Анатолий Муравский - Медвежий край. современная проза

Однажды поздней осенью в село из леса повадился волк воровать у селян овец, коз и свиней. И волк этот был очень хитрым: никогда не забирался на одно и то же подворье. Село то было хоть и небольшое, но больно растянуто. И этим пользовался лесной вор. А поскольку электричества тогда в селе еще не было, то и уследить за ним не могли.

И вот в одну из осенних ночей забрался волк в огород к нашим старикам. Подошел к стайке, сунулся к окну, а оно закрыто. Тогда он стал искать лазейку: обошел вокруг – нигде нет входа. Запрыгнул на крышу, а та под весом волка и провалилась. В стайке поднялась такая суматоха, что разбудила старика.

Проснулся дед Ефим:

– Что-то свиньи расшумелись. Пойду ка я шикну на них. А ты спи, бабка, спи.

Он поднялся, зажег свечку, накинул фуфайку на ночную рубаху и вышел на двор. Подошел к стайке, открыл окно и, наклонился.

– Ну чего блажите, окаянные? – только и успел сказать.

В этот момент волк увидел просвет и сиганул в него. Получилось так, что когда дед наклонился, его рубаха отвисла, и волк через окно попал прямо запазуху деду.

Почувствовав на себе седока, волк со страха припустился галопом в лес. Дед испугался не меньше волка и, схватив его за загривок, орал благим матом…

Бабка Дарья подождала немного, а когда свиньи перестали визжать, вышла на крылечко.

– Дед, где ты там потерялся? – крикнула она в темноту, – иди уже спать.

Не дождавшись ответа и не увидев света от свечи, она забеспокоилась. Зашла домой зажгла керосинку и, набросив на плечи душегрейку, пошла к стайке. Не найдя деда возле стайки, она заглянула внутрь.

– Дед, ты там? – спросила она.

Не услышав ответа, Дарья забеспокоилась. Потом под ногами увидела потухшую свечку и бросилась за помощью к соседям.

– Степан, Степан, – стучала она к соседу, – Ефим куда-то запропастился. Пошел в стайку и пропал. Пойдем, посмотрим.

– Да куды он деется, – недовольно проворчал Степан, но оделся и вышел, – ладно уж, подем глянем.

Вместе со Степаном, вооружившись керосиновыми лампами, они по следам волчьего дерьма, отыскали мертвого деда, лежащего верхом на волке. Видно от страха у волка понос приключился.

Вот такую коварную службу сослужила деду ночная холщевая рубаха.

Как потом определили, оба, и волк и дед Ефим умерли от разрыва сердца.

После этого набеги волка прекратились, знать был этот волк одиночкой.

Медведь с пчелинным улием

В одной колхозной деревушке жил дед Михайло. Несмотря на солидный возраст он продолжал работать в колхозе пасечником. Дома у деда тоже было несколько ульев.

На лето дед своих пчел переселял на заброшенный хутор, где и организовал свою пасеку.

Правление колхоза уважало деда Михайло за его трудолюбие и познания в пчеловодстве. К нему даже приставили для обучения молодежь. Михайло никогда не отказывал в помощи и обучал молодых пчеловодов своим премудростям. И всем был хорош дед, но был у него один недостаток: любил дед Михайло поворчать.

Бывало, встанет рано поутру и давай на свою бабку ворчать.

– Куда задевала мою рубаху? Где мои чуни? Вечно после твоих уборок ничего не найдешь!.

Баба Нюра привыкла к его ворчанию, и совсем не обращала на это внимания. Да деду и не нужно было его. Просто ему нужно было что-то ворчать себе под нос.

Когда дед работал на своей пасеке, он любил разговаривать с пчелами.

– Ну как дела у вас сегодня? – спрашивал он, заглядывая в улей, – опять подись филонили? А вчера денек был хорош, у меня аж все косточки на солнышке прогрелись.

Или:– Ну чего, чего разбушевались? Ну возьму я чуток медку, надоть медовушки поставить.

А медовуха, к слову сказать, у деда Михайло была отменной. Он с удовольствием угощал ею своих гостей, и расплывался в улыбке до самых ушей, когда его медовушку нахваливали

Как- то раз, придя на свою пасеку, дед Михайло обнаружил пропажу одного улья, который стоял ближе всех к импровизированному забору.

– Это, что за напасть, – проворчал дед, – неужто какой вор объявился на деревне?

Надо отметить, что в деревне спокойно было в смысле воровства. И у жителей заборы использовались, как защита от домашней скотины, да как межа между участками.

Это были, как правило, невысокие изгороди из жердей, частокола, или просто плетень.

У нашего деда на пасеке был заборчик в виде двух жердин, между столбами. Высота этого забора была такой, что через него можно было спокойно перепрыгнуть.

Так вот, возле этого забора со стороны леса и пропал улей. Его явно кто-то утащил в сторону леса, потому, что верхняя жердина забора валялась на земле.

– Вот, мать твою ити, – промолвил дед, – и кому помешали мои пчелки.

Он подошел к забору и на оторванной жердине увидел клок шерсти. Шерсть явно была медвежьей.

– Вот нечистая! – выругался дед Михайло, – Этой пропасти мне еще не хватало. Теперь придется пасеку охранять от косолапого.

Михайло был старым таежником, и на пасеке у него хранилась его старая, но надежная берданка. Он пошел в избушку, ворча про себя:

– Надо ж этому косолапому ко мне именно на пасеку забраться. Мало чё ли в деревне пасек. Вон у Митрия совсем в лесу стоит, так нет же прошел мимо и залез на мою.

Так, ворча себе под нос, дед Михайло взял свою берданку и пошел в лес, смотреть куда медведь уволок улей. Зашел в лес и сразу наткнулся на свой улей, который аккуратно стоял возле березки. И только крышка улья была снята и валялась в стороне. Рядом валялось несколько опустошенных рамок. Внутри улья было слышно тревожное негромкое гудение оставшихся в живых пчел.

Михайло сходил на пасеку, взял свою трехколесную «тачанку», так он называл свою самодельную на деревянных колесах тачку, и перевез улей на пасеку. Жердину приколотил на свое место, обошел вокруг свое хозяйство, и отправился в деревню. Берданку свою, на сей раз, забрал с собой.

На следующее утро дед Михайло отправился к себе на пасеку уже при оружии.

– Поглянем, что там щас деется, – бубнил себе под нос Михайло, – небось сёня у Митрия промышлял?

С такими мыслями дед пришел на свою пасеку. Огляделся кругом, вроде все ульи на месте и забор целый. Вот только у двух ульев крышки валялись на земле.

– Это, наверно, молодежь хулиганила, – решил дед.

Но когда подошел ближе увидел на месте преступления клочки шерсти и разграбленные ульи. Поврежденья правда были не большими. И дед Михайло быстро привел ульи в порядок.

Вернувшись в деревню, дед пошел к председателю колхоза с просьбой помочь выследить и убить злодея.

– Ты, Тимофеич, не сумлевайся, уговаривал он председателя, – мы убьем этого злыдня, токмо один я не осилю, мне подмога требуется. Дай мне пару хлопцев, мы засядем на крыше избушки и сарая. Под нашим обзором окажется вся лесная сторона.