Илья Сушенцев - Слушая других. Психотерапевтические истории

– Я чувствую… – начала Таня достаточно уверенно, но в замешательстве остановилась. Похоже, что догадка поразила её.

Я сделал приглашающий жест и Таня продолжила:

– Я чувствую злость, – скорее спросила, чем уверенно сказал она.

– А на кого вы злитесь?

– Вы, доктор, умеете задавать вопросы, – сказала она вместо ответа.

– Ой, – я смущенно отмахнулся. – Этому я научился у кащенитов… 6 6 Группа интернет провокаторов, использующие особый стиль общения (в том числе, включающий психиатрические высказывания) и ситуационные насмешки над собеседником. Ну, так всё же, на кого вы злитесь?

– Ох, доктор, но почему вы задаёте вопросы, ответы на которые знаете сами? Ответьте уже за меня.

– Не могу – супервизор запрещает.

Таня покивала и сказала:

– Да, я злюсь на себя, – она вздохнула. – Это странно: сама себе всё планирую и потом сама себе же вставляю палки в колёса и нахожу сотню причин не делать, что задумано!

– И начинаете суетиться из-за этого?

– Да, мечусь по квартире, хватаюсь за разные дела… Постепенно чувствую, как сердце бьётся всё сильнее и сильнее, вся страшно потею, а в груди растёт странный и непонятный комок, – она поморщилась.

Судя по тому, как Таня быстро остановилась и не успела «погасить» интонацию, она оборвала себя на чем-то. Губы презрительно сжались, она сглотнула. Похоже, что было нечто такое, о чём она не рассказывала из-за того, что сильно осуждала это или стыдилась.

Я не знал, стоит ли мне уточнять и говорить, что я вижу: она о чём-то не договаривает. Мало кому может понравиться, когда кто-то самонадеянно делает вид, что «видит насквозь». Кроме того, если она хочет что-то скрыть, то это её право. Но с другой стороны Таня пришла с проблемой ко мне и, если она что-то показывает, то возможно это тоже часть той самой проблемы, и ей кажется, что я могу помочь с этим?

– Доктор, вы опять подвисли, – Таня вновь подловила меня на длинной паузе.

– Извините, связь с сервером потерял… – я посмотрел ей в глаза и серьёзным тоном продолжил:

– Таня, вы сказали, что ругаете себя за откладывание и самосаботаж и ощущаете дискомфортные чувства в груди. Но, похоже, что есть кое-что ещё. Что-то о чём вам неудобно говорить мне и, возможно, вообще вслух признаваться.

Она опустила глаза.

– Да, чего уж тут, – сказала она после минутного раздумья. – Мне из-за всего этого так плохо бывает, что я пить начинаю. Дома всегда хороший алкоголь есть, вот я и решила анестезировать себя. Стопку, одну, другую… А мне ведь немного надо чтобы наклюкаться…

– Каковы масштабы бедствия? – мой голос звучал спокойно.

– За вечер могу вылакать бутылку… – она всхлипнула.

Ситуация прояснялась чем дальше, тем больше.

– Похоже, что вы помогаете себе, как умеете, – сказал я. – Однако это не оправдывает алкоголизм.

– Я знаю, – Таня нарочито шумно шмыгнула носом.

– Да, это ваш способ справиться с дискомфортом, но если вы собираетесь и дальше так поступать, то это в итоге может плохо для вас кончиться.

– Ой, доктор, не надо драматизировать… – Таня отмахнулась, так как я перегнул с заботливыми интонациями, обращаясь к ней.

– Драматизирую ли я? – сказал я и театрально развел руками.

– Нет, доктор серьезно, я слышала, что так часто руками дрыгать – болезнь…

– Вообще-то я предлагал вам осмотреться, – чуть более строго сказал я, – и понять, что я не драматизирую, ведь вы уже на приёме у психиатра.

– Что да, то да, Кэп. 7 7 Капитан Очевидность («Лодку мне!»).

Таня вздохнула и посмотрела в сторону.

– Теперь я точно знаю, – сказала она, – что проблема не в том, что я беспокоюсь… Хотя на самом деле я не беспокоюсь… Ну, то есть беспокоюсь, конечно… Короче, вы поняли.

Я кивнул.

– И не в том, – продолжила она, – что я выжираю бутылку за вечер из-за этого…

– Да, – сказал я, – но нет.

– Хорошо, это проблема. Но не главная.

Она замолчала, по лицу было видно, что размышляет.

– Ладненько, доктор, – внезапно сказала она.

Мне потребовалось небольшое усилие, чтобы не иронизировать на тему её долгого раздумья, ответив на прежние подколки.

– Похоже, что дело в том, что я регулярно с чем-то борюсь и чему-то сопротивляюсь внутри себя.

Я кивнул:

– Продолжайте.

– Сама себе ставлю рамки и задачи, ведь понимаю, что без этого планирования никак, но в итоге борюсь и упираюсь.

– От этого и напряжение внутри?

– Да, и напряжение и беспокойство, и литры выпитого алкоголя.

– Ок, и что вы хотите в себе изменить? – задал я самый главный вопрос терапии.

– О, доктор! – Таня улыбнулась. – Я хочу перестать бороться и начать уже жить… Воплощать в реальности все свои идеи и задумки… Доводить до конца все планы и проекты…

– Это всё возможно, но как вы будете себе мешать в этом? – задал я второй самый главный вопрос.

– Ммм, – Таня надула пузырёк из слюней.

– Понятно, – я улыбнулся.

Её красноватые от слёз глаза с потеками туши переходили от одного предмета в кабинете к другому, взгляд ни на чем подолгу не фиксировался. Она периодически собирала губы бантиком и сдвигала их на бок. Лицо менялось, выражая разные эмоции. Кто-то мог бы сказать, что она выглядит инфантильной из-за своей живой мимики, мне и самому так показалось в начале. Но теперь я видел, что это не так, она просто была живой. В движениях и голосе не было инфантилизма, внешне Таня соответствовала своему возрасту. Даже «подростковый» стиль в одежде, хоть и пытался сбить ей несколько лет, на самом деле был по-взрослому выверен и логичен.

Нет, она не была «детской», она была бунтующей.

Однажды ко мне на приём обратился дизайнер кондомов. Его проблема заключалась не в самой профессии, как могло бы показаться, а в том, что заказы, которые ему «не по душе», он делать не мог. Точнее, он искренне старался и пытался заставить себя, но всё было тщетно. Простецкая модель с хохломой и самоваром никак не создавалась, а эскиз в виде балерины в фуэте откладывался уже третью неделю. Парадокс заключался в том, что прикольные и интересные вещи (хотя как определялся, какой кондом более приколен, чем другой – для меня загадка) он делал легко и быстро. Трёхметровый рукав с головой Халка или нарядный Капитан Америка со щитом и звездами создавались менее чем за сутки. Всё бы ничего, но заказчиков не интересовали презервативы с супергероями из комиксов, а вот современные политики шли на ура. Да только дизайнер терпеть не мог подобную тему. Так он и жил: работа приносила мало денег, а гневные заказчики сыпали угрозами на электронную почту. По словам самого дизайнера, он ощущал непреодолимое внутреннее сопротивление, сразу же находилось куча дел: постирать кота, погладить бельё… Проблема также заключалась и в том, что в различных бытовых ситуациях и отношениях подобное сопротивление также повторялось. Это оборачивалось скандалами из-за невыполненных обещания и договорённостей. Дизайнер признался, что не делать что-либо это его единственный способ избежать неприятного занятия. На мой вопрос, почему бы ему прямо не отказаться, он спросил: «Да, но как?».