Виктор Ерофеев - Энциклопедия русской души (сборник)

Иногда самодур кается, чтобы дальше жить с еще большим удовольствием. Самодурство настояно на национальном садизме.

Самое сложное в России – разобраться с моралью. Все интеллектуальные силы страны ушли на оправдание добра, но без всякого толка. В принципе русский – поклонник нравственности. Но только в принципе. На самом деле, русский – глубоко безнравственное существо. Он считает, что он сам добр и что вообще надо быть добрым. Мораль не имеет для русского основания. Она подвижна и приспосабливается к обстоятельствам.

Взяточник, конокрад, русский создает ситуативную мораль, под себя.

Меня тянула к себе Россия. Она так сильно (сука!) тянула меня к себе, что мне говорили знакомые девушки:

– У тебя к России патологическое чувство.

Возможно, они ревновали.

Или – или. Или будем придатками, или державой. Обрастаем мускулами, перед нами трепещут, и тогда пенькой давим вредителей.

Благодаря своему французскому детству я никогда не был последовательным западником. Меня со странным чувством извращения волновали славянофилы. С их самобытностью. Но они ничего путного о самобытности не сказали. Погрязли в Византии.

Вестернизация – менее кровавый путь, но она выхолостит русских. С этим никто не спорит. Только одни не хотят этого, а другие – боятся. Надо сознательно идти на кастрацию русского элемента. Народ падок на дешевую демагогию. Не надо ничего выдумывать особенного. Надо обманывать наглыми средствами.

Самодержавие – «наш» путь – сохраняет русскость, но будет трудно у кого-либо попросить взаймы. На первых порах. А потом те сами дадут. Вновь откроют посольства. Россия снова будет модной страной. Потому что им станет страшно. Ведь за десять лет русские проведут коллективизацию и индустриализацию. Напишут патриотические песни. Русским не надо давать слишком много образования. Достаточно церковно-приходских школ. Не надо выпускать за границу. Сволочь должна сидеть дома. Тогда появятся новые Белинские. Романтическое подполье. Натуральная школа. Оживет интеллигенция. Все заработает. Пустые магазины – полные холодильники. Начнется прекрасная жизнь.

Русские женщины еще вчера носили малиновые панталоны, а мужики ходили в черных, до колен, трусах «динамо». При этом рождались дети. При этом русские создали водородную бомбу.

Некоторые русские перехвалили Сахарова. Он был сначала патриотом и взорвал водородную бомбу. Но потом он все это зря делал.

Сначала я не догадывался о существовании Серого. Долго жил без него. Серого я стал впервые чувствовать через язык. Русский язык – царство Серого.

Чужое тело для русского не имеет полицейской запретности. Русский человек – корявый человек. Толкается, пихается, может даже укусить. Чужое тело можно использовать как аргумент. Его полезно взломать.

Чтобы понять Россию, надо расслабиться. Снять штаны. Надеть теплый халат. Лечь на диван. Заснуть.

Я шел по дороге. Иногда меня охватывало отчаяние. Васильки. По большому счету, я сам – это мы. «Мы» и есть русская душа.

Я тоже склонен к бесчестию. Встреча с Серым. Наконец мы с ним встретились. Я – и Серый.

Как обращаться с русскими?

Противогаз – и вперед. Русские не терпят хорошего к себе отношения. От хорошего отношения они разлагаются, как колбаса на солнце. Всю жизнь вредят сами себе. Не заботятся о здоровье, разваливают семью. Они живут в негодных условиях и приживаются. Трудно представить себе, чего только не вытерпят русские. У них можно все отнять. Они неприхотливы. Их можно заставить умыться песком. Тем не менее, русские ужасно завистливы. Если одних будут перед смертью пытать и мучить, а других просто приговорят к расстрелу, то первые будут с возмущением кричать, что вторым повезло.

И окажутся правы.

Толстой, описывая солдат, говорил, что главный русский тип – покорный человек. Я думаю, что русский – это тот, к кому не прилипает воспитание. Он лишь делает вид, что воспитан. О воспитании в России никто не заботится. Есть только один тип русских – невоспитанные люди. Крестьяне, рабочие, интеллигенция, правительство – все невоспитанные. А элегантный русский – вообще анекдот.

– Саша! – урезонил я его. – Его же нет.

– Как нет? – поразился Саша. – Хотите пари? Он командует парадом.

– Пусть так. Но надо выпрыгнуть из себя, чтобы добраться до него.

– Обратимся к книгам. Не может быть, чтобы все, что написано о русских, было ложью.

– Из книг мы его не сцедим, – засомневался. – За исключением нескольких строчек Есенина.

– С Есениным не ошиблись, – пристально посмотрел на меня Саша.

– Ударим по кабакам? Искать его среди бомжей, сторожей – жизни не хватит.

– Начнем с кабаков, – согласился Саша. – Все оплачивается.

Русский человек догадлив. Я догадался о существовании Серого.

Большинство умных русских в конце концов разочаровываются в русских. Но сначала думают о святых старцах, вологодских скромницах, нестеровской Руси. У русских есть воображение. Они умеют рассказывать. Русский мир состоит из слов. Он словесный. Убрать слова – ничего не будет.

Ни одного солнечного дня.

Лучшие давно перебиты. Затем перебили более или менее приличных. Затем перебили умеренную сволочь.

Приметы – наше единственное бомбоубежище. Русская жизнь – бьющееся зеркало, страх вернуться. Мы нащупываем знакомую систему мирового фатализма. Перегибаем палку. И становимся уникальными.

Не могу понять тех писателей, которые уехали. Россия – рай для писателей. Но я никак не пойму читателей, которые здесь остались. Россия – ад для читателей.

Русских много, и они страшные. Это весело. Разнообразит мир. Гитлер хотел русских превратить в животных. И что бы вышло? Мир бы завял. А так мир движется своей боязнью, тревогой, беспокойством. Волнуются, сволочи! Хорошо. Блок это понял. Обрадовался, что понял. И написал. Но, правда, потом удивительно быстро умер.

Сначала Саша развеселился. Подвалил к бару, потребовал выпить. Схватил за руку стриптизерку. Нас вежливо провели в комнату, где все друг другу делали минет. Девки набросились на нас с открытыми ртами. Но Саша вдруг нахохлился, от минета отказался, в казино не пошел, призадумался.