Марина Черносвитова - Рина Грушева. Издание четвёртое. Полное

…Я проснулся, когда яркое солнце било в окно: Женькина голова лежала у меня на плече, волосы покрыли подушку, она крепко и по-детски спала. Я не выдержал, наклонился и поцеловал ее губы. Она тут же открыла глаза, улыбнулась и сказала:

– Привет, Джези!

До пяти часов мы занимались обычными семейными делами: Женя мыла и чистила квартиру, готовила еду, я приводил в порядок свои бумаги, звонил по телефону, договаривался о деловых встречах на пятницу. Оказалось, что ничего не упущено, просто было отложено на время… Завтра узнаю, на каком этапе мои рукописи в издательствах, вышли ли в редакциях мои статьи; съезжу в оргкомитет Конгресса, который состоится в Москве через месяц и участником которого будет доктор Смит из Лондона, приглашавший меня прочитать курс лекций в Оксфорде. Так, так… Север, Алтай, Крымский мост… и придет же такое в голову?! Жизнь продолжается! Вот она, здесь, в образе моей дорогой Женьки! Все неприятное и мерзкое исчезло бесследно. Да и было ли?

Мы с Женей решили: завтра подаю на развод, она переезжает ко мне, будет поступать в медицинский. Мишка меня поймет: он оказался настоящим другом! Я был полностью счастлив. Впервые за последнее время в душе моей царили покой и умиротворение…

Женя ушла от меня около одиннадцати, я остался дома готовиться к завтрашнему дню: необходимо было сделать очень многое. А после пяти, когда управлюсь со своими делами, заеду за ней. Она к этому времени все расскажет Мишке и позвонит в Барнаул родителям. Да, адрес… Она будет ждать меня на Гоголевском бульваре, так как на машине сложно заехать к ним во двор. Так и договорились.

Наконец наступила пятница, самый счастливый, самый важный день в моей жизни. Я уладил все дела почти молниеносно. Собственно, проблем, как оказалось, не было никаких: одна рукопись в наборе, другая в работе у редактора. Смит действительно приезжает, и уже интересовался по телефону, буду ли я участвовать в Конгрессе. Вот только жену не разыскал – уехала отдыхать в Ялту.

…Без четверти пять я звонил Жене с Кропоткинской, такси стояло рядом. Длинные гудки – никто не подходил к телефону. Я перезванивал из разных автоматов: трубку не брали. Меня начала охватывать смутная тревога: что-то случилось! Как быть? Я не мог к ней поехать, так как не знал адреса! В полнейшей растерянности сел в машину, тупо уставясь на водителя.

– Куда едем, друг? – донеслось до меня.

– На Преображенку! – прохрипел я в ответ, чувствуя, что начинаю сходить с ума. Женька, моя Женька! Где ты? Что с тобой? Неужели только приснилась мне?! Слышишь, где ты?!

Ресторан был закрыт на «санитарный час». Я заколотил в дверь. Выскочил злой швейцар и ответил мне, что Мишка сегодня не работает, адреса его не знал никто. Что же делать? Я забыл, оказывается мишкину фамилию! Помчался на Арбат, но по дороге спохватился – вдруг Женька будет звонить домой. Дома было душно, топили, а я забыл открыть форточки… Я звонил Женьке шесть часов подряд: телефон продолжал упрямо молчать! Звонил до полуночи, выдерживая лишь небольшие паузы – вдруг Женька пробивается? Звонков не было, кроме одного из редакции: спрашивали, куда перечислить гонорар за опубликованную статью. К черту гонорар! Где Женька?!

Я не помню, как провел ночь, как наступило субботнее утро… Лишь десять минут первого трубку подняли. Я услышал хриплый мишкин голос: он был изрядно пьян.

– Где Женька? – замер я в ожидании ответа.

– А, это ты, Джези! Ну, родной, как дела? Все уладилось? Слышу, слышу… – кашлял в трубку Мишка, хотя я не сказал больше ни слова.

– Где Женя? Мы договорились на пять часов… Я не могу до вас дозвониться, где она?

