Мария Говорухина - Четыре грустные пьесы и три рассказа о любви. 2012—2016

Борис: Телефонист.

Серафима: Почему же ты не позвонил, телефонист? Почему ты не позвонил? Ты же такой смелый, такой отважный.

Борис: Медаль за Отвагу получил за то, что в период ожесточенного боя под ураганным огнем противника 18 раз восстанавливал порванную связь, благодаря чему задача стрелковыми ротами была выполнена.

Серафима: Трудно быть героем?

Борис: Я не пробовал.

Серафима: Ты принес мне письма?

Борис: Принес.

Серафима: Я порвала остальные. В какой-то момент я поверила правде.

Борис: Командир нашего стрелкового полка погиб в тот же день, в который пропал я, сгорел в самоходке, скорей всего, меня разорвало на кусочки, так что хоронить было нечего. Тогда шли бои в Польше, дело шло к концу войны, сама понимаешь. Хоронить было нечего.

Серафима: Нет могилки.

Борис: Помнишь мою маму? Отчим Бондырев Иван, мать Бондырева Мария, в семье нас детей четверо, я посылал письма тебе и матери.

Серафима: Конечно, помню.

Борис: Зачем ты меня всю жизнь ждала? Почему замуж не вышла? Детей не завела? Почему жить не захотела? Зачем ты со мной вместе умереть решила? Глупая ты моя.

Серафима: Не смогла, Андрюша, не смогла. Знаешь, эти два письма подтверждение мне, что ты был.

Борис: Глупая ты моя, глупая.

Серафима: Ангелина меня спасла. Поэтому я дома. Знаешь было как: голова как в тисках, дышать хочется, а не могу, задыхаюсь, воздуха не хватает, хватаю воздух ртом, а тиски все сильней.

Борис: Мученица ты.

Серафима: Мученица? Баба я, Боря.

Ирина: Андрюшенька, Андрюшенька.

Серафима: Выстрадан ты мной. Выстрадан. Ангелина ходила, твое имя на памятнике высекли, что у почты стоит. Чтобы знали, что был ты такой. Книги читала, которые ты давал. «Войну и мир» полюбила, пока тебя ждала. Хочешь, я оладушков твоих любимых состряпаю, а мать вареников с вишнею наделает? Помнишь вареники, с вишней без косточек? Помнишь? А молочка-то нет. Как мы о корове мечтали, вот бы корову, мать так хотела. Огороды-то соседние у нас, вишня на два дома росла: и к вам, и к нам, знак это, Андрюшенька, был. Знак для нас с тобой, с детства мы вместе были, и уйти должны вместе в один день и час. С тобой я умирать не боюсь. Одна была, боялась, думала, разлучат нас, а сейчас не боюсь, сейчас мне где угодно спокойно, потому что ты рядом. Давай свадьбу сыграем, пусть небольшая, но будет. В фате я хочу пройти. Я наволочку от подушек на голову надевала и думала, как в фате с тобой стоять буду. Давай поженимся, Андрюшенька, сил моих больше нет. Если я столько лет об этом мечтаю. Сплю и во сне вижу. Вот ты вернулся, и мы по-новому заживем. Молодые мы ведь оба. Для мамы совсем дети. Надо, чтобы руки моей попросил. Она, конечно, все знает, но надо традиции соблюсти. Фату надену. Белую-пребелую.

Валентина: И что мы теперь делать будем? Какая свадьба? Какая свадьба?

Серафима: Свадьба наша с Андрюшенькой. Счастье он мое. А ты подружкой невесты будешь. Стол наготовим. А где сваты, Андрюшенька? Где сваты? Почему сваты не пришли?

Валентина: Оттуда, где они, дороги нет.

Серафима: Зачем дорога? Пусть по тропинке придут. Дома-то рядом. Свел Господь.

Валентина: Никогда ведь рядом не жили, ну откуда она это взяла?

Ирина: Хотела этого очень, значит.

Валентина: Не будет свадьбы никакой. Не можем мы на это пойти. Какая фата? Какая свадьба? Всей семьей с ума сойти? Безумие. Безумие.

Серафима: И фата, и свадьба – все будет. Торт «Наполеон» Ангелина испечет, как в этом году на Новый год пекла.

Ангелина Ивановна: Делала, делала. Просыпайся, Сима, просыпайся. Не могу, я, Боря, дом продать. Прости меня. Отдашь ты письма, не отдашь, не могу я с Серафимой разлучиться.

Борис: Ты же мне обещала, Ба, обещала.

