Наташа Труш - Игра по чужому сценарию

Лариса ради праздника ответила ему взаимностью, понимая прекрасно, что у такого господина уже наверняка имеется золушка на содержании, да может быть и не одна. Просто по какой-то причине именно сегодня Валерий Степанович кукует в праздничную ночь в гордом мужском одиночестве. Поругался, наверное, с любимой, и на праздник к друзьям ее не взял. Бывает.

Сестра Леши Куликова – Ольга – оказалась заводилой в компании, и гости не тянули тоскливо грустные песни за столом, и не пили-ели до утра, а танцевали, играли в какие-то глупые, но веселые игры, а потом отправились кататься с горы. Все, кто еще мог, конечно, кататься.

Лариса заметила, что Валерий Степанович постоянно где-то рядом: он приглашал ее танцевать, оказывался в одной команде игроков, и санки им достались одни на двоих.

Лариса посмеивалась в пушистый воротник. Она давно разгадала его не хитрую игру, и даже приняла ее. Они расстались очень тепло, и Лопухин попросил у Ларисы «телефончик», и она ему продиктовала свой номер.

Но она была немало удивлена, когда он ей позвонил. Видать, золушки его разбежались, и Валерий Степанович находился в поиске новой феи. И остановил свой выбор на Ларисе Потаповой.

В нем было то, что ей всегда не нравилось в мужчинах – какая-то индюшачья важность на пустом месте. Ну, подумаешь, директор заводика. К тому же, это не она, это он сам так ласково-уменьшительно называл свою собственность – «заводик», давая понять окружающим, что он свой в доску – носки в полоску, рубаха-парень, не Рокфеллер, но и не гол, как сокол. И, надо сказать, очков это ему добавляло, потому что если б еще тут он пыжился серьезно, то над ним бы, наверняка, посмеивались все солидные дяди.

А еще, глядя на него, Лариса понимала хорошо поговорку «из грязи – да в князи». Понятно, что к настоящим Лопухиным Валерик, как ласково звала его Лариса, отчего он подпрыгивал и злился, не имел никакого отношения. Ну, разве что где-то далеко-далеко. Но Валерий Степанович, поняв, что благородная фамилия прибавит плюсов к его положению, начал копать историю, рисовать древо Лопухиных, в котором нашел место и для себя любимого. В планах у него было вхождение в Российское Дворянское собрание, герб, фонд имени себя и своей фамилии и активная политическая жизнь – ему очень хотелось в депутаты городского законодательного собрания. До выборов еще было время, и Валерий Степанович начал потихоньку работать в этом направлении.

Он начал с фонда. Набрал в свое окружение десяток лизоблюдов, которые готовы были раздувать этот мыльный пузырь до бесконечности. У него появилась своя газета. Он посещал мероприятия, которые ему были не интересны, но которые были нужны ему, как воздух. Для имиджа. И все это он должен был делать не один, а в компании с Ларисой. Она очень скоро поняла, чего от нее хотят. Ей было смешно от того, что происходит. Но ей страшно хотелось посмотреть, что из всего этого выйдет.

На самом деле Лариса догадывалась, что в детстве ее кавалер был Валеркой Лопухиным, и до окончания школы его без всякой задней мысли все величали Лопухом. Этим не слишком симпатичным сорняком он поступил в институт, им же и закончил вуз, который ему был не нужен ни с какого краю. Нужен был только диплом. На всякий пожарный случай. Не важно – какой. И чем проще путь к его получению, тем и лучше. И в этом смысле годился любой институт «заборостроения».

А потом его, как током ударило: черт возьми, да ведь фамилия-то не простая, а дворянская! И он потихоньку, как бы между делом, стал намекать о своем не простом происхождении. И все верили. Времена такие пришли, что все стали корни свои разыскивать, вот и Валерик Лопухин сподобился. Корни лопуха…

Обо всем этом Лариса сама догадалась, и в лоб спросила своего кавалера. Он наплел ей три короба про то, что вот, де, и в самом деле отрыл дома у маменьки какие-то документы, да родственников расспрашивал. Но из всего им сказанного Лариса поняла, что все это понты мальчишеские, но ковыряться не стала. Ну, в конце концов, у каждого свои игрушки. И если хочешь с мужчиной жить в одном доме, то терпеть его разбросанные повсюду игрушки придется.

Правда, в одном доме они не жили. Какая-то убогая жизнь у них получалась. И это не смотря на то, что и у него, и у нее все было благополучно с жилплощадью. Просто, вместе – это ответственность, а Валерик, хоть и пыжился, как большой мальчик с голубой кровью, на деле ни на какую ответственность был не готов. Да и зачем?

А уж когда он ударился в политику и днем и ночью мечтал только об одном – как влезть солидной попой в мягкое красное кресло городского ЗАКСа, от Ларисы он начал требовать неустанной заботы о своей тушке. Почему-то этот новоявленный «из графьев» решил, что для подруги его это будет наилучшим занятием. Капризам его не было конца, и претензиям тоже. Почему опоздала на важную встречу? Почему не проверила его пламенный спич, и он ляпнул принародно какую-то ересь? Почему не предупредила, что днем пойдет дождь, и он вырядился не в тот костюм? Сплошные «почему», которые за полгода их общения отравили Ларисе всю жизнь. Из-за него она так и не поехала с Катюшкой в Египет. Ее благоверный тогда находился в букетно-конфетной эйфории, и нежно намурлыкал ей на ушко, что «на фиг Египет, чуть позже он повезет ее в Южную Африку».

– ЮАР – это куда круче, солнышко! – уговаривал Ларису кавалер. – Только чуть позже! А сейчас в Питере дел по самое не балуйся!

Ну, что ж, неудобно, конечно, перед Катей было, но подруга поняла, хотя от колкостей в адрес «господина Лопухина» не удержалась:

– Эх, все-таки большой козлище этот твой Лопух! Эгоист и экстремист! Сломал такую женскую дружбу!

Ларка на Катерину не обиделась. Понять ее можно: столько ждали, столько нарядов придумали, и на тебе – все псу под хвост. Вернее, Лопуху под …лист. В корень, в самый корень прямо этому лопуху!

Катерине, кстати, это кардинальное изменение планов пошло на пользу. Она принялась делать дома ремонт, и в помощники ей набился общий друг Леша Куликов. Мало того, что он Катьке, считай, полностью весь ремонт своротил, так еще и в пылу борьбы за порядок в доме между друзьями вдруг искра пролетела, да такая, что в одну минуту запалила огромный любовный костер в обновленной квартирке.

Пылая щеками и прижимая к ним холодный ковшик, Катерина рассказывала подруге историю своего грехопадения. Была она смешной до слез, и почти невероятной, но поверить в нее Ларисе пришлось сразу же.

Катерина приклеивала бумажную ленту бордюра под потолком, стоя на высоченной стремянке. И вдруг закружилась у нее голова, да так, что она чуть не свалилась вниз, и громко «ойкнула».

Леша, намазывавший на полу узкие бумажные полоски, подскочил к шаткой лесенке и подхватил подружку. Но сделал это неуклюже и поспешно, да еще силушку приложив недюжинную, так, что внутри у Катерины что-то хрустнуло, и она едва сознание от боли не потеряла.