Станислав Афонский - Как я был чиновником

Мэр, насколько это было возможно, пытался положение исправить. Чем хуже работал Завод – тем меньше шло от него налогов в бюджет, и без того не очень-то обильных, – тем хуже приходилось городу – тем тяжелее его главе, на которой одна за другой росли разнообразные шишки.

«Выходит – мэр действовал своекорыстно – старался облегчить себе положение, – ухмыльнулся Любопытный. – А он, может быть, напраслину на Егорищева возводил?» «Угу», – мрачно покосился на него Знающий.

Позднее, незадолго до своего ухода с поста мэра, Волик говорил: «Допускались ли мной ошибки? Конечно! Иначе и быть не могло. Ведь мы делали совершенно новое дело, которое до нас не делал никто. Самой главной своей ошибкой считаю то, что не сумел убедить бывшего руководителя Завода вступить в интегрированную нефтяную компанию в 1992 году, когда это было наиболее выгодно для Завода. Из-за этого потом пошли все беды нашего градообразующего предприятия и, соответственно, всех предприятий района, и даже Дзержинского промузла».

Волик был прав. Перед администрацией, им руководимой, встали проблемы и задачи такие, что и не грезились в кошмарах начальству прежнего, разлинованного социализмом, хозяйства. Страна вошла в мир совсем иной – необычный для неё, из которого исчезло то, что было, и не вполне понятным представлялось то, что будет. Администрацию и её «чиновников» стало не только очень можно, но и модно – просто необходимо как угодно критиковать, в лучшем случае, а в более применяемом – поносить, ругать, пинать, поливать помоями и нечистотами, издеваться. Такой «стиль общения», может быть и преследовал какую-то благую цель, по мнению таким образом «общающихся», но превращал жизнь администрации в вечную склоку и попросту мешал работать.

Когда председателем Земкского собрания оказался избранным Святослав Петрович Плохин, преподаватель истории в сельской школе и литератор по увлечению, Егорищев, говорят, что-то весомое ему пообещал, едва ли не пост мэра в случае победы над Воликом, и привлёк на свою сторону. Амбициозности у Плохина оказалось предостаточно и своей. Между Земкским собранием и администрацией района началась самая настоящая холодная война «по образцу и подобию» происходившей между Верховным Советом и Президентом страны. Только в миниатюре и без обстрела «белого дома». Возможно, лишь потому, что в распоряжении той и другой стороны не имелось танков, а также из инстинкта самосохранения – обе противоборствующее силы располагались в одном здании.

Среди противников мэра вдруг очутился и его заместитель Антон Демьянович Андреев. Событие это свершилось нежданно – негаданно – до него «перебежчик» слыл, да и был, верным соратником Волика и подтверждал это активными действиями. Причины перехода Андреева в стан Егорищева не известны, но поговаривали, будто бы он и его чем-то прельстил. Всё возможно в этом мире, но в такое верилось с трудом.

Внешне Антон Андреев очень похож на киноартиста Тараторкина и сложением, и лицом. Под лицом находился высокоинтеллектуальный ум, общительный характер и опыт аппаратчика: он, как и многие новые лидеры, происходил из обоймы райкома комсомола. Впервые Андреев продемонстрировал свою отделённость от мэра на одной из его предвыборных встреч с избирателями. Волик вышел на сцену дома культуры «Октябрь», сел на предназначенное ему место и пригласил своего зама присоединиться к нему. Антон Демьянович, сидя в зале, громко, спокойно, с оттенком вызова и иронии, ответил:

– А мне и здесь хорошо!

В зале прошелестело удивление. Кто-то негромко хохотнул. Пустячок, кажется: подумаешь – отказался сесть рядом с мэром, своим начальником, но многозначительный. Волик внешне никак не прореагировал на выходку зама и за всё время встречи к нему больше не обращался и, кажется, даже не видел. Рядом с Андреевым сидела Вероника Сергеевна Датева, директор клёвского департамента культуры…

«Это ещё что за персонаж? – пожал плечами Любопытный. – Ведь директором департамента культуры был Рыжин». «Был да сплыл, – уточнил Знающий. – Датева… Очень, кстати, симпатюшка: фигурка, бюстик, ножки, личико… Цимус! И вот этот, то бишь эта, цимус работала в том же департаменте под крылом Рыжина. Некоторые говорили – за пазухой, чуешь завязку?» «Чую, но не очень: кто кого повязал?» – принял Любопытный свою любимую позу знака вопроса. «Погоди – узнаешь. Так вот, работала она, работала за пазу… Тьфу, под крылом Рыжина и начала под него…» «Ложиться!» – хлопнул себя по ляжке Любопытный. «Пошляк ты поперечный, – перечеркнул его взглядом Знающий. – Не ложиться, она замужем была, а подкапываться. У всякого начальника есть какие-нибудь недоработки, по-аппаратному говоря. Вот прелестнейшая Вероника и принялась их преувеличивать, да ствол подтачивать… Потом люди говорили: ма-алюсенькая мышка точила – точила дерево – оно и рухнуло. Рухнул и Рыжин. Не без и своей помощи, говорят… „И как мухи тут и там ходят слухи по домам…“ Интересное, между прочим, выражение „выпить не дурак“: если выпил, то не дурак, а если не выпил – дурак, выходит?» «Это ты меня спрашиваешь?» – полюбопытствовал Любопытный. – Так выпей – я посмотрю…“ „Не спрашиваю – это называется риторический вопрос. В общем, сложили всё вместе про Рыжина и – мэру на стол. Мэр дунул и – нет Рыжина, как директора департамента. Вместо него царицей воссела госпожа Датева. И оказалась на месте. Во всех смыслах: и как руководитель, и как профессионал, хотя по профессии-то её этого, вроде бы, никак не могло быть: она спортсменка – фигуристка. Что между культурой и физкультурой общего? Всё в своём роде – культура… Но, надо полагать, что и призвание. При ней культура в районе… Нельзя сказать, что расцвела, но и не завяла. С мэром она поладила быстро и эффектно: умом, прежде всего, но и лестью, кокетством, женственностью, лежала…“ „Я же говорил!“ – засветился Любопытный. „И опять ты, пошляк перпендикулярный, – пристукнул Знающий. – Лежала душа его, мэра, к ней, а её – к нему. В том, что люди срабатываются, нет ничего дурного… Да, признать надо, болтали, что и не только душа… Но это к делу не относится. Всё было прекрасно по службе, и у мэра с Андреевым, и у Волика с Датевой, да вдруг они взяли, Антон и Вероника, да и влюбились друг в друга. Семейный финал: оба разошлись. Она – с мужем. Он, соответственно, – с женой. Та в слёзы, тот в ярость. Бесполезно. Любящие официально поженились. И поехали в свадебное путешествие вокруг Европы на роскошном теплоходе… Хорошо? Ага. Только стоимость этого круиза была больше зарплат обоих путешественников в несколько раз вместе с отпускными – «чиновникам» в те времена платили зарплату не очень-то. Чисто случайно круиз влюблённой парочки совпал с переменой их отношения к Волику. Вероника внезапно запрезирала мэра настолько, что открыто говорила: «У мэра крыша съехала напрочь!»