Ксения Демиденко - Практическая педагогика. Роман о школе, любви и не только…

– Я – Лена Новикова. И не «девочка», и не «солнышко», и, упаси Боже, «милая моя». Дебильные обращения, – она дернула пышной короткой юбкой в плиссировку, мотнула шикарной гривой русых волос и исчезла за дверью. А я осталась переваривать неприятный привкус этого разговора, если это можно было назвать разговором.

Ну что же, придется понаблюдать, изучить и понять это диво дивное Лену Новикову, потому что я верила: вода и острый камень точит, а такой, как Лена, и подавно округлит.

Чего-то я не учла, потому что время шло, а Новикова становилась все более агрессивной. Ко всему прочему добавилось еще что-то, что объяснить вообще было нереально. У меня создавалось впечатление, что я у нее что-то украла, очень ценное и жизненно необходимое. Лена выходила из себя уже только при одном моем появлении, поэтому я пыталась как можно реже попадаться ей на глаза, чтобы не нарываться на «комплименты». Иду по коридору и вижу впереди в перспективе встреча с Леной – заворачиваю в учительскую, словно по делам. Выхожу на перемене воздуха свежего глотнуть и мозги закипевшие охладить – Лена в компании стоит, поэтому отхожу подальше, лучше за угол школы, чем пугаю курильщиков – они тоже вышли мозги прочистить, но своим способом. Шарахаемся в разные стороны.

Но после одного случая, который пояснил немного фобии Лены, серьезный разговор с девушкой был неминуем.

В начале декабря я планировала провести открытый урок со своим классом по теме: « Французский романтический роман В. Гюго «Собор Парижской Богоматери». Открытые уроки – это всегда праздник как для учителей, которые приходят на урок, так и для администрации, потому что учитель, который готовит такое мероприятие, выдумывает и творит в меру своей буйной фантазии, а то и не в меру. Открытые -это не настоящие уроки, а, скорее, искусственные, хотя и яркие, эффектные, зрелищные. Если учесть, что это был мой первый открытый урок, то старалась я изо всех сил.

У каждого учителя свои методы и любимые приемы. Я люблю инсценировки. Страшная приверженка творчества Виктора Гюго и его романа «Собор Парижской богоматери», поэтому я и представить себе не могла другой инсценировки, чем из этого романа. Монолог Клода Фролло под прекрасный танец Эсмеральды – это должна была быть та изюминка, которая не способна оставить равнодушным никого. И даже если в уроке где-то будут огрехи, эта сцена перекроет все и позволит претендовать учителю, то есть мне, как минимум на похвалу, максимум – на пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля.

На роль священника Клода прекрасно подходил отличник Артур Ковальчук: высокий, худой и длиннолицый парень, острый на язык и очень сообразительный. Он отличался хорошей памятью, поэтому я была уверена, что этот не подведет и монолог выучит. А вот Эсмеральда – только Новикова. Если ей надеть черный парик – шикарная Эсмеральда должна была получиться. К тому же, я знала, что она умеет танцевать. Лена любила быть в центре внимания, и ей нравилось, когда ею любуются. Поэтому, когда я на своем уроке огласила о подготовке к открытому мероприятию, все встретили это весело.

– Ура! Будем звездиться! – кричал Вигура и перекривлял директора, как тот обычно хвалил классы, которые чем – то отличились.

– Да уж, не подведите. Я раздам слова, сначала их нужно будет выучить, а на следующей неделе начнем репетировать. Будет небольшая сценка из «Собора». Артур, ты будешь Клодом Фролло, а Лена Новикова – Эсмеральдой…

При последнем моем слове по классу пробежался легкий шумок. Все посмотрели на Новикову, а та побледнела, и в блеске ее глаз сверкнул острый металл. Из последних парт донеслось:

– А Квазиморду тоже пригласили?

Я узнала голос Маркина Ромы. Этот всегда был беспринципным и с чужими чувствами не очень —то панькался. После этой фразы Лена психанула, сбросила все свои вещи в сумку и рванула к выходу. Когда проходила мимо меня, пригвоздила очень злым взглядом. Но я заметила так же, что на ее красивых глазах выступили слезы. Это были слезы обиды.

Я опять не понимала, что сделала не так.

– Ну, вы, Соня Константиновна и ляпнули же, – первым попробовал просветить Дима.

– Что-то не то сказала, да? Дима, я не понимаю, что? – попросила объяснить.

– Длинная сказка. Ленку нельзя называть Эсмеральдой. И Квазимодо тоже лучше при ней не выговаривать. Несчастная любовь. Еще в прошлом году, – и убежал за Леной, считая, что я все поняла и во всем разобралась. Как всегда, «вовремя» прозвенел звонок и за минуту класс опустел. А я осталась стоять у доски, как та Пизанская башня: никак не упадет, и стоять у нее прямо, как-то не выходит. Никого видеть не хотела, поэтому переместилась в подсобку, чтобы проверить три пачки тетрадей с сочинениями. Это длительное изнуряющее занятие, но иногда «перлы» радуют и превращают такую работу в веселье. Не в этот раз. Открываю тетрадь, читаю, еще раз читаю, но ничего не понимаю. Так и сидела над тетрадями, пока не услышала:

– Чо ты дуешься, она ведь не знала, – это был голос Вовки Титаренка. Значит, на уроке этого охломона не было, а как Лене плохо – он ее успокаивает.

На этот раз я закрыла дверь подсобки на защелку, чтобы никто не мешал моему уединению. Теперь услышала, как дернулась дверь (Вова, видимо, проверял, есть ли кто в подсобке), но я затаилась, как ушлая мышь, которая учится прятаться от наглого кота. Подслушивать чужие разговоры плохо, но я понимала, что только так смогу распутать их запутанные тайны.

– Она меня нервирует, дура институтская, – это так лестно обо мне Лена. Мысленно я исправила «вообще-то университетская». Так получилось, что поступала в институт, но за год до окончания обучения заведение превратилось в университет.

– А она тебя пытается понять. Терпеливая тетка, – продолжал Вова меня защищать.

– Ты все время ее выгораживаешь. Соня Константиновна такая, Соня Константиновна сякая, хорошая, прекрасная, святая. Ты, случайно, на нее не запал? Очень похоже…

– А что такого, что мне нравится учитель? Как училка она классная. И ты это знаешь, потому и бесишься.

– Я еще не бесилась. Это цветочки. Вот она у меня еще увидит почем в Киеве рубероид…

– Вроде ты знаешь, почем? И когда ты такой стала, Ленка? Ты ж была нормальной девкой. Оно тебе нужно, такой кипишь на пустом месте поднимать?

– Нужно. А ты не заступайся, а то мигом отставку получишь.

– Лена, какую отставку? О чем ты говоришь? Мы с тобой всегда были только друзьями – и не больше.

– Ах так значит. Пока ее не было – я была твоей девкой, а теперь – друзья? – по грюкнувшей двери и стуку каблучков в коридоре я поняла, что Лена убежала. Я пыталась не дышать и не двигаться еще минут десять, не зная, когда из класса уйдет Вова.