Николай Щербаков - Бабочка в пивном бокале. Иронический роман на русском языке

А вот теперь у Степана своя будочка по срочному ремонту обуви на этой самой земле. Стоит она в этом же дворе-колодце между высотками, окруженная зарослями сирени. Их совместные посиделки, как правило, складывались следующим образом. Санёк, имея намерение пропустить одну – другую кружечку пива, чуть кривил линию маршрута и оказывался у дверей Степановой будки. Если дверь не загораживал явный клиент, он ещё с тротуара, не здороваясь, заявлял что-либо, типа: «Стёпа, я не знаю как тебя, а меня этот Буш уже достал», или «и как тебе эти заявления, так называемого Европейского союза, а?». Из полумрака будки ему салютовали поднятой туфелькой, и слышалось примерно такое: «Санёк, дарагой, иди, займи место в парламенте, и скажи спикеру, что я сейчас буду, и мы этот вопрос поставим на открытое голосование». Что значил этот разговор, я думаю понятно. Он из серии тех, что складывается годами в компаниях, к примеру, игроков в разные дворовые, интеллектуальные игры. Когда в тихие, летние вечера, в группе мужчин, склонившихся над столом в центре двора, произносится к месту слово или фраза, как пароль понятный только этой компании и вызывает определенное действие или громкий хохот, как будто рассказан интереснейший анекдот.

А сейчас Санёк растерялся. С одной стороны он не настроен был засиживаться долго в баре, поскольку его связывали определенные обязательства перед его благоверной и её пушистыми засранками. Да ещё и в компании с незнакомым человеком. Но с другой, этот самый человек чем-то притягивал к себе, разжигал любопытство. И внешний вид, и поведение незнакомца таили, как начинало казаться запущенному выпитой кружкой воображению Санька, что-то загадочное и необычное. А-а, была, не была!

– Артист, что ли? – и он пододвинул к себе одну кружку, – вы не думайте, я заплачу.

– Не-е, я не артист, – с видимым облегчением сказал новый знакомый, – я теперь этот…, во! Путешественник! – поднял, как бы салютуя кружку, и сделал несколько глотков, – какое пиво! А! – поднес к глазам кружку, разглядывая её на просвет, – слушай, Санёк! Я тебя очень прошу, кончай эти вот политесы. Мы же с тобой познакомились? Познакомились. Давай на «ты». А то я так не могу. Сидим. Как люди. Пиво, все дела, и на тебе – вы! А отчество, если хочешь знать – пожалуйста – Иванович. Борис Иванович.

– Ну, хорошо. А откуда вы… ты знаешь, что меня Саньком кличут?

– Здрасте! Да я же тебе уже рассказывал. Эта, кукла за стойкой так тебя назвала.

– А-а. Ну да. Ну да. Я же здесь как бы свой. Захаживаю, – явно смутился, – живу я вон в том доме. А почему кукла?

– Почему кукла? А я почём знаю? Ты глянь на неё. У неё же лицо кукольное. Гладенькое, как нарисованное. Да, девчата все, я смотрю вокруг, как куколки, красивые. С чего это они все так похорошели?

– Да ты что, с неба свалился? А косметика, посмотри, сейчас какая. Какую хочешь физиономию себе можешь нарисовать. Нашёл чему удивляться. А-а-а. Ты же путешественник. Где же ты путешествуешь, если не секрет, если таким вещам удивляешься?

– Да, уж, – то ли с сожалением, толи просто от нечего сказать буркнул Борис.

– А как же это ты путешествуешь? Вот так, налегке? С этой вот сумочкой?

– Ага. С этой вот сумочкой, – с явной досадой согласился Борис, – больше багажа не разрешено.

– Кем?

– Э-э! – махнул неверной рукой, – давай о чем нибудь другом. Считай, что я пошутил. Насчет путешественника.

– Так всё-таки артист? – с пониманием кивнул Санёк на внешний вид Бориса.

– Ну с чего ты взял? А это, – он обозначил жестом фигуру, – это все так. Я, понимаешь, на деда очень похож. У меня его фотографии есть. Такие вот, – он выпрямился на стуле, положив руки на колени, отставив локти в стороны, – ну я и одеваюсь, так, чтобы походить на него. Жене нравится. Ага.

К собеседникам уже пришла та легкость в беседе, которая приходит после второй кружки, даже не учитывая вчерашнего. С каждой минутой Саньку всё больше нравился его новый знакомый. Видно же было, что Борис этот – незаурядная личность. Пусть не артист, но что-то в нем есть. Несмотря на разгорающийся у него на лице хмельной румянец и начинавший не поспевать за мыслью язык, в общем, этот Борис начинал производить на Санька приятное впечатление. И ещё. Показалось, как будто, что они давно с ним знакомы. Нет, даже не так. А вот, как будто, они молодые ещё, они приятели задушевные. И, вот наскребли по карманам мелочи, заставили стол кружками и впереди у них беспечное приятное время провождение. Помнит Санёк, было так. Когда-то.

– Ладно. Давай по-настоящему познакомимся, – протянул через стол руку, – я тебе разрешаю звать меня Сашей, а я тебя Борей. Согласен? Я тебе сейчас о себе в двух словах, да? А ты – мне о себе. Откуда ты такой вот, весь из себя. Ну, согласен?

– Согласен, – ударили по рукам, – вот это по нашему. А то я уже грешным делом подумал, что не найду с вами общего языка. Что здесь уже всё вверх тормашками.

– С кем это, с вами?

Санёк наморщил лоб, пытаясь сообразить, где у странного Бориса кончается юмор и начинается серьёзный разговор. Хлебнул добрую порцию из кружки, аккуратно поставил её чуть в стороне и подвинул к себе пакетик с рыбкой. Достал одну и начал ногтем сдирать шкурку. На нового знакомого поглядывал, ожидая ответа. Борис тоже достал из этого же пакетика рыбку и понюхал.

– Какая удобная штука, а? – ещё раз понюхал её и заявил – только вот воняет она, черт знает чем. Как будто и рыбой вяленой, а как будто и плесенью какой то, а? Как вы её едите?

– Опять? Кто это, вы? Не понял, Боря? Мы ведь договорились? Чего-то ты темнишь. Ты чё?

Санька даже качнуло на стуле от искреннего непонимания. Э-э…, что не говори, а была в Борисе загадка. И в разговоре и в его поведении. Это обращение на «вы», хотя сам ведь предлагал на «ты». И то, что он постоянно оглядывался по сторонам, как будто он не в баре сидит, а в «Дисней Лэнде» каком нибудь, а вокруг него чудовища бродят. Да и на «вы» он обращался, нетрудно было понять, не к нему лично, а к кому-то всем, кто его окружал. Всё это чудно было и не понятно. А может он чокнутый? Может он сам себя за инопланетянина держит? А я тут с ним тары-бары развожу, пришло на ум Саньку.

– Слышь, Борис, ты чего не отвечаешь? Может у тебя крыша едет?

Александр Иванович даже кружку поставил почти на средину стола и чуть отодвинулся вместе со стулом.

– Что значит, крыша едет? Ты думаешь, что я сумасшедший?

– Не, Боря, ты сам себя послушай, ты же все время хрень какую-то несёшь, загадками говоришь. И сидишь ты, как с неба свалился, оглядываешься.

– Санёк, погоди, не дёргайся, – Борис бережно, как будто боясь спугнуть, взял за руку Санька, – я сейчас всё объясню. Давай ещё по кружавочке, а я пока обдумаю всё, решусь, и всё тебе объясню. Тут, видишь, какое дело, не всё так просто.