Трубка замолчала на какое-то время, было слышно лишь тяжелое мишкино дыхание. Затем я услышал:

– Женя? Зачем она тебе, родной?.. Ты что, старик, шуток не понимаешь? Пошутила она… Ты что, первый год живешь на этом свете?..

– Где Женя? – кричал я. – Дай ей трубку!

– Женя? Наверно, у себя дома… – в голосе Мишки зазвучала явная досада.

– Как дома? Разве она не у тебя живет? Ты же мне говорил… постой… – я совсем растерялся.

– У меня она бывает редко… Она мне не по карману…

– Что ты говоришь? Я тебя не пойму!

– Что тут понимать!.. Слушай, Джези, я обманул тебя – она мне вовсе не племянница. И никогда не была на Алтае: всю жизнь проживает здесь, в моем районе…

Я слушал, затаив дыхание… Мишкин голос с раздражением и досадой продолжал:

– Она учится в Плехановском… Ну, и работает, хм… проститутка она, девочка по вызову… профессионалка, высшая категория, если не считать валютных девок…

Мне показалось, что все померкло вокруг, и я умер.

– Твой бумажник она взяла. У тебя там стольник был – как раз ее гонорар за сутки… Она ведь у тебя сутки была, верно? Но разве это деньги по сравнению с тем, что она из тебя сделала! Сейчас ты не бросишься с Крымского моста, капли в рот не возьмешь… И если поедешь – то не в Анадырь оленей пасти, а в Лондон читать свои лекции. Так что, брат, дыши тише…

Смысл мишкиных слов не доходил до меня. Я продолжал механически повторять:

– Где Женя? Дай трубку Жене! Позови Женю…

В ответ раздавались лишь частые гудки…

Была суббота…

Дежурный психотерапевт из службы «Доверие» явно запаздывал. В одной московской квартире далеко за полночь звучал магнитофонный голос Зои Павловой: «Москва золотоглавая, звон колоколов» и припев: «Гимназистки румяные…» Крутилась лента.

А человек ушел…

1989 год.

…Рина Грушева умерла 12 марта 1988 года в районной больнице небольшого дальневосточного городка от острого лейкоза в возрасте 18 лет…

