушаю вас.

– Я?… Что скажу я? – робко переспросила она. Но голос снова молчал, и что ответить она не знала.

– Да! Вы! Опять будете врать?! – он едва сдерживал себя. Он был в бешенстве, в ярости. – Ненавижу вранье! Идти в профессию актера и начинать с вранья, значит ставить на себе крест! Как вам потом поверит зритель? Ничего порочнее лжи не бывает. Вы, молодая особа, должны знать это. К тому же, явившись сюда на год раньше, вы изволили занять чье-то место, черт возьми. Об этом вы подумали? И все из-за вашего вранья!…

– Это не вранье, – вдруг спокойно перебила его девушка. От возмущенья он чуть не задохнулся.

– А что же?

Небольшая пауза повисла в аудитории.

– Неправда… Маленькая неправда! – наивно ответила она. – А что мне было делать? Если бы я сразу призналась, что мне 15 – вы бы на меня даже не посмотрели! Стали бы вы со мной разговаривать? Ответьте, только честно! Стали бы?

– Нет, – невольно вырвалось у него. Такой наглости он не ожидал. Ожидал всего, чего угодно: слез, мольбы, уговоров, только не этого. Он выпученными глазами на нее смотрел, а маленькая наглая врунья уверенно продолжала:

– Вот! У меня не было другого выхода!

– Но, позвольте. Приехали бы на следующий год. Закончили бы восьмилетку и добро пожаловать!

– Я хотела поступить к вам. Именно к вам. А вы набираете следующий курс только через четыре года!

– Приехали бы через четыре года, если уж такая нужда учиться у меня.

– Ха!

– Что означает ваше «ХА»? – он был совершенно озадачен.

– Вы смеетесь?! Через четыре года я буду старая и никому не нужная.

– Да, что вы? – он с искренним интересом на нее смотрел. – Действительно, как я не подумал? Через четыре года вам будет…

– Девятнадцать! Целых ДЕВЯТНАДЦАТЬ!!! Понимаете? – все больше заводилась она.

– Да-да. Понимаю. Глубокая старость.

– Вот. Вы все понимаете, а говорите – вранье! Маленький обман.

Она замолчала и теперь смотрела на него широко открытыми глазами. От этого взгляда невинного и трогательного он уже забыл обо всем. Вдруг захохотал.

– Что вы смеетесь? – удивилась Аня, а он уже не мог остановиться. – Вы надо мной смеетесь? Почему? Я сказала что-то смешное? Никогда не думала, что у меня такое амплуа. С далекой молодости готовилась играть героинь, а надо мной смеются. Надо мной! Странно!

– Все! Хватит! – уже рычал он, утирая слезы, – Замолчи!… Фу!

Какое-то время он приходил в себя, а девушка молча на него смотрела.

– Вы меня выгоняете? – прошептала она.

– Нет… Но, ты не знаешь, девочка, какую головную боль мне устроила, и через что придется пройти, чтобы тебя в пятнадцать лет зачислили на курс.

– Но, у вас получится? Скажите! Не молчите же! Это вопрос жизни…, – больше она не могла скрывать волнения.

– Да! – сдался он. Продолжать это разговор больше он не мог да и сердиться на нее тоже. – Возьмем тебя под коллективную опеку. Как дочь полка.

– Вы не шутите?

– Какие уж тут шутки? – пробормотал он.

– Да! Да!!! – громко закричала она, выбежав из комнаты.

– Сумасшедшая! – летело ей вдогонку. Через мгновение вернулась, подошла к нему близко, очень близко, неожиданно став серьезной. – А насчет того, занимаю ли я чужое место, – сверкнула глазами девушка. – Очень скоро я вам докажу, что оно мое! – гордо заявила она. Только теперь он понял, какой бесенок с черными, как уголь глазами, завелся на его курсе. А ведь с ней не поспоришь – именно такие глаза театральному институту и нужны, – подумал Мастер.

Так началась новая и такая необычная для нее жизнь! Каждый день она с радостью отправлялась на учебу, была старательна и активна, постигала сложную науку сцены с таким рвением, которое дано не каждому в ее возрасте, а была она младше остальных, что не помешало очень скоро стать любимицей курса. Затаив дыхание, ловила каждое слово великих педагогов, с которыми довелось общаться, и чувствовала себя абсолютно счастливым человеком.