Станислав Афонский - Как я был чиновником

Конфликт гендиректора Завода с мэром продолжался, обрастая деталями, бронёй с обеих сторон, бронебойными снарядами, синяками, ссадинами и шишками. Одной из «деталей» стал проект строительства в Клёве клёвого фармацевтического завода по производству ценных и чудодейственных лекарств, способных избавить человечество в общем, и клёвчан в частности, от…

«От чего же?» – материализовался из ничего Любопытный. «От любопытства», – показал ему кукиш Знающий, не успевший далеко уйти и удивительным образом уцелевший после обстрела.

Подобием и образцом волшебного завода должен был стать такой же точно завод, исправно работающий в американском городе Каламазу. Волик был за строительство. Егорищев против. Говорят – из соображений конкуренции.

«Дневник. 14.08.1992 г. «Вчера в редакции «Маячка» засели «зелёные». И я с ними. Повод: речь «легендарного» Липина. О строительстве фармзавода. Эдакое сумбурно-политико-истерическое нечто. Кроме выступления он ещё и статью в «Маячок» написал против Волика. Впечатление: Егорищев против фармзавода, Липин – под пятой Егорищева – отрабатывает спецзаказ выступить против нового завода и против мэра, поскольку мэр – за».

При выборах депутатов Земкского собрания управляемые Егорищевым заводчане сделали всё, возможное и не возможное, дозволенное и не дозволенное, чтобы составить большинство в Земкском собрании и таким образом противостоять мэру во всём, что неугодно своему шефу.

«Дневник. 27.11.1992 г. 26-го впервые после избирательной кампании депутат Верховного Совета РСФСР, он же одновременно и генеральный директор Завода товарищ Егорищев Ю. «вышел к людям» – явил себя депутатам и руководству города. Сорок пять минут длилась тёплая встреча. Особенно «тёплой» она стала для мэра. Егорищев лягал его трижды. В присутствии городской «элиты». «Лягания» – не по делу. «По вине мэра», оказывается, «город имеет лишь один процент от миллиардных доходов Завода». Егорищев же, член Законодательного органа страны и директор этого завода, тут ну совершенно ни при чём.

На какую-то злую реплику Егорищева Волик иронически ответил: «Давайте поменяемся должностями». Егорищев взорвался: «Я на вашем месте справлюсь, а вы на моём – нет!» (Как у Гитлера: «Каждый фельдфебель может стать учителем, но не каждый учитель – фельдфебелем»).

25.01.1993 г. Главным событием в январе стала сессия горсовета. Главной же темой сессии стала попытка сместить с поста мэра Волика. Инициаторы потуг – Завод в лицах «заводских» депутатов и примкнувшие к ним клёвские «демократы».

Волику откликается его нескрываемое отрицательное отношение к приватизации и акционированию Завода. Он считает, что Завод должен оставаться в государственной собственности. Завод откровенно и примитивно мстил. Мщение возглавлял депутат Веховного Совета – генеральный директор Завода.

Одна из бомб для мэра – жалоба на него на пяти страницах одного из «демократов. Досталось в ней и О. Полощуку. О причинах, подвигнувших «демократа» на «разоблачительную тропу», Олег только руками разводит и предполагает. Подозревает даже некую нижегородскую… еврейскую общину, у которой с Воликом какие-то разногласия.

Легендарный Липин, который А.И., превзошёл себя и надоел всем в который уж раз ретивым исполнением «социального заказа» своего шефа. Даже депутат Заваликин, обычно благополучно молчащий на всех сессиях, о чём бы ни шла речь, вышел на трибуну «разоблачать» Волика. И «разоблачил»: это мэр, и никто иной, лично повинен в… спекуляции, преступности и пьянстве в славном городе Клёве…

При голосовании за предложение признать работу Волика неудовлетворительной это предложение поддержали из 96-ти депутатов только двадцать: все – заводчане».

«А при чём тут евреи? – округлил глаза Любопытный. – Евреи, евреи, кругом одни евреи. Они-таки и здесь виноватые. И они что-то там против Волика». «Да дело не в виноватости вообще, и не в том, что они против мэра, а в том, что дальше будет с мэрскими делами и то, что ни при чём станет при чём, но не с той стороны, как можно подумать, а с другой и тот, кто будто бы против Волика, станет за него, а сам Волик будет сам против себя, об этом не зная», – и Знающий глубокомысленно умолк. «Ну, ты даёшь! – засмеялся Любопытный, – всё перепутал и запутал и сам запутался в путанице. И каким же таким образом мэр персонально повинен в спекуляциях, преступности и пьянстве?» «А таким. При Николае втором, последнем императоре, какой-то пьяный офицер расстрелял рабочих на Ленском прииске. Кто виноват? Царь Николай. „Кровавое воскресенье“ гапоновское 9 января учинили в то время, когда того же императора в Петербурге не было – кто виноват? Царь „Николашка – кровавый“. А уж мэр и подавно во всём, что в его мэрстве творится, повинен… Точно так же, как с любого начальника спрашивают за безобразия в его хозяйстве… Впрочем… Работал я когда-то при комумистической власти на заводе „Хитромаш“. И парторг комумистический в нашем цехе был – как же без него, любимого. Так вот, когда цех доблестно план выполнял, то первым нахваливали того парторга и премию повышенную ему в карман. А когда менее доблестно не выполнял, а такое тот и дело происходило, – кто угодно виновен был – только не парторг. Так что, виноватых тоже надо умеючи подбирать и знать, кого хвалить». «Послушай, что это за комумистический парторг?» – наморщил лоб Любопытный, изогнувшись знаком вопроса. «Стыдно не знать бывших героев! – выпрямился восклицательным знаком Знающий, – парторги в то время были только члены партии, тащившей народ к светлому будущему коммунизма. А что такое коммунизм, строго говоря, в будущем? Это подобие рая небесного на земле, но поинтереснее. В раю души праведные только в духовности и пребывают, насколько мне известно, – скучно, понимаешь. На земле совсем другое дело… Но есть и у рая, и у его подобия одно общее: и то, и другое – мистика. Синоним: коммунизм – мистика и рай – мистика. Назвать партию райской для истых коммунистов – кощунство. Назвали коммунистической, но это то же самое, что назвать комумистической: кому мистика – пожалуйте за нами!» И Знающий превратился в нечто потустороннее.

Картина происходящего уже не напоминала живописное полотно Малевича «Чёрный квадрат», которое можно толковать так, кому как видится или не видится вообще. Всё было ясно: градообразующий Завод по возжеланию своего генерального образует и конфликт у себя под боком. При помощи ручных депутатов, как ручных гранат. Обладая гипертрофированным самолюбием, самолюбованием и амбициозностью, оставшимися со времён господства Политбюро Правящей партии, Егорищев, умудрился подорвать репутацию Завода на долгое время. Мэр рассказывал на оперативках, как министры Российской Федерации, уже готовые помочь Заводу с поставкой ему нефти, мгновенно шарахались прочь, чуть ли не крестясь на ходу, узнав, кто им руководит.