Тодд Лерой - Парашива

Коридор напоминал салат из всего, что можно поместить в квартиру: стиральная машина рядом с холодильником, зеркало за стеллажом с посудой. Люк забросил грязную одежду в машину и перебрал чистую. Удивительным образом ютились в его шкафу вещи спортивные и классические, строгие костюмы и свободные штаны, старомодные и современные. Он надел самую удобную, на его взгляд, одежду: свободную рубашку без рукавов, черные брюки, круглые очки и массивные ботинки. Украшения с рук и шеи он снимать не стал. Остановился напротив зеркала, раскинув руки в стороны, и осмотрел себя в полный рост. Подошел ближе и пригляделся к бледному лицу и таким же глазам. Его удивило полное отсутствие радужки. Из угла в угол глаза бегали только зрачки.

Он вернулся к стиральной машине, которая к тому моменту уже закончила работу, сложил деньги с документами в отдельный пакет и собрал пустые бутылки. Выносить мусор он далеко не стал – подъезд и без того приходился свалкой – и вышел на узкую улицу в поисках приличного кафе. Таких поблизости не оказалось, и ему пришлось посетить забитый уголок на шоссе. Слишком уютный для мусорных притонов с безликими высотками. Он удивился чересчур низким ценам, но официантка пояснила, что это как раз у него слишком много наличных для одной чашки кофе.

– Здесь хватит на то, чтобы купить это место, – усмехнулась она.

Девушка была приверженницей свободного стиля. Несмотря на светлый тон кожи и европейскую внешность, она носила бинди и круглую серьгу в носу. При этом одета была неформально: порванная футболка, американская пилотная куртка с нашивками, легинсы и тяжелые сапоги на высокой подошве.

– Такие цены только у вас?

– Считай, что так, – бросила она в ответ.

Ее непреднамеренная ложь, вызванная скорее растерянностью, подействовала на него незначительно, и все же он схватил ее запястье по инерции.

– А если честно?

– Не сказать, чтобы только у нас, – протянула девушка. – Во внешнем мире цены куда ниже, но нам нужно как-то себя поддерживать. Это нелегко, знаете ли. Мы с хозяином едва перебиваемся.

– Во внешнем мире? – напрягся Люк, отпуская ее руку.

Девушка застыла, глядя на него с усталой иронией.

– Совсем из ума вышел?

– Выходит, вы меня знаете? – ответил вопросом на вопрос он.

Девушка только улыбнулась, щуря подведенные мелом глаза. Было заметно, что поведение мужчины кажется ей нарочно фальшивым.

– Это какая-то игра, Гари? – спросила она, опустив блокнот с заказом.

– Гари? – переспросил он.

– Если хочешь сохранять нейтралитет, я даже спрашивать не буду зачем. Значит, так оно и надо. Передать остальным, чтобы ничего у тебя не спрашивали?

– Остальным?

Она вытянула шею, скептически покачала головой и отправилась на кухню. Мужчина выкурил несколько сигарет, дожидаясь заказа. В состоянии покоя он выглядел инертным, даже почти спящим.

– Если тот мир внешний, то это, стоит полагать, внутренний? – спросил Люк, когда она вернулась.

– Боги, скажи, что делать, – процедила сквозь зубы девушка.

– Просто расскажи все что знаешь. Сделай вид, что мы незнакомы. Что я человек из внешнего мира. Объясни, в чем отличие и что нас держит здесь, а кого-то другого там? Есть ли между вами война? Мне нужно быть в курсе всего. Ведь мы чем-то занимались, верно? – уточнил он.

– Ну, разумеется, Гари. Ты один из первых, кто отказался принимать иллюзорный мир. Ты самый главный наш проводник. Ты Первый.

Люк потер переносицу и тяжело вздохнул. Совсем недавно, какую-то неделю назад он жил и работал в пятидесятых, зарабатывая для семьи на обывательской работе. Как он мог стать чьим-то проводником?

– А этот мир, выходит, настоящий?

– Можно и так сказать, – пояснила она. – Мир беженцев, отбросов, которые не желают становиться частью иллюзии. От тех, кто не желает верить системе, безжалостно избавляются.

– Дай мне секунд десять, – потер лоб полицейский, разглядывая пустые глазницы в отражении чашки. – Получается, мы просто бежали от того, чей частью не хотим становиться?

– Пока прогнозы туманны, – пожала губы она.

– И мы не хотим ничего изменить?

– Показать нам, куда идти, – твоя обязанность. И до сих пор ею остается.

Девушка выставила запястья с татуировками в виде чуть повернутых вбок крестов.

– Перекресток, – подсказала девушка. – Символ трудности выбора. Во всяком случае, у нас есть выбор. Этот знак носят все, кто не согласен. Те, кто еще борется за права и свободу. Кто выступает против кодовых номеров, по которому можно вычислить все, что тебя касается. Даже местоположение на текущий момент.

– У меня эта метка тоже есть?

– Ты ее и придумал, – улыбнулась девушка. – Многим приходилось скрывать свои намерения. Такая метка у тебя на шее сзади.

Чем глубже он вникал, тем меньше понимал ситуацию, в которой оказался.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Нам запрещено говорить имена. И это твое правило. Но если ты не прочь его нарушить, то Махарди. Ты зовешь меня просто Махой.

– Люди во внешнем мире тоже носят имена?

– Условно да, но для государства и компаний, на которых работают и которым принадлежат, они просто двоичные коды. Мешки энергии, состоящие из нулей и единиц.

– И только поэтому мы бежали? Поэтому стали отщепенцами?

Маха обошла мужчину стороной и откинула волосы с его шеи.

– Странно, вроде бы и понимаю, что это ты, но никак не могу отделаться от мысли, что ты шпион, – вернулась на прежнее место и всмотрелась в его глаза девушка. – Вот уже пятнадцать минут на тебя направлен прицел моего пистолета, но я не выстрелю до тех пор, пока мои подозрения не оправдаются. Ты всегда вел себя странно, однако к такому поведению все привыкли. Теперь ты словно бы не ты вовсе. Конечно, я пообещала исполнять каждое твое поручение и даже повторю твои же слова. И все же, это странно.

Полицейский кивнул, девушка опустилась на стул и взяла сигарету из его пачки.

– Люди внешнего мира несвободны, потому что у них нет права выбора. Они зависимы от всего материального. Выполнить даже самую элементарную работу они не в состоянии. Окружающий мир их не устраивает, но изменить его они не хотят. Для этого они создали новый мир, иллюзорный. Тот, что находится у них голове. Они программируют мир вокруг таким, каким хотят его видеть.

Маха достала квадратное устройство, практически прозрачное по ширине, и запустила нужную программу одним нажатием пальца.

– Я этим пользуюсь нечасто, правда, – покраснела она. – Знаю, ты это запрещаешь, но никаких личных данных я нигде не оставляю, клянусь. Я даже кэш путаю, чтобы они не понимали, что конкретно я ищу. К тому же я пользуюсь программой одного крайне известного и крайне скрытого хакера. Она позволяет блокировать любое проникновение системы в личные ресурсы.