Анна Мартынчик - Осанна

Виноградной лазы тонкой веточкой
Оплетаюсь вокруг тебя…
Я во веки веков буду деточкой,
Вечно веруя и любя.

Тонкочувственная и мятежная…
Ты подобна морской волне…
Я по воле судьбою прибрежная —
Разбивайся на жизнь во мне!

Нашей близости нет объяснения…
Совершенной цветет любовь!
Приближаюсь к тебе отражением
И тебе посвящаю новь!

Ты Божественна духом и образом,
Ты свята во плоти своей!
Молвишь тоненьким ангельским голосом…
Осиянна среди теней…

Воспеваю тебя, как Есенин Русь,
Каждый вздох твой и каждый жест.
Преподобная! В ноги покланяюсь!
Словно нимб ты несёшь свой крест!

Матерь грешницы – женщина-грешница,
Этот путь уготовил Бог…
Для меня ты – Господня наместница…
…Первозданной любви исток…

Девятым деньком после Пасхи как должное: солнце,
И хочется красить цветами холодный гранит!
Всё больше и больше в истории нас остаётся,
Как должное: добрую память наследник почтит.

Девятым деньком после Пасхи столицу покину,
Проотчие тропы раскинутся свежей травой.
Я лучший кусок пирога отнесу на могилу…
…Как будто избавлен от голода каждый живой…

Протру намогильную рюмку, оставив пустою,
И вспомню судьбу нечужого, который молчит.
Всё ладное – в повесть скро́ю, а неладное – скро́ю,
Глотая комок ностальгии, что в горле горчит.

На кладбище мне неспокойно, неясно и немо.
Как будто взяла не своё да забыла вернуть…
«Не быть или быть?» – здесь для всех разрешима дилемма:
Постигшим – покой, а живущим – прискорбие в грудь.

А помнишь ли, милая, вместе сюда приходили?..
Я в детских ладошках несла золотистый песок…
Сияет без жалости желтый наряд на могиле,
Где имя твоё и отпущенный Господом срок!..

Кукушка утихла. И я застываю в покое,
И катятся слёзы от грешной гордыни тайком.
Как должное: солнце и горстка песка на ладони,
Никто не забыт… после Пасхи… девятым деньком.

Совсем дитя, что ведаешь о жизни?!
Всё вновь тебе: что видишь, то поёшь…
Не видел эту жизнь во взрослой призме,
Ну что тут скажешь: вырастешь – поймёшь.

Как много в голове беспечной дури,
Веселие звенит кругом и сплошь,
Ещё с усладой грудь сосешь мамули…
…Как быть без мамки?.. Вырастешь – поймёшь…

Восторг, когда поймаешь лучик солнца,
И не в удел пока могучий ГРОШ,
Ах, знал бы ты, как радость продается…
Мне очень жаль, но… вырастешь – поймёшь.

Вкусишь всю суть намёков и прелюдий,
Рубаху ближе к телу подберёшь,
Театр – наша жизнь, актёры – люди…
Ну, это к слову: вырастешь – поймёшь.

Однажды через игры в «понарошку»
Признаешь, что сладка бывает ложь,
Пока держи покрепче с манкой ложку,
Как вырастешь, поверь, ты всё поймёшь!

Посредственность наивности на смену,
Окрепнет память – въедливая вошь…
Моря уже не будут по колено!..
Я не пугаю… Вырастешь – поймёшь.

Однажды безнадежно повзрослеешь,
Ведь от того, что до́лжно, не уйдёшь…
…Ты только не спеши, а то успеешь…
Ещё забыть захочешь, что поймёшь!

По молодости вскользь, как сыр по маслу:
Красиво, гармонично и легко!
Ничто не происходит понапрасну,
Пока по венам кровь и молоко!

По молодости чувственно робею…
Кокетливо вживаюсь в зеркала…
Морщины не легли петлей на шею,
Печать тоски на чувства не легла.

Подобно волшебству… взрастает семя!..
Но отроду Вселенной повелось:
Летит-скользит по молодости время,
Вот так же и душа…
по жизни…
вскользь…
Молодость
Ни о чем серьезно не грусти,
Если юность кормит клетки плоти,
Молодость в лице, в словах, в груди —
Совершенства вдох в твоей природе!

Кожа, словно мягонький фарфор,
Каждая черта имеет четкость,
Нет пустот: то хаос, то фурор!
В чувствах – то изнеженность, то колкость…

Хочется и можется любить!
С этих пор в сердцах вакцина страсти!
…Тот, кто не успел её привить,
Может быть счастливым лишь отчасти…

То – не видел, это – не встречал,
Дух неизбалованный вчерашним,
Ибо ты и есть венец начал!
Мощь живых… надежда уходящих!

«Молодость» и «юность» – женский род,
Как и всё, что свято и всесильно!
…Женщина честна, но нестабильна,
Так и жизнь: тик-так за годом год…

Живущая сплетением дорог,
Казалось бы: какой патриотизм?
Парфюм французский, шелковый платок,
А на руке швейцарский механизм.

Но лишь в одном из всех земных зеркал
Все эти атрибуты не видны,
И как бы новый край не увлекал,
Я не могу не чувствовать вины.

В автобусе совдеповских времён
Щекой прижалась к пыльному окну,
Вновь ностальгией дух обременен,
Обмякну, подобрею и всплакну.

Останови, водитель, дай сойду…
На том спасибо, дальше я сама
Пройду тоннели яблонек в саду,
От аромата коих без ума.

Как жаль, дворняги Найды больше нет,
Об этом мне никто не рассказал…
Состарились соседка и сосед.
И неохотно верую глазам…

…Деревня. Вечереет. Отчий дом…
Обнюхал ветер, прежде чем принять.
А мысли мои только об одном:
Я слышу, как за дверью дышит мать…

Весь мой багаж – подарочный набор,
Под мышкой – новый томик складных строк,
Но мама не увидит их в упор:
Сто лет ей это нужно! Видит Бог!

Домашняя рубаха до колен,
Навеял голод запах куличей.
И столько лет спустя – без перемен:
«Там» – стройненькая леди, «здесь» – кощей.

Вернуться – исповедаться без слов,
Как следствие – катарсис и покой.
Нас тянет к дому испокон веков,
Любая из дорог ведёт домой!

Жизнь затеяна причудливо и тонко:
Душу в вечность обратит, а тело – в прах…
Что есть время? До сих пор не знаю толком…
Удостоюсь ли познать? «Увы» и «ах»!..

Это было не давно, скорей – недавно:
Под Хатынь с отцом ходили по грибы,
Голосить «ау» казалось так забавно
Да искать тропу до сказочной избы.

Это было не давно, скорей – недавно,
Не забуду хвойный шарм лесной среды…
Изменения случились только в главном:
По следам моим – не папины следы.

Деревенский магазин. Стрекочут счеты.
Надышал теплом пшеничный хлеб «кирпич»,
Желтым блином будет встречен день субботы,
В день Пасхальный печь теплом взрастит кулич.