Владимир Янковский - Пули для прокурора. Продолжение жесткого детектива

Зло наказано, справедливость восторжествовала?! Но Лизы ведь не вернуть?! Не Пиррова ли эта победа? Помните, великий карфагенский полководец одерживал победы над набиравшими силу римлянами ценой огромных жертв. Вот и я пожертвовала для этой победы самым дорогим для любой женщины. Ради дела я пошла под венец. Первый раз в жизни. Никогда не думала, что выйду замуж за иностранца, тем более, преступника. Нет, не так я представляла замужество и свадьбу. Мне думалось, что приедет за мной принц на «шестисотом» мерседесе, ресторан будет ломиться от гостей, а танцы не прекратятся даже с наступлением рассвета.

Свадьбы как таковой не было, по крайней мере, здесь, в России. Правда, надо отдать должное, свадебное путешествие состоялось – на крупнейшем в мире пассажирском лайнере «Карибский путешественник» мы с Питером Кингом объехали практически весь Карибский бассейн. Но счастья не было. Разве может приносить радость жизнь с человеком, которого мне надо, выражаясь по-русски, засадить в каталажку?!

А теперь, после завершения всей операции, кто я такая? Миссис Надежда Кинг, вдова американского преступника?! Добрые друзья из ФБР уговорили меня не аннулировать брак с Кингом – на его счетах остались немалые суммы, решения суда о конфискации нет, так что я единственная наследница крупного состояния. Вдова, вдова… Нет, в Штатах мне не хватало общения. Вернусь домой, надо будет обязательно пооткровенничать с кем-нибудь из подруг, обсудить сложившуюся ситуацию.

Подумала так и ужаснулась. Разве у меня есть закадычная подруга? К которой можно прийти в любой момент, выкурить пачку сигарет, выпить бутылку хорошего марочного коньяка и говорить, говорить до рассвета. Счастье – это когда тебя понимают, так, кажется, написал один юный десятиклассник в культовом фильме шестидесятых годов «Доживем до понедельника». А кто меня понимает? Школьная подруга Галка Ежова выскочила замуж за танкиста и тянет лямку офицерской жены в гарнизоне где-то на Дальнем Востоке. Университетская – Лариса Овсянникова – живет со своим мужем-прокурором за триста километров от нашего города в самом захолустном райцентре области. Вот и все наличные друзья на сегодняшний день. Есть, конечно, и ближайшие родственники – кузен Слава Медведев и его жена Маша. Они всегда помогали мне в моих расследованиях. Но сейчас мне нужен совет старшего друга.

Мама, милая мама, есть и она у меня. Но с нас натянутые отношения почти десять лет, после того, как я впервые увиделась с отцом и волей-неволей осудила маму за ее развод с ним. Она мне не советчица. Бабуля? Она лучше всех из родственников понимает меня, именно к ней я привела Питера Кинга и представила как будущего мужа. Но в силу уже достаточно приличного возраста и склада ее собственной семейной жизни бабуля не сможет сейчас войти в мое положение. Начнет охать, ахать, разводить руками, – а мне нужен дельный совет.

Нет, в подробностях рассказать о своих американских приключениях, излить душу, спросить, что делать дальше я могу, пожалуй, только одному человеку – Виктории Васильевне Громовой. С прокурором Дзержинского района я подружилась более года назад, расследуя дело, получившее у меня кодовое название «Муж на час». Может ли прокурор, полковник юстиции сорока с лишним лет, имеющая взрослую дочь-адвоката и внука теперь уже шестилетнего возраста, любить и быть любимой? Как оказалось, может. Вместе с ней мы выручали от верной тюрьмы на пятнадцать лет моего соседа Евгения Николаевича Баева, мужчину по вызову, в которого до безумия влюбилась «железная леди». Не скрою, мне было легко работать тогда бок о бок с Викторией Васильевной. Настоящих убийц и заказчиков смерти Ларисы Васильевны Галкиной мы нашли относительно быстро. Баев от тюрьмы был спасен.

С тех пор я и потянулась к Виктории Васильевне. Годящаяся мне в матери – ее Иринка всего на год младше меня, Вика не отказывала в помощи в трудную минуту – с ее помощью я подошла к разгадке еще одного дела – «Аноним против всех», словом, на поддержку Громовой я могла рассчитывать всегда…

Такие мысли приходили мне в голову на борту «Боинга» американской авиакомпании «Дельта», выполнявшего рейс Нью-Йорк – Москва. Самолет заходил на посадку в аэропорту «Шереметьево». Вот когда меня охватило хорошо знакомое с детства щемящее чувство. Родина! Дома… Слава тебе, Господи! Нет, теперь я понимаю писателей, оказавшихся на чужбине после революции, замученных ностальгией… Конечно, до дома добираться еще несколько часов, наш город в восьмистах пятидесяти километрах от Москвы, я как раз успеваю на вечерний рейс в губернский С., но это уже Родина. Пусть бедная, разоренная, несчастная, с миллионами проблем, которые не понять в сытой и рациональной Америке, но это моя страна и вне ее я себя не мыслю.

В аэропорту моего города я очутилась уже морозным январским вечером. Нет, уставшая, потная, после почти суточного перелета, к Громовой явиться я не могла. Лишь позвонила, чтобы договориться о завтрашней встрече. По тону чувствовалось, что прокурор рада моему звонку:

– Надюша?! Наконец-то ты отыскалась! Когда прилетела? Только что? Ладно, сутки тебе на отсыпание, а завтра вечером к нам с Иришкой. Завтра ведь пятница? Так что с ночевкой, на весь уикенд. Ириша приготовит чего-нибудь вкусненького, посидим, поокаем. Ты, кстати, у нас еще ни разу не была, с тех пор, как мы с дочкой объединились. Да, теперь четырехкомнатная. В том же доме, где и раньше жила, только подъезд другой. Записывай номер квартиры…

Вечером следующего дня я подъехала к старой «сталинской» четырехэтажке на Советской улице. «Дом художников» – значилось на фронтоне верхнего этажа. В конце сороковых годов прошлого века власти распорядились построить специальный дом для членов Союза художников СССР, проживавших в нашем городе, – шла очередная компания заботы партии и правительства о творческой интеллигенции. Трехкомнатную квартиру в нем получил и Василий Громов с семьей – отец Виктории Васильевны, известный в то далекое советское время художник-соцреалист. Так что Вика провела в этом доме всю свою жизнь, от самого рождения.

Так, подъезд с железной дверью и кодовым замком. Хорошо, что код мне прокурор сообщила. Набираю 460, дверь распахивается, я без препятствий прохожу на второй, самый престижный этаж. Квартира 24. В ответ на звонок звучит грозный лай Графа – пятнистого королевского дога, любимца хозяек и незаменимого их стража. Стальная дверь распахивается, на пороге сама Виктория Васильевна с распростертыми объятиями:

– Заходи, заходи, американская жена!

– Иронизируешь, подруга?! – мы хохочем, обнимаемся, я прохожу в коридор. Навстречу с большим плюшевым мишкой в руках бежит шестилетний Антошка. Получив свою заветную шоколадку, он исчезает в детской. Мы же проходим по всей квартире, которую с гордостью показывает прокурор.