Влад Руидов - Наёмник храма

– Лады. Тихо! Заройся поглубже – стража!

…Стой! Кто такой?.. А, это ты, Род. Куда это на ночь глядя?

– Доброго Вам вечера, десятник! Да вот провозился, а кожевеннику обещал сегодня шкуры привезти.

– Извиняй, Род, придется нам твои шкуры пиками поковырять.

– Помилуйте, господин десятник! Вы ж мне весь товар попортите! Да и что там может быть?

– Да шарашится тут один шустряк…

– Так дозвольте, я их сам перекидаю?

– Перекидаешь, говоришь? Фу, а воняют как погано! Ладно, проезжай, Род. В таком смраде и крыса не усидит.

…Ух, слава Единому! Пронесло. Слышь, друг ты мой шустрый, рынок мы проехали, за поворотом направо начнется южная дорога, ярдов через двести – застава.

– Удачи тебе, Род, я тут сойду. Бывай!

Хорошо тут на окраине: темно, и народ зря не шляется. Теперь, не торопясь, чешем сломя голову в переулок. Как там было сказано? Первый налево, и еще раз налево. Налево я люблю, ибо сам левша. Точнее – двурукий, почти все могу делать (или ломать) обеими руками и ногами одинаково. Этому научить очень сложно, это у меня от древних предков, мир их праху.… Это должно быть здесь. Стучу: тук, тук… тук… тук…

– Кто?

– А ты отгадай, хозяйка, или открой да погляди!

(Дверь приоткрывается, женщина внимательно смотрит мне в глаза)

– Пусти, Ильда, водицы испить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде.

– Геп! Заходи, Да к окну не суйся – тень с улицы видать.

– А как ты меня признала, добрая женщина?

– По описаниям, да по глазам.

– А что там, в глазах, имя видно?

– Имя не имя, а предков твоих специально обученным взглядом можно лицезреть, не дай бог им дорогу пересечь!

– Не опасайся, хозяйка, тебе от них, равно как и от их потомка вреда не будет.

– Будем надеяться. Ох, и запах от тебя, это… тоже от предков?

– Ха, ха! Нет, это я в чужих шкурах побывал.

– Иди на кухню, возьми котелок с горячей водой, таз, ну, в общем, найдешь, что надо, и в коморке за кухней помойся. А я пока тебе поесть соображу…

(Ох, как хорошо чистым быть. И с кухни пахнет очень завлекательно.)

– Ешь, ешь давай. Мясцо тушеное, капустка квашенная с клюквой, сама делала.

– М-м-м, овья-те-ние!

– Ешь, не болтай, Мне тебя расписали как серьезного человека, а ты, смотрю, здоров языком молоть.

– А ты, матушка, по делам суди.

– Какая я тебе матушка?

– Ну, тетушка. Пойдет?

– Хорошо, тетка так тетка. Хотя, судя по тому, что я видела: такого родственничка не дай бог никому!

– Зато такую тетушку – дай бог каждому!

– Не льсти, лукавый! А что ты такого натворил, племяш, что господа Рыцари весь город с утра на уши поставили?

– Особливо ничего, тетушка. Так, кое-что по мелочи.

– Ну-ну.… А ты знаешь, чем я на хлеб-соль зарабатываю?

– Судя по антуражу да интерьеру – гадаешь?

– Ишь, сметливый! Но тебе сегодня гадать не буду. Плохой сегодня день для гадания.

– Ну да, все ж на ушах стоят, гадать некому.

– Не то, я хоть и не ведунья, но чувствую тяжесть какую-то в окрестностях нехорошую.

– Спасибо, Ильда, за угощение. Прямо заново народился. Теперь вздремнуть бы маленько, а потом смогу и горы воротить.

– Ты уже, видно, наворотил! Теперь дело делай, отдыхать тебе не досуг. Сейчас и пойдешь.

– Помилуй, тетушка, что за спешка?

– Нельзя медлить, чую. Намедни кум, ратник рыцарский, сказывал: затевают что-то Рыцари на кладбище. На краю кладбища, что к лесу выходит, полянка есть нехорошая, не полянка даже, а так – пустое место. Не чисто там, давно уже, как давно никто и не помнит.

