My.Self. Harmony. - Маленький Принц

Он стал плакать намного тише, уже безмолвно, но слёзы всё ещё были огромными и горячими, оставляли влажные следы на его грязном лице. Какой ужас – мальчик спит на полу, в самом углу комнаты, где нет ни подушки, ни одеяла, ни даже тоненькой простынки. Он подкладывает свои тоненькие холодные руки под голову – так ведь опять откроется рана на локте. Может, он плачет именно поэтому – ему очень больно? Как так можно? Всего шесть кроватей? А если воспитанников станет больше? Они тоже будут спать по углам? А что здесь происходит зимой? Наверное, на полу становится очень холодно спать. Но где тогда кантуется Кай? Джеймс взглянул на его влажное лицо. Чуть лучше – слёзы стали крохотными. Хэлману было тяжело это делать, но он пристроил мальчика в углу на спине, раздобыл какого-то старого потрёпанного медведя и подложил под голову вместо подушки. Немногим лучше, но что поделать, если другого выхода нет?

Он вышел на улицу. Уже начинало темнеть. Джимми слегка поёжился, сев в машину. Ему нужно было любой ценой уговорить маму взять этого мальчика к ним домой. Если она не согласится… Чёрт, он тогда потеряет всякую надежду на справедливость в мире. Почему кому-то достаётся всё на блюдечке с голубой каёмочкой, а кто-то спит в углу с больной рукой? Почему он не может помочь всего лишь одному мальчику? Он же не просит усыновить всю свою группу, а всего лишь этого парнишку с холодным взглядом! Ей даже не придётся с ним возиться – Джимми увезёт его к себе и выходит, найдёт врача, чтобы вылечить ногу, будет делать для него всё, что он захочет… Но пока вся надежда на маму…

– Привет, мам, – Джеймс появился на пороге квартиры своих родителей ровно через тридцать четыре минуты после выезда.

– Здравствуй, Джимми, мой милый сыночек! – женщина с чёрными волосами, связанными в пучок, обняла парня и тепло улыбнулась, -Рада, что ты заехал. Проходи на кухню – налью чаю. Не забудь вымыть руки.

Смыв с рук остатки очередного рабочего дня, Хэлман прошёл на кухню и присел на краюшек стула, ожидая, пока мама поставит на стол чайник с вкусной клубничной заваркой и пару пирожных.

– Как дела на работе? -она присела напротив него.

– Не очень… – вздохнул Джеймс, всё ещё думая, как начать разговор с матерью.

– Что-то случилось, дорогой?

– Почти, мам…

– Что?

– Понимаешь, в том приюте живёт один мальчик… Ему всего пятнадцать, но он хромой, и ему просто не повезло в жизни.

– Как это?

– Его совсем никто не любит. Отец насиловал и избивал, мальчик выпрыгнул в окно и сломал ногу, мать вывезла его в приют, чтобы защитить, а потом там сменилось руководство на каких-то чудовищ, которые пытаются убить его всеми силами. Сегодня воспитательница его одногодок, с которыми он не живёт, пульнула в него нож. Он ранен, довольно серьёзно.

– О Господи… – вздохнула женщина.

– Да. Мам, мне нужно его оттуда вызволить.

– Как, Джимми?

– Вы с папой не могли бы… Усыновить его?

– Джеймс Александр Хэлман…! – женщина привстала.

– Он даже не будет с вами жить! Мне не дадут его оттуда вызволить самому. Вы даже его не увидите – он будет со мной.

– Боже, Джеймс… Зачем тебе этот хромой мальчик? Тебе о своей жизни позаботиться надо – у тебя даже девушки нет! После Корнелии ты так никого и не встретил.

– Мам, о чём ты? Какие девушки?..

– Значит, девушки тебя не интересуют, а какой-то мальчик…?

– Он погибнет, понимаешь?

– Сколько лет он там живёт?

– Почти десять.

– Вот десять лет прожил – ещё десять и проживёт.

