Роман Булгар - Пропавшее кольцо императора. I. Хождение в Великие Булгары

В душе Суюм смирилась со своей участью и покорно приняла мужа на брачном ложе. Она закусила до крови алые губы, чтоб не закричать от гадливости и отвращения. Законы веры велели стать ей послушной мужу во всем, покорно исполнять супружеские обязанности.

– Моя прекрасная газель! – высокая кровать протяжно скрипнула под тяжестью жениха. – Я едва дождался ночи…

Бедная Суюм вжималась в ложе, старательно унимала судорожную дрожь, прокатывающуюся по всему ее телу, натянутому от брезгливого отвращения. Слюнявые поцелуи мужа вызывали в ней приступы рвоты, к ее горлу подступил горький тошнотворный комок.

– Ты родишь мне наследника! – донеслось до ее пылающих от стыда ушей, и она с ужасом почувствовала, как мужние ладони раздирают ее сжатые колени, бесцеремонно разводят их в стороны.

Сжимаясь от обморочного страха в бесчувственный комок, Суюм не ощутила, что в поведение ее мужа вкрались суетная поспешность и предательская неуверенность. В самый ответственный момент мужская сила покинула бека, коварно оставила его одного на поле брани.

Как Махмед ни пытался, сколько ни ерзал он на жене, причиняя ей боль, ничего у него не выходило. Никак ему не удавалось разрушить ее естественную преграду, лишить Суюм девственности.

– Козочка моя! – прошептал мужчина и тяжело откатился в сторону. – Я сгораю от любви к тебе! Мне нужен глоток вина!

Вдохнув полной грудью, девушка поблагодарила Небеса за данную ей передышку. Приоткрыв глаза, она сквозь реснички наблюдала за тем, как ее муж сполз с их высокого ложа, грузно переваливаясь, прошлепал к небольшому столику, заставленному напитками и яствами.

– Тебе налить? – донеслось до нее.

– Нет! – тонко выкрикнула Суюм, хотя губы ее пересохли от жажды. – Иди ко мне, муж мой…

Несчастной девушке хотелось, чтобы предстоящий кошмар поскорее закончился бы и от нее отстали бы, оставили бы ее в покое.

– Я иду! – бек приоткрыл резную коробочку, вынул из нее искусно изготовленный заменитель его постыдно испарившейся мужской силы.

Мужское тело приблизилось, и девушка снова прикрыла свои глаза. Тупой и твердый предмет безжалостно раздирал ее внутренности. Суюм от режущей боли вскрикнула и потеряла сознание.

На простынке расплывалось красное пятно. Бек отбросил в сторону окровавленный инструмент, исправно сослуживший свою службу.

– Радость моя! – бормотал Махмед, устраиваясь поверх жены.

С остальным он способен был справиться и сам. Он сумеет оросить своим семенем лоно красавицы-жены, и она принесет ему наследника…

На следующее утро бек приказал принести в ее покои резной ларь с драгоценностями. Щедро он отблагодарил ее за подаренные ему радость и счастье обладания самой прекрасной женщиной их державы. Вечером он снова посетил супружеское ложе.

– Моя газель, – бек навалился на жену всем своим грузным телом, – твоя красота затмила солнце…

– Мне больно! – тяжко выдохнула Суюм.

Как и накануне, твердый и тупой предмет раздирал ее незажившие ранки, безжалостно наносил новые повреждения.

– Немного терпения, моя газель! – увещал ее бек, меняя положение и выбрасывая в дальний и темный угол диковинную штуковину.

Суюм страдала и терпела…

На третью ночь мужчина непритворно удивился:

– Моя газель, тебе пора привыкнуть. Спать с мужем – обычное дело. Любящим женам оное в охотку и в радость…

Искушенный в любовных забавах, ее муж недвусмысленно давал ей понять, что или с ней что-то не в порядке по женской части или же она попросту не любит своего мужа.

– Я привыкну, мой господин! – женские губки изобразили улыбку. – Я уже ощущаю надвигающуюся усладу.

Умная женщина нашла выход. Она закрывала глаза и представляла себе, как посоветовала ей старая служанка, воспитывавшая ее с самых пеленок, что она лежит с другим, что кто-то другой целует ее, ласкает…

– Желанный мой! – в полузабытье шептали ее уста.

Оставаясь одна, Суюм горько плакала. Находясь рядом с мужем, она излучала полное удовольствие. Женщина играла роль. Ради спокойствия своего государства ей надлежало покорно следовать судьбе.

Перебирая драгоценности, Суюм наткнулась на тяжелое ожерелье и долго не решалась взглянуть через него на свет.

Сквозь горькие слезы, застилавшие взор, смотрела Суюм на темные рубины, на которых, как ей казалось, запеклась невинная кровь…

– Как я его ненавижу! – прошептала она.

Суюм ненавидела и терпела…

Через год она родила мальчика. Но бедняжка Муратбек появился на свет слабым и хилым, не прожил и двух недель. Зачатое не по любви, а в насилии дитя не выдержало позора жизни и отправилось на Небеса.

– Наш сын недолго радовал нас! – опечалился бек.

И малости для Суюм стало достаточно, чтобы она увидела, какими страшными и уродливыми вырастут ее дети, рожденные от мужа.

Кривые, коротковатые ножки. Головенка схожая с тыквой. Большие торчащие уши. Мясистый бесформенный нос. Она поняла и ужаснулась, передернулась от тошнотворного отвращения. И все ее будущие дети станут ей вечным напоминанием о ее несчастливой судьбе…

– Лучше бы мне самой умереть! – женщина издала горький стон.

О, Всемилостивый Аллах! Как ей с этим жить-то дальше? И если бы дело заключалось в одном физическом уродстве владельца Сувара.

С этим-то она могла бы, в конце концов, и смириться. Со временем они ко всему привыкают, и взгляд перестает замечать все столь остро…

Однако иметь мужем хладнокровного убийцу всех своих ближайших кровных сородичей, денно и нощно жить со свербящей мыслью стало невыносимо. Она вскользь, чтобы досадить ему, обмолвилась о роковой участи родственников мужа в присутствии Махмед-бека.

– Твои родичи, мой господин, один за другим отправились на тот свет. И, мнится оное мне, что не без твоей помощи…

Владетельный бек широко улыбнулся. Нисколько не смущаясь, муж привел ей пример, ужасающий по своей бессердечности:

– Моя прекрасная газель, в оном нет ничего нового и удивительного. Подобным образом поступает и лев – царь всех зверей. Когда молодой самец подрастает и набирает достаточно сил, он силой прогоняет прочь старого и ни к чему непригодного вожака и убивает все его потомство, съедает всех его детенышей, оставляет в живых лишь молодых самок.

– Поэтому, – ее глаза потемнели, налились смертельной тоской и горечью, – ты, чтобы захватить власть, убил всех своих братьев?

– Зато, моя газель, – бек впился в ее губы жадным поцелуем, – никто не угрожает твоим будущим детям. Нарожай мне много детей…

Не сразу, но до Суюм дошло. Пока им, ее детям, ничего не угрожает. Пока они еще не родились. Пока они еще не выросли. Пока жив их отец – Махмед-бек. А после его смерти начнется новая кровавая резня.