И вот годков двадцать назад поставили там монахи Храмовые часовню. Чтобы место, так сказать, очистить. Все, как положено, освятили, образа повесили. Наутро приходят – свят, свят! Образа вниз главами висят, и крест над входом тоже перевернут. И тяжко им стало. Ну, образа и крест забрали, в Храм на очищение отправили. А часовня так и стоит заброшенная. По своей воле к тому месту никто близко не подходит.

– Страшноватая история, ну а я то…

– А ты то – не перебивай, племяш! Так вот, на днях Рыцари туда сунулись.

– Ну и?..

– Как сунулись, так и высунулись. А троих не стало!

– Как так?

– А так, наутро мертвыми их из часовни вытащили, причем без заметных повреждений, а по виду: будто они там лет десять пролежали, понимаешь?

– Нет, не понимаю.

– Вот и никто не понимает. Короче, не сегодня-завтра должны доблестные витязи снова туда сунуться. К ним подмога прибыла, человек двадцать. Поэтому сейчас и пойдешь, пока они тебя по городу ищут.

– Хорошенькое дело! Три Рыцаря зашли – три трупа нашли. Да еще целыми! Супостат им, видать, достался не простой. Не шибко веселая работенка!

– А тебя в Храме что – барышень под мышками щекотать подрядили?

– Ладно, не стыди! Хоть что-нибудь еще известно по эту часовню?

– Точно не знаю, но вроде в часовне куда-то вниз можно спуститься…

– А там что?

– Ты, Геп, не дуркуй! Я тебе что – ясновидящая? Я гадалка на картах, хоть и не на простых, а на Таро, но про такие вещи я у них не спрашиваю, эта тема для меня потусторонняя.

– И что там искать-то ведаешь?

– Нет, Геп. Ты уж сам постарайся на месте разобраться, чему-то тебя учили?

– Да чему-то учили…

– Тогда слушай, как идти туда по-тихому.

Вернулся я с ремесленной улицы в гостиницу. Шел не торопясь, по дороге пару раз убедился, что соглядатай следит за мной неотступно. Хозяйка в гостинице накормила знатно: бычий хвост тушеный с луком и картошкой, похлебка грибная с яйцами, сыр овечий, нежный как пудинг. Ну и от пива, ясное дело, не отказался. Поболтал с хозяйкой о том, о сем. Потом поднялся к себе в комнату отдохнуть пару часиков до заката. Ночь предстояла суетная – уходить надо из города, благо предместья загодя изучил изрядно. Выбираться, мне кажется, лучше через кладбище. И от слежки оторваться сподручнее. Лишь бы у Гепа все ладно сложилось.

Правильно все Ильда объяснила, до кладбища добрался без приключений. Жаль, небо все вызвездило, мне бы лучше потемнее ночку, благо вижу я в темноте почти как Пум (где-то мой спутник ошивается?). Иду по левому краю вдоль зарослей боярышника. Да, нечасто в этот угол кладбища люди заходят,

между могилами трава и репейник по пояс, кресты покосились. Видать, и кладбищенский смотритель сюда нос не кажет. А вот и часовня на прогалине. Останавливаемся, смотрим, слушаем, нюхаем. Вроде все спокойно, опасности не чувствую. Ну, пошли в часовню. Что тут у нас? В узкие окна с двух сторон проникает свет звездный, слева, где луна – поярче. На полу следы недавние, и от сапог, и тащили что-то… или кого-то. Пол ровно выложен каменными плитами, как же тут можно вниз попасть? Надо простукивать.… Вот, в левом углу (все то у меня слева получается, тенденция, однако). Плита звучит как-то гулко, подковыриваем ее мечом, напрягаемся, сдвигаем: вниз ведет узкая каменная лестница, выставленными в стороны локтями достаю обе стены. Ну что, потопали вниз, хоть и не хочется. Вот тут уж и мне еле ступени видно. Все, ступени кончились, прямо – тоннель не шибко ровный, свод вроде стал повыше. Иду, какие-то узкие лазы по сторонам, но пока пойду по тоннелю. Вышел в помещение попросторнее, а что дальше? А ничего – тупик. Пустой каменный мешок. Даже моего зрения еле хватает чтобы всматриваться, а вообще то – тьма кромешная.