Ангелина Ивановна: Нет, Боря, не могу.

Валентина: Прости, внучек.

Борис: Зачем мне эти письма? Я ничего с ними делать не собирался, она действительно дала мне их сама. Только зачем ты мне, Ба, надежды давала? Я ведь понадеялся. Я же поверил, что ты поможешь, зачем, Ба? Зачем Вы меня в этом наряде сюда притащили к Бушке? Что мне теперь с ней, целоваться? На руках ее носить? Мужем ее стать? Сима, я не Андрей. Боря меня зовут, я твой внук.

Сима: Свадьба, свадьбу играть будем. Соседей позовем.

Борис: Я не могу быть твоим мужем, я твой внук!

Сима: Фату белую-пребелую надену.

Валентина: Сима, сон это твой. Давай, повернись на другой бок. Тебе еще что-нибудь присниться. Море приснится. Хочешь на море, Сима? Хочешь, мы отвезем тебя посмотреть море.

Сима: Поедем, Андрюшенька, на море, поедем, голубчик. В Крым.

Борис: Поедем… Что ж вы за письмами не бежите? ( отдает Ирине )

Ирина: Хорошо, спасибо.

Ангелина Ивановна: Просыпайся, Сима, просыпайся.

Валентина: Не почувствовал, каково быть героем? А боль не почувствовал? Ее боль?

Сима: Андрюшенька, не сердись! Свадьба у нас скоро, свадьба! Танцевать будем, в вальсе закружимся.

Ирина: Тетя, это я, Ирина, племянница твоя. Сон тебе снился. Сон.

Сима: Сон?

Борис: Сон. Я внук твой.

Ирина: Видишь, там Андрей жив, с ним все в порядке, Вы там поженитесь. Увидела во сне, вот и Слава Богу! А там какой праздник мы закатим! Когда все соберемся! Он тебя там ждет, Сима, ждет!

Сима: Сон? Сон мне приснился? Нет, Андрюшенька, вот он, живой, счастье мое.

Ирина: Это внук, тетя, Борис. Внук!

Ангелина Ивановна: Сон, он твой сон, Андрюшенька, счастье твое. Как по канату, по жизни ты шла над пропастью. Этим канатом были мысли о нем. Вот Морфей вас соединил.

Борис: Морфий?

Сима: Морфей.

Борис: От чего вы ее спасти хотите? От себя никогда не спасете. Она же думать вообще не может. Чего вы добились? Показали ей, что он жив? Кому этот спектакль нужен был? Я, Ба, тебе поверил, понадеялся, что ты ради единственного внука на все пойдешь. Во сне привиделось. Во сне меня женили.

Валентина: Стебёшься?

Борис: Стеб да стеб кругом. Зачем я приехал? Не приехал бы, не насмотрелся бы тут на вашу любовь к друг другу. Вы ведь по любви все делаете? Ба хотела мне дом отжать по любви, Бушку спасти по любви, а вышло что? Никому пользы никакой: ни мне, ни Бушке. Все эти переодевания. Комедия. Вы бы меня не волоком волокли, а спросили, что я думаю. Вы кре..

Ирина: Крестьяне? Ты это имел в виду? Откуда ты знаешь о дяде Андрее?

Борис: Интернетом пользоваться умею и память хорошая.

Сима: Не сердись, Андрюшенька, не сердись. Герой ты, герой. Все хотят тебя увидеть, а я тебя держу.

Борис: Сима, мне надо идти. Уезжать мне надо.

Валентина: Куда собрался? Сиди. Видишь, она тебя признает.

Борис: Сима, мне ведь к родителям надо, не сердись, Сима, пойду я.

Сима: Нет, Андрюшенька, не отпущу я тебя никуда. Вернулся, мой родной. Как я тебя отпустить смогу? Как же людям на войне. Грохот. Страшно и холод. Знобит меня, девочки, что-то. Хочется закричать, а крикнуть не могу. Андрюшенька, если сон, значит, нет тебя. Погиб? Где ты? Ты живой. Обними меня и не отпускай, держи крепче. Никто нас не разлучит! Ты ведь не знаешь, как я ждала, не знаешь, как я ждала, не знаешь. Ох, какою длинною стала эта разлука. Какою длинною. Я не плакала, я выла, до сих пор вою. Тебя вижу и вою. Ты тогда в первом письме написал: каждое мгновение, проведенное с тобой, я разделил на кусочки и спрятал в сердце. Врагу до них не добраться. Там в окопах, когда рвется связь, я думаю о том, что это связь с тобой и потерять ее я не могу.