Тодд Лерой - Парашива

– Какого дьявола я делаю? – причитала она, заворачивая пистолет в прочную ткань и бросая взгляды на черный пакет.

Перевязанный на скорую руку мусорный мешок вызывал у нее любопытство всю дорогу, и не заглянуть в него девушка не могла. Она вернулась на кухню за скотчем и разрезала пакет вдоль. Пальцы тут же окрасились багровым, в нос ударил запах гнилья. Кристина отбросила нож и отошла от машины на метр. Эту проблему она решила оставить на другой, более спокойный день. Она решила от него избавиться и свернулась в кресле, чтобы уснуть на четырнадцать часов.

Когда она проснулась, хозяин дома все еще пребывал в мире снов. Кристина не стала его беспокоить и занялась уборкой. Спешить ей было некуда и незачем. Днем назад ее уволила компания, которой она верно служила вот уже восемь лет. Она не отмечала свой тридцатый первый день рождения прошлой зимой, потому что ненавидела этот праздник. Она не понимала, зачем салютовать старость и не пожелала включать мобильный. Она вообще предпочитала им не пользоваться и о том, куда направляется в следующей командировке, никому из родных не сообщала. В этот раз даже брату, от которого раньше секретов не держала.

Время от времени Кристина проверяла, жив ли ее новый знакомый. Его поза со сложенными на груди руками и широко распахнутыми глазами ничего хорошего не предвещали. Она стянула с него сапоги, вытерла запекшуюся кровь с лица и попыталась прикрыть глаза веками. Девушка наблюдала за его сном, потягивая кофе, которого у него было немерено, и осматривая квартиру, пустую и холодную, как глаза владельца.

Первые два дня садиться на диван она не рисковала, но на третий уже подвинула его тело и примостилась рядом, подложив его руку себе под голову.

Вечером четвертого дня она обнаружила его в сидячем положении с чашкой чая в руках. Она заваривала чай каждое утро и вечер на случай, если он проснется. В конце концов, это должно было произойти.

– Еще, – почти приказал он.

– Ладно, – согласилась она, возвращаясь на кухню.

Вот, – протянула кружку она.

Но к моменту, когда она пришла с новой порцией чая, его глаза уже застыли. Он принял позу лотоса и размеренно дышал.

– Да иди ты к черту, – бросила девушка, поставив стакан на ручку дивана. – Выпьешь, когда очнешься.

Утром пятого дня она решила подойти к машине вплотную и приоткрыть прорезь руками в перчатках. Показались очертания головы. Кристина увеличила прорезь, но посмотреть в лицо погибшего или убитого не решилась. Девушка задержала приступ тошноты и вернулась в спальню.

– Почему чай остыл? – спросил мужчина, и Кристина подпрыгнула от неожиданности.

– Потому что я сделала его вчера.

– Ты выполнила мою просьбу еще вчера?

– Да, я за день знала, что тебе понадобится чай сегодня, – ухмыльнулась она, присаживаясь рядом. – Если хочешь есть, то… не получится. Вся еда закончилась еще вчера. В твоем холодильнике оказалось несколько банок с консервами, которые… В общем, теперь не осталось ничего.

– А нам нужно есть?

– Не знаю, как ты, но нормальным людям это положено. Ты действительно не голоден?

– Не знаю, – задумался он. – Возможно.

Его лицо, еще более бледное, чем при их встрече, исказилось от боли, слезились глаза.

– Как будто если бы я этого не сказала, ты бы голода не почувствовал, – заметила Кристина. – Вот пульт. Посмотри телевизор, а я разведаю обстановку. Быть может, все здесь не так пустынно. Зачем ты поднялся? Тебе следует оставаться в кровати. Люк?

Мужчина поднялся с пультом в вытянутых на уровне груди руках и начал переключать каналы, вздрагивая каждый раз.

– Он цветной, – изумленно обернулся к девушке он. – Какой сейчас год?

– Что? – выдавила она. – Две тысячи тридцать второй.

– Как быстро течет время, – улыбался он, рассматривая пульт.

Кристина выругалась про себя и поджала губы, чтобы не сорвать злость на мужчине.

– Прежде чем я уеду, мне нужно кое-что узнать, Люк. Это очень важно, слышишь меня? – повысила голос она, чтобы привлечь его внимание, и выхватила пульт. – Скажи мне вот что. Кто находится в твоей машине?

– У меня есть машина?

– Если это можно так назвать, – медленно закипала она.

– Я не знаю, – нахмурился он.

– Ты издеваешься? – покраснела девушка.

– Не злитесь. Я действительно ничего не помню, – признался Люк.

– Я на тебя не злюсь.

– Но ведь только что вы назвали меня больным ублюдком. Это крайне неприятно.

Девушка замолкла и перебрала все свои реплики в голове.

– Говорю же, я ничего не помню, – спокойно повторил он. – Даже своего имени.

Люк снова скривился, потирая виски, упал на диван и уронил голову.

– Это твой дом, – спокойно продолжила девушка. – Помнишь, что случилось пять дней назад? Мы…

– Я ехал на работу?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Ты меня не знаешь и при этом находишься у меня дома? – уточнил он.

– Согласна, это странно. Но пять дней назад мы попали в аварию вдвоем, ты серьезно ушибся, и я была единственной, кто мог тебе помочь в такой ситуации.

– Я болен? – ощупал лицо он. – Где зеркало?

Кристина раскрыла сумочку, лежащую на кресле, и вынула зеркальце. Люк рассмотрел белое лицо в трещинах и кивнул.

– Твое? – усмехнулась девушка.

– Да, его я помню.

– А теперь осталось вспомнить вот что, – опустилась на корточки у его ног она. – Кто находится в твоей машине?

Люк поднял голову и посмотрел на девушку.

– По-твоему, я болен?

– Я этого не говорила, – почти улыбнулась она.

– Только что.

Кристина действительно об этом подумала, но только подумала.

Кристина обнаружила подвал с запасом консервов, и потребность в судорожном поиске кафе и готовила порции на целое войско. Люк по-прежнему мало двигался и разговаривал, перебирая каналы и не задерживаясь ни на одном дольше секунды.

– Что это? – поморщился он, принимая тарелку макарон с консервами.

– Твоя еда, между прочим, – села в кресло с ногами она и принялась набивать рот. – Своего лица в новостях еще не заметил?

– Заметил только то, что эта вещь умеет разве что рекламировать. Ведь только для этого она и была создана, не так ли?

– Весь мир создан для того, чтобы рекламировать и продавить.

– Я так и понял, – отставил тарелку на пол он. – То, где мы находимся, – всего лишь проекция коллективного бессознательного, а самое худшее, чем мы окружены, —плод только наших желаний.

– Неужели, умник? Значит, мы все в ответе, за то, что ты кого-то убил?

– Прости? – поднял испуганные глаза он.

– За идиота хочешь сойти? В суде такое давно не срабатывает.

– Но ведь я полицейский. Я не мог никого убить, – нахмурился он.

– Значит, что-то ты все таки помнишь, – скривилась Кристина. – Я не могу верить сухим словам.