Игорь Сотников - Память совести или совесть памяти

– Можно, – заглянув внутрь, спросило улыбающееся лицо Лу.

– Даже если скажу, что нельзя, разве тебя это остановит? – без улыбчивой взаимности ответила Надя.

– Да ладно, ты. Перестань дуться, – подходя к ней, попытался обнять Надю Лу.

– Что хотел. Говори и выметывайся, у меня еще работы дополна, – не собираясь с ним рассусоливать, заявила она.

– Да в чем проблема-то? Вон, на улице весна. Все цветет и радуется, и только ты – все бука, – не меняя радостного настроя, продолжил Лу.

– Ну я и вижу, что ты с утра уже настроен в нужный тон, – ответила Надя.

– Не буду же я идти против природы. Ты ведь сама знаешь: демисезонье обостряет чувства жаждущих, вот они и срываются, – сказал Лу.

– На родственниках, – заметила она.

– И на них, тоже, – засмеялся Лу.

– Да пошел, ты… – заявила, раздражаясь, Надя.

– Ну и ладно, пойду встречать осень жизни, то есть – весну, – развернувшись, сказал Лу, потом постоял задумавшись и сказал. – А я ведь даже не знаю, когда меня больше подташнивает: весной, или осенью. – И он направился к выходу.

– Когда выпьешь больше, – не выдержав, крикнула Надя вдогонку. Затем задумалась и выразила вслух свое недоумение. – И чего приходил?

Но если бы она видела, с кем Лу выходит из здания – ее недоумение сменилось бы яростью, которую она все равно обрушила вечером, правда, на ничего не подозревающего Геру. Лу уже давно заприметил одну весьма привлекательную служащую фонда и, прибыв сюда, решил, что сегодня у нее есть шанс доказать свою лояльность девизу фонда «нести добро людям», а так как он, Лу – тоже человек, и к тому же весьма нуждающийся в этом самом добре – то она должна непременно составить ему компанию на сегодняшний вечер. То, что до конца рабочего дня осталось еще полчаса – за это она может не переживать и смело с ним идти, так как все уже улажено (что только не скажешь, чтобы все было «уложено») с ее начальницей. Так что Лу уже садился в свой автомобиль вовсе не один, а наоборот – с весьма красивой дамочкой, привлеченной и завлеченной сладкими надеждами на будущее. И куда же, в какую сторону закрутилось колесо черного, внушающего уважение окружающим зевакам, автомобиля? Конечно, этой даме (да и многим другим романтичным натурам) желалось бы, что автомобиль доставит нашу пару, объятую ореолом романтики, в аэропорт, где их уже ждет частный самолет, который приняв их на свой борт, понесет далеко отсюда, от этой серой жизни, и где-то там, в стране, состоящей из одних красок, их закружит водоворот приключений, полных любви. Но дело в том, что любовь – субстанция первичная, она и раскрашивает наш серый мир, наполняя его красками радости, но мир (даже переливающийся яркими красками и огнями) так же и останется серым, если твои чувства не получили вакцину восприимчивости под названием «любовь». Так что, жадные до грез без ее любовной основательности, не смогут рассчитывать на обоюдность и останутся (разве что!) только со своей жадностью. И наш автомобиль, следуя по проторенной дорожке, не свернул куда не следует, а строго приехал туда, куда и было заказано его хозяином. Но спутница Лу не выразила никаких возмущений, и со стойкостью, присущей всем представительницам женского рода, проследовала в клуб вслед за Лу. В клубе же Лу, заняв, приличествующий своему статусу стол и сделав заказ, вдруг потерял интерес к своей спутнице, а стоило ему только выйти из-за столика – уже потерялся и сам в этой танцующей массе. Первые полчаса, пока спутница Лу (пробуя принесенное официантом) можно сказать была занята делом, она ничего не имела против того, что ее занятию никто не мешает, но в следующие полчаса она слегка заволновалась, спрашивая себя: «А куда, собственно, он пропал?». Но людской водоворот, кружащий вокруг и выбивающий из головы децибелами мысли, не заострил своего внимания на существующем порядке дел, а именно, на отсутствии Лу, и наша дама, имея за столом порядочную дозу спиртного, решила не расстраиваться и плыть по течению жизни, тем более, вон тот так импульсивно танцующий «чел» уже не раз задерживал на ней взгляд. Лу же, после посещения дамской комнаты, (по случаю нарушения координации, что уже не плохо, а то некоторые стремящиеся туда заглянуть и вовсе меняют гендерную ориентацию, вот сколь вожделенна эта комната для многих особей иного пола), несильно удивившийся случившемся, а скорее даже не заметивший этого и выйдя в зал, обвел его взглядом и решил, что надо бы заказать столик, правда, почему он этого сразу не сделал, а сразу оказался в туалете – так и осталось для него не выясненным (как и для нас – его забывчивость). Но тут его заметили какие-то знакомые, и в результате чего, уже он заметил, что можно обойтись без заказа отдельного столика, присоединившись к ним. Компания, к которой присоединился Лу, уже находилась в той стадии своего мироощущения, когда уже ненадобно ходить вокруг да около. Дозировка алкоголя сделала свое черное дело, прикрыв глаза нравственности и заменив ее на нравы, она раскрыла душевные объятия для всех желающих приобщиться к слепому зову страсти, так что степень открытости и откровения в этом кругу практически достигла своего апогея, что вполне устраивало Лу, находящегося на той же волне. И каждый, кто вступал в этот круг, должен был принять его правила поведения, а так как миропонимание строилось через осязательные ощущения – то каждый слепо полагался уже только на свои инстинкты. Ощутив себя и еще рядом с собой несколько горячих тел, готовым к жизни без сожалений. Лу, после очередного разогрева себя и оказавшейся в опасной близости к нему «черной лошадки», решив заарканить ее, накинул для начала на нее брудершафтныйкрючок, затем еще сделал несколько заходов, как с бокалом так и без него, и почувствовав, что лошадка уже не будет брыкаться, захватил ее, а вместе с ней и ее нагрузочную компанию, дабы уже продолжить вечер у себя дома. По дороге к выходу из клуба Лу заметил за одним из столиков одну до боли знакомую даму, так вольготно себя чувствующую в объятиях мулатногопарня, что это вызвало в нем волнительный приступ дежа-вю. «Но где же я ее мог видеть?», – до самой посадки в машину не смог Лу прогнать мучащую его мысль. Но как только «черная лошадка» взгромоздилась на его колени – то этим сразу же заставила Лу пересмотреть свое мнение на счет ее переклассифицированияв лошади, что, впрочем, имело свои плюсы. Так ее весовая статичность напрочь очистила его мозг, оставив в нем только напряженные думы о безысходности его зажатого положения. И если, в менее стесненных условиях, давление располагающего к тебе тела вызывает в тебе реакцию опоры – то на этот раз, ввиду совокупности таких причин: как перевес – одного партнера, и перепой – другого, привели к тому, что по приезду на место у Лу уже не было никаких желаний, кроме того, как найти покой уже только на дне бутылки. Что в принципе и случилось дальше, когда их застал приехавший в очередной раз расчищать эти Авгиево-Луисовы конюшни, Гера.