Патологоанатомическое исследование подтвердило диагноз, выставленный лечащими врачами. Летальная комиссия, возглавляемая приглашенным из краевого центра профессором, признала действия медиков по спасению Рины правильными. Рину схоронили 16 марта на кладбище, расположившемся недавно на самой большой сопке, откуда в ясный день хорошо виден весь город. Грушевы приехали на Дальний Восток год назад и в городе их почти не знали. И все же смерть Рины всколыхнула весь город. Поползли разные слухи – умерла от СПИДа (Рину, якобы, видели с иностранными моряками). От несчастной любви, от наркотиков – отравилась, была влюблена в сына секретаря горкома, тот поиграл с ней, а женился на другой… К концу месяца в городе сложилась явно не здоровая атмосфера вокруг смерти Рины. Масло в огонь подлили местная печать и радио, одновременно выступившие по теме «Все ли у нас благополучно в здравоохранении?», где в качестве примера «явного неблагополучия» упоминалась смерть Рины Грушевой. Грушевы оказались в центре внимания. Только необыкновенное мужество и выдержка этих людей, молчаливо переживающих свое горе (схоронив Рину, мать и отец полностью уединились, взяв отпуск, все время проводили или на кладбище, или дома, избегая людей), сдерживали, готовые к выплеску людские эмоции. На стенах домов подростки писали имя Рины на английском языке. Пятнадцатилетние девчонки стали носить прическу а-ля Рина и красить волосы в ярко рыжий цвет как у нее. Смерть Рины будоражила людей до начала июня. Рина умерла внезапно, и также внезапно умерли слухи, связанные с ее смертью. Наступило жаркое лето, и о Рине забыли. 10 июля в знойный полдень к прокурору города пришел отец Рины, и положил на стол заявление с просьбой произвести судебно-медицинскую экспертизу, в связи со смертью его дочери, ибо, как написано в заявлении, «Рина умерла не от лейкоза, а была задушена». Оставив заявление, без дополнительных разъяснений, Грушев ушел, сказав только, что «в случае отказа обратится к прокурору Края, а, нужно будет, и Республики». Прокурор принять решение самолично поостерегся: позвонил секретарю горкома. Через час у последнего в кабинете собралась экстренная комиссия в составе секретаря горкома, прокурора, заместителя председателя горисполкома, начальника милиции и главного врача центральной районной больницы. Единогласно было принято решение провести судебно-медицинское исследование, пригласив судмедэксперта из Краевого бюро, а также профессора, возглавлявшего летальную комиссию. Эксгумацию постановили осуществить 12 июля. Грушеву позвонил сам секретарь, долго с ним разговаривал, а в конце сообщил, что «просьба его будет удовлетворена» и взял с него слово, что «в интересах следствия Грушевы будут молчать». 12 июля сопка была оцеплена отрядом милиции. Могилу разрыли, гроб вынули, и перевезли в морг, небольшое одноэтажное здание, на территории городской больницы. Вскрытие было назначено на 13 июля. Все это произвели оперативно и тихо. Судмедэкспертиза трупа Рины Грушевой была осуществлена рано утром. Сразу же был составлен акт и заключение: «Смерть Рины Грушевой, 1970 года рождения, наступила в результате «острого лейкоза». Никаких признаков удушения обнаружено не было. В 10 часов гроб с телом Рины вновь закопали. Грущевых пригласили в прокуратуру и зачитали заключение судмедэксперта. Мать тихо плакала. Альберт Владимирович выслушал молча. На вопрос прокурора «Удовлетворен ли он результатом экспертизы?», сказал, что «да» и пообещал, что «больше следственные органы беспокоить не будет». На этом и разошлись. 20 июля, вечером, Мария Петровна понесла мусорное ведро на помойку. При выходе во двор, как она потом рассказывала, у нее закружилась голова (Кириной Марии Петровне 63 года, страдает гипертонической болезнью, живет одна, 6 лет, как похоронила мужа, дети живут в других городах). Во дворе было безлюдно. Подошла к мусорному баку, подняла крышку и… «О, господи, на груде мусора лежала… голая девушка… как большая кукла!.. Тело ее было сплошь в синих пятнах, а в руках у нее была зажата иконка…» Мария Петровна бросила ведро, закричала и рванулась прочь. Не помнит, как добежала до своей двери. На лестничной площадке ее остановил соседский парнишка, (Виктор, 16-ти лет, учащийся СПТУ). С трудом разобрав, что напугало бабку Марью, он выскочил во двор. В мусорном ящике, как он потом рассказывал, никакой «голой девчонки, да и куклы не было». Врач скорой помощи, вызванный соседями к Марии Петровне, кроме испуга никаких расстройств у нее не обнаружил, но на всякий случай велел два дня полежать в постели и попринимать успокаивающее. Виктор на другой день рассказал парням, с которыми выпивал, что у его соседки «крыша поехала – голую девчонку в мусорном ящике видела». Василий Петрович, водитель автобуса, принимавший участие в попойке, спросил: «И, что красивая была девчонка?» Виктор, машинально, ответил: «Как Рина Грушева!». И. сам удивился сравнению. Как будто кто-то подсказал. 22 июля Виктор пришел с работы – он проходил практику на цементном заводе – уставший и разбитый. Целый день на солнцепеке, духота, цементная пыль, похмельное состояние изнурили его. Плюхнулся на кушетку, не раздеваясь, и тут же уснул. Сколько спал – не помнит. Проснулся от сильного хохота. С трудом открыл глаза. По комнате гулял сквозняк, ветер трепал тюль на окне. Преодолевая свинцовую тяжесть в теле приподнялся: в проеме балконной двери, за колыхающейся тюлью стояла стройная высокая девушка. Ее нерасчесанные волосы были одного цвета с закатным солнцем, остановившимся как раз напротив форточки. Хохотала она.