Ольген Би - Луций

И Гена остался решать свои конкретные задачи в плацкартном вагоне поезда. Первой задачей была необходимость втиснуться в рамки обстоятельств, в рамки отношений окружающих людей. Как давно он не был так близко и долго с незнакомыми людьми! Он занял свое место и наблюдал за происходящим. Делай, что должен и будь что будет.

Вот три попутчицы устроились на своих местах и начали озабоченно присматривать развлечения. Круг интересов ограничивался в этом случае противоположным полом. А «этот пол» как раз находился напротив. Арсенал для ведения ближнего боя был не большой, но тщательно подобранный, а тактика давно отработана. Противник не шел на контакт, тупил. Он не собирался завоевывать, но и сдаваться в плен не собирался. Надо было менять тактику, но коней на переправе не меняют.

Гена заметил, что предохранители у девушек могут перегореть, если непосильная для их красивых головок работа продолжится. У них и не должно укладываться в голове, что мужчина напротив не реагирует на них, потому что с ним что-то не то. А на самом деле с ним как раз все нормально, то, что надо, но это «надо» далеко за пределами их понимания, к сожалению.

Не меняя позы и выражения лица, направленного в основном в сторону окна, Гена разрядил обстановку и просто представил чуть-чуть, что его вообще здесь нет. Но настолько, чтобы присутствие его было видно. Девочки разом оживились и выпорхнули из купе. А он так и остался, полузакрывшись от суеты, сидеть у окна. Его не приглашали к столу, когда первый раз вернулись соседки с веселым кавалером.

Ему не мешали соседки и их поклонники поздно ночью, когда запах выпивки с увлечением наполнял все закутки купе и разливался по вагону, смешиваясь с запахами разносолов в других купе и у других компаний. Веселый и кокетливый шум оттенялся глухим рокотом ворчания пожилых и усталых от жизни пассажиров. И все это сопровождал перестук колес. «Юльку бы сюда. Она так любит стук колес, и даже запахи поезда», думал Гена. Он постепенно привыкал к ощущениям. Это было постельное белье, которое сохраняло в себе, не смотря на свежесть механизированной стирки, чувства многих незнакомых людей. Это поручни и оборудование вагона. Чтобы дотронуться до них, нужно было преодолеть небольшое сопротивление. Так бывает, когда прикасаешься к чему-то чужому. Невидимый защитный барьер не позволяет чувствительному человеку запросто похлопать по плечу мало знакомого или вообще незнакомого человека.

У кого-то не развито это чувство. Кто-то забывает о нем после выпивки и тогда море по колено, и «ты меня уважаешь» сопровождается приливом нежности или наоборот, рукоприкладством. Неодушевленные предметы в вагоне таили в себе все эти чувства. Бывали здесь люди чопорные, но не настолько состоятельные, чтобы ехать в отдельном закрытом купе. Но настолько, что оставили после себя ощущение: «Что все эти люди здесь делают? Мне вот необходимо ехать, но им-то куда? Как можно так наедаться в дороге? Какого черта они вытягивают свои грязные ноги в носках на проход? Мне что, мыть руки придется там же, где эта рыжая наглая баба в дешевых джинсах мыла свои костлявые пальцы?» Что-то типа: «Девки, не мойте в реке ноги, там выше по течению трактористы воду пили».

Нужно Гене было примириться с этим временным бытом, договориться с ним. Ведь все эти люди по-своему несчастны. Не из-за проблем в жизни, которых много у всех, а по своей слепоте.

Постепенно все пассажиры занимали свои места. Соседки Гены тоже оказались на своих полках разными способами и в разных позах, но об этом помнить им не было необходимости. Наконец-то все угомонились и даже освещение в вагоне угомонилось. Можно спокойно пройти в заветную комнатку в конце вагона и по пути поправить свисающие на проход руки или ноги временных владельцев боковых полок. Можно не заметно и не навязчиво укрыть одеялом кого-то, заснувшего беспокойным сном. Тихо спали одурманенные выпитыми градусосодержащими средствами девушки в купе рядом с Геннадием. Запах перегара предвещал, что утром…

Утром звуки и запахи были уже немного другие. Гена не любил ни те, ни эти запахи, но терпел их спокойно, как неизбежность. Он лежал на верхней полке, когда пророчество начало сбываться. Сначала оно проявилось стоном и ворчанием одной из девушек. Все было точно предсказано: у девочек будет сильно болеть голова утром! Но кто поверит в таинственность происходящего, если это пророчество сбывается столько веков, сколько существует пьянка. Все просто и закономерно в этом случае. Единственным отклонением от нормы было то, что боль соседок чувствовал сам Гена и терпеть ее не было никакой необходимости, а тем более желания. Он ведь не пил водку запивая вином, и эти удовольствия его обошли стороной. Но и вмешиваться он не мог, ведь боль была не его. Соседки головную боль тоже не заказывали, но наличию этого факта не удивлялись. Смущал их только собственный не очень привлекательный вид. Сам Гена теперь не привлекал их вообще, и не только он. Но действительность не всегда выглядит приличным образом, в отличие от Реальности. Так или иначе, но невысказанные желания Геннадия совпали с желанием молодых красавиц, которое они высказали вслух. Таким образом, Гена получил разрешение на вмешательство в личную жизнь таких неотразимых еще вчера, попутчиц. Сами они не поняли, что разрешили, но и не заметили, что вторжение произошло. Просто Гена произвел магическое действие: достал из своей сумки таблетки от головной боли, которые положила ему жена на всякий случай. Оказалось, одной из девушек нельзя было пить эти таблетки из-за аллергии. Аллергия была на многое, в том числе и на спиртное. – «Какого же тогда нужно было пить?» – подумал Гена и помог ей по своему, но без таинственных пассов и наложения рук, совершенно незаметно. Объяснять в самом начале загула девчонкам, что можно мешать, а что нельзя – пустая трата времени. Оставалось только помочь убрать последствия. Когда болит утром голова, многие говорят, что больше не будут пить никогда, но… Так и в этом случае.

Ощущение боли прошло в их милых головках незаметно. И еще незаметнее боль покинула купе, где ее присутствие ощущал на себе Гена. Праздник молодости продолжался опять, и опять не на этой территории. – «Я чужой на этом празднике жизни» – подумал Гена.

Знакомство с жизнью поезда после больницы и уединения прошло нормально. Можно теперь смело вливаться в шумную толпу вокзала и огромного города, но не надолго.

Для новичков перед занятиями проводили трехдневный вступительный курс лекций, но не все смогли на него приехать. Вот эти трое – точно не смогли.

– Здравствуй, Гена, – сказала одна из них, усаживаясь на место.