Галия Асан - Она. Девушка с побережья

– Да, но хотя бы годы колледжа я хочу провести на Побережье, рядом со своей семьей.

– Но что скажет бабушка? – Сеньор Гильермо был потрясен и испуган.

– Это моя жизнь, а не бабушки. Кроме того, меня лишили возможности жить в доме с моим отцом и сестрой, могу я хотя бы сейчас побыть с вами, я прав, Мария? – Гильермо обернулся и увидел дочь, стоявшую в дверях.

– Думаю, что прав, – ответила, не менее озадаченная, Мария, никогда не видевшая в брате такого желания жить с ними.

– Ну что же, дети, вы уже достаточно взрослые, чтобы самим принимать решения, – развел руками Гильермо, – Я позвоню в колледж и узнаю про перевод.

– Спасибо, папа, но я сделаю все сам – сказал Хулио и пошел к себе.

Мария взглянула на отца и удивилась его грустному выражению лица.

– Папочка, почему ты переживаешь, ты не хочешь, чтобы Хулио жил с нами? – она обняла отца.

– Нет, дочка, – он погладил дочь по руке, – Я боюсь, что он повторит мою жизнь.

– А разве она была плохой? – Мария посмотрела на него своими большими глазами.

Он вспомнил Мануэлу, свою супругу. Она так же, как и дочь, всегда старалась придать ему смелости, не зная, что смелость эта ее же и погубит.

– Она была интересной, временами грустной, странной, но такой эмоциональной.

– Предпочитаю эмоциональность посредственности, – заявила Мария.

– Ты права, – Гильермо засмеялся, – Как прошел день?

– Хорошо, встречались с Флор.

– Твоя лучшая подруга.

– Вечная подруга, папа.

– Нет ничего вечного, дочка.

– У нас есть, – Мария подумала о Хосэ и в очередной раз не решилась рассказать о нем отцу, – Но сейчас будет сложно встречать мою лучшую подругу в доме с братом.

– Это почему же?

– Они не ладят. Он ее ненавидит.

– Ага, сейчас я начинаю кое-что понимать. Вот почему он решил остаться дома.

– А я не понимаю до сих пор. Это лето будет жарким, папа, потому что я еще никогда не видела Флоренсию в таком состоянии.

– И немудрено. Какой же глупый мой сын, – Гильермо рассмеялся. И продолжал смеяться, когда Мария направилась к себе.

Закрыв за собой дверь комнаты, она осталась одна, как и во все вечера, когда в ее одиночество не врывался Хосэ. У нее не было матери, которой она могла рассказать о своих первых чувствах и она уже давно научилась держать все в себе. Ей не хватало Мануэлы, от которой остались лишь фотографии, некоторые вещи и пара смутных воспоминаний. Отец редко говорил о ней, а при рассказах упоминал лишь о ее добродетели и заботе, и никогда о любви к ней. Он считал, она не замечала это, но она заметила. Ее мысли прервал стук в окно. Он всегда чувствовал, когда ей была необходима его помощь. Она отворила окно и впустила его. Он стоял перед ней при свете луны. Он – ее любовь, сила, надежность. Он смотрел на нее влюбленным взглядом и поцеловал.

– Ты грустишь, почему? – спросил он.

– Я думала о тебе.

– С грустью?

– Ты мне нужен, Хосэ. Я не смогу без тебя жить, – она подняла на него свои бездонные глаза.

– Я всегда буду с тобой, любовь моя. Всегда.

В соседней комнате Хулио лежал на кровати и листал старый альбом. Он тоже вспоминал о маме. Мария была на нее похожа, та же улыбка, те же бездонные глаза, немудрено, что Хосэ влюбился в нее без памяти. На одной из фотографий он увидел свою маму с двумя подругами. Они были похожи друг на друга. Вероятно, это были две сестры. Взгляд одной из них приковал его внимание. Это была Флоренсия, двадцать лет назад. Это точно была Флоренсия! Тот же гордый взгляд, та же осанка. Рядом с этой девушкой его мама казалась такой слабой и беззащитной. Он вынул фотографию и прочел на обороте: «Вечные подруги – Мануэла, Антония и Мария».

Сначала шла его мама, Мануэла, посередине – Антония. Значит, яркую незнакомку звали Мария. Как и его сестру. Он пролистал дальше и нашел еще одно фото. Казалось, на Побережье ничего не изменилось. Это была та же школа фламенко, где пела Мария. Фотография запечатлела момент, когда Мануэла пела что-то очень грустное, Мария повернулась в танце, а какой-то парень играл на гитаре, кто же был фотографом, так и осталось тайной.

Хосэ ушел с первыми лучами солнца, как обычно. Было опасно раскрывать их связь, ведь оба еще были так молоды. Мария понимала, они играли с огнем. Но это была ее жизнь, это были ее чувства, она не могла им сопротивляться, и не хотела. Флоренсию она встретила в школе танцев, где они проводили все свое летнее время.

– Раз, два, три, четыре, раз, два, три, четыре – Флоренсия вела группу, замещая преподавательницу в разучивании новых движений тангос.

Зал наполнился лучами испанского солнца под звуки ее каблуков, Мария подхватила ритм и запела. Вскоре появился Хосэ.

– Хосэ! – поздоровалась Флоренсия, – Как хорошо, что ты пришел, мы как раз добавили пару новых движений.

– Флор, я надеюсь, ты не будешь возражать, я привел с собой друга.

– Конечно, пусть посмотрит, – Флор еще улыбалась, но когда увидела входящего в аудиторию Хулио, ее улыбка погасла.

– Ты здесь? – удивилась она.

– И ты здесь, Понча? – Хулио все-таки кое-что помнил об их совместном детстве, в частности, столь не полюбившийся ей тогда вариант ее имени.

– Не называй меня так!

– Почему нет, Понча?

Я всегда здесь, я здесь танцую, и ты это знаешь. Но тебе сложно понять, как надо радоваться жизни.

– Почему же? Я радуюсь жизни на Побережье с лучшим другом, – он широко улыбнулся и обнял Хосэ за плечи.

– Хорошо, так и быть, оставайся и смотри на нас. Лови момент, лето скоро закончится, и ты вернешься в свой центр, в свою скучную серую жизнь – она повернулась и собиралась вернуться к танцам.

– Не вернусь. Я остаюсь на Побережье.

– Что?! – Флоренсия посмотрела на Марию и Хосэ, они явно что-то знали.

– И в твоих же интересах принять это легко, эта земля не принадлежит только тебе. Я стану королем Побережья, дорогая!

Из всей его речи она услышала лишь последнее слово. И все, казалось, услышали только его. Ведь все помнили о пари.

– Это эпитет, ничего больше, – пытался оправдаться Хулио.

– Я именно так и подумала, Хулито. Ну, что же, наслаждайся!

Хосэ взял первый аккорд, Мария подхватила ритм и запела, а Флоренсия начала танцевать. Хулио нравились ее движения, ее уверенность, ее сила. Сам не замечая как, он сделал первый выпад, затем второй, Хосэ заиграл ритмичнее. И вмиг они стали танцевать вместе, в паре. У них отлично получалось чувствовать друг друга. Наверное, танец был единственным состоянием, когда они могли быть собой и не боялись показать истинные чувства. Допев последний припев, Мария выдохнула. Столько силы вложила она в эту песню о вечной любви, желая, чтобы она обволокла их всех и защитила от собственной гордыни и людской зависти.