– Мам… Он станет моральным уродом, как все там. Он хороший, он очень хороший, понимаешь? У него даже детства не было. Он не ходил по пятницам в зоопарк и не ел шоколадный пломбир, обнимая мишку.

– Ты умоляешь меня, как будто щенка из питомника пытаешься взять. Джимми… Ты понимаешь, что всё может оказаться совсем не так, как говорит тебе этот мальчик? Он просто давит на жалость.

– Давит на жалость? Мам, я видел своими глазами, как его пытались избить, как работает с ними их воспитатель, что у него локоть порезан, в конце концов там есть свидетель того, что всё, что я говорю – чистейшая правда! – продолжал напирать Джеймс, позабыв о чае.

– Даже если так… Не забывай, пожалуйста, что у нас с отцом не миллионы фунтов в швейцарских банках, что нам ещё надо вас с братом как-то поставить на ноги, потому что ни у него, ни у тебя нет нормальной работы…

– У него есть работа – он компы взламывает! У меня есть работа – я вдалбливаю в головы детей, что такое хорошо, а что такое плохо!

– Джеймс… – она приподняла бровь.

– Мам…

– Ты понимаешь, что он человек в конце концов? Мы будем в ответе за его жизнь, нужно будет отправить его в школу, в университет… Мы точно не готовы через это ещё раз пройти. Прости, Джеймс, но окончательный ответ – нет.

– Мам…

– Джеймс, разговор окончен.

Он долго сверлил свою мать взглядом, но это не помогло. Однако миссис Хэлман была очень мудрой женщиной, поэтому точно знала, что её сын на этом не остановится, поэтому в её рукаве всегда был припасён козырь.

Едва Джеймс успел выйти из душа после пробежки, как испугался не на шутку, увидев на крючке в коридоре красный плащ. Парень точно знал, что это значило… Одно и то же каждый раз, когда в его голове появлялась очередная безумная идея. Он поёжился и собрал влажные волосы нашедшейся невесть откуда китайской палочкой в нечто неряшливое и едва ли напоминавшее причёску. Ничего, утренние гости его и не таким могли лицезреть: он мог и не успеть помыться после занятий спортом и ходить в своём спортивном костюме или даже не выйти на пробежку, а предстать в таком виде, как будто всю ночь страстно занимался любовью с подушкой и одеялом. Хэлман прошёл на кухню и остановился в проходе, облокачиваясь на дверной косяк и скрещивая руки на груди.

– Доброе утро, Корнелия. Что ты здесь делаешь? – недовольно спросил брюнет, наблюдая за девушкой, разливавшей кипящую воду из чайника по чашкам.

– Твоя мама опять попросила меня провести с тобой воспитательную беседу, – довольно живо отозвалась она, несмотря на то, что встала буквально час назад.

– Понятно, – Джеймс цокнул языком, – Самая лучшая причина позвонить моей бывшей, выдернуть её из кровати…

– Не ворчи, – она развернулась и поставила поднос на стол, присаживаясь на один из стульев, кладя перед собой руки и скрещивая между собой пальцы, – Что случилось?

Корнелии Блашмур было столько же лет, сколько и Джимми. Они всю жизнь прожили в соседних домах, их родители хорошо общались, так что мальчику и девочке суждено было стать лучшими друзьями, почти на уровне «брат и сестра». Но в какой-то момент, в последнем классе школы, если говорить точнее, подобные чувства отошли на задний план и переросли в нечто более романтическое. Начались бессонные ночи, бесконечные телефонные разговоры, тошнотворно милые сообщения, прогулки под ручку, поцелуи под дождём… Кажется, всё было абсолютно идеально, почти как в сказке, но юноша и девушка в какой-то момент поняли, что… им не светит общее будущее, свадьба, дети, одна кровать на двоих. Они так и остались лучшими друзьями, но по привычке, когда миссис Хэлман нуждалась в голосе разума, чтобы выбить из её младшего сына дурь, Корнелии приходилось приезжать к своему бывшему возлюбленному и вразумлять его, используя все возможные доводы, подкреплённые цитатами из кодексов, поскольку она успела получить образование юриста.