Нина Еперина - Москвичка в кавычках

К трем часам ночи мы его утопили и вынесли постановление: «Ну их, всех мужиков, на хрен! Все они одним миром мазаны! Что Толики, что Сашики, что Вовики! Все натуральные козлы, ети их мать! Поэтому я должна снять отдельную квартиру и переехать одна, со своими тряпками и швейными примочками, а Наташка пускай так и останется мелкой стукачкой… Блин…

Я жила у Тамусика три дня.

За это время нашла себе две отдельные однокомнатные квартиры. Съездила, все посмотрела, оплатила. Теперь можно было переезжать. Хорошо, что есть гастроли. Толик снова на них уехал, а я заявилась в коммуналку, гордо собрала свои вещички, заказала машину, наняла грузчиков и тихо переехала, ни с кем не общаясь и даже адреса никому не оставив. У моих соседей был, наверное, шок, а у Наташки – инфаркт. Она не ожидала, что такая кайфовая кормушка может так неожиданно захлопнуться.

На следующий день мы с Сашей-таксистом перевезла все доски и товар из старой квартиры-склада на новую, вторую снятую квартиру. Но ключ, как душа чувствовала, оставила у себя, потому что еще не сдала ее хозяину обратно.

Жила я одна недолго. Иногда односторонне звонила Наташке, мало ли кто может меня разыскивать, например Бэнэс, который что-то давно не звонил, или еще какой «блэк». Позвонила как-то, а Наташка мне сообщила, что пришли квиточки за телефон, честное слово! Толик был еще на гастролях, можно было ехать. Вошла в квартиру молча, забрала свои счета и за дверь шасть. Вышла из дома – и кого же я увидела у подъезда, как бы вы думали? Александра собственной персоной! Сидел с видом умной Маши и ждал меня в машине.

«Интересно! – подумала я. – За сколько Наташка сдала меня Сашке? За две бутылки или за ящик»?

Как же он обрадовался, что меня нашел, я даже удивилась. И давай мне опять про любовь заправлять. Вдруг, как озарение, я вспомнила ту странную фразу, которую сказала Галя. Выплыла из моего сознания, как из омута. Интересно, что она имела в виду? Какие такие дела у меня с Сашей? И почему, вдруг, он обещал ей не доводить наши отношения до интима? Что-то тут не сходилось! Никакой любовью тут и не пахло. Что-то совсем другое. Но что? Что заставляло его торчать под чужим подъездом в ожидании меня неизвестно сколько времени?

Здесь была зарыта ложь, я это интуитивно почувствовала! Но я зачем-то позволила ему подвезти меня к дому, и мы распрощались.

Зачем я это сделала? Иногда мы вытворяем вещи, которые сами себе потом объяснить не можем. Как будто черту подводим под прожитым уже и тем, что впереди. Это была как раз та самая роковая черта, за которой стрелок, указателей и надписей твоей судьбе уже не видно. Не просматривалась! Именно тогда меня по темечку и тюкнуло. Именно после этого на меня и наехали самые настоящие крупнейшие неприятности, про которые я вам с самого начала говорила. Ах! Если бы я знала! Я бы гнала этого Сашку от подъезда в шею и ни в коем случае не села бы в машину! Я бы лучше все локти себе до крови изгрызла, я бы…я бы…

Эх! Если бы, да кабы…

Прошло несколько дней. Однажды утром, в одиннадцать часов, в мою дверь кто-то позвонил. На этот раз я спросила:

– Кто?

Оказалось – Сашка. И я сдуру открыла, зачем-то, дверь. Я же говорила вам, нельзя открывать дверь без предварительного созвона, а сама…

Вдруг ко мне в квартиру ввалилась три мордоворота. Сашка даже не вошел, позвонил, пропустил эту шатию, а сам глаза опустил и вниз по лестнице подался. А вы говорите любовь. Вот вам и любовь!

Французы говорят – ищите бабу, а я говорю – ищите бабки!

Ввалились бандюги в квартиру, прямо с порога сграбастали меня за грудки и к подоконнику прижали. Один был длинный, как оглобля, второй особенно противный. Шея бычья, глазки маленькие, из-под бровей зыркали, дуги надбровные сильно вперед выступали, как у неандертальца, лба почти не было. Волосы короткие, ежиком, нос видно давно поломанный, все руки в наколках. Еще часто прирожденных преступников в кино таких подбирают, чтобы не смотрели, а глазом зыркали из-под низких бровей с узким лобиком-навесом.

Не говоря ни слова, он растопырил два пальца и заехал ими прямо в оба моих глаза, пока длинный за горло держал. Я подобного обращения к себе никак не ожидала и машинально дернулась в противоположную сторону. Оконное стекло разлетелось вдребезги, а у меня по голове теплое побежало. Я поняла, что это кровь стала капать за шиворот и щекотно течь по спине…

Когда он мне в глаза заехал, я их сразу закрыла и вначале не почувствовала боли. Вначале про стекло, макушку и спину подумала. А когда попробовала открыть, тут у меня в глазах все потемнело, поплыло, и показалось, что они у меня выскочили из орбит и на ниточках повисли. Просто такая резь, что я готова была заорать во все горло. Но на меня от боли и неожиданности такой страх напал, я изнутри прямо вся похолодела, а тело покрылось липким и холодным потом.

– Ты нам, девочка, бабки задолжала, – грит. – Мы, через своего парня, дали тебе доски, а ты их замылила. Потому будешь выплачивать в три раза больше.

У Сашки досок я не брала. Никогда. Все комиссионные иконы уже давно шли через Бобсона, а он не стал бы портить свою кормушку и связываться с бандитами. Стояла я у окна с закрытыми глазами, слезы из глаз текли, кровь с макушки капала, а я, не открывая глаз, соображала, что это никакие не досочники, не «корреспонденты» то есть, а обыкновенные уголовники. И пришли они по Сашкиной или Галькиной наводке, и никакие доски им не нужны, им бабки нужны. Доски они, наверняка, даже не знают куда девать. Значит, у меня только один шанс – идти в наступление!

Как только я это поняла, начала сразу же орать:

– Вы что же, сволочи, испортили мне мой рабочий инструмент? Ваши доски не проданы, они в посольстве, но я теперь не смогу их оттуда забрать! С такой рожей никуда и не пойдешь, меня сразу же менты повяжут, и что я им скажу? Что вы меня за своим товаром отправили?

Они от неожиданности опешили. Они ждали, что я начну просить пощады, а я с наглой мордой, с закрытыми глазами, со сдавленным кем-то горлом, еще и наезжаю! А этот длинный, у него изо рта так воняло где-то сверху, не поймешь чем, хоть рыжему неандертальцу блюй на морду…

Но тут бандюги сообразили, что сделали что-то не по инструкции. На их тупых мордах была нарисована неподъемная мысль, в том смысле, что из глубин их слаборазвитого сознания она не поднималась. Даже мне, через пелену тумана, было видно и слышно, как у них мозги со скрипом шевелились. Значит, я все делала правильно! Сейчас они должны за свежей инструкцией попереться. Одного оставят, меня охранять, а двое удалятся на короткое время, равное одному телефонному звонку Гале, и вернутся. Не у Сашки же инструкцию получать. У меня был шанс задурить им голову!