Марс Вронский - Женщина-смерть – 2. Книга вторая. ХХХ 33+

– Да хрен их знает! Ладно, Стёп, как Гавриловна?

– В натуре молодеет! Ей уже надо двоих таких, как я! Маньячка! Ха-ха!

Саша входит в подъезд и поднимается по скрипучей лестнице. На площадке второго этажа стоит, опираясь на клюку, целительница Мари. В образе старой ведьмы: седые патлы растрёпаны, серые губы поджаты, глубокие морщины бороздят щёки, только глазищи монголоидно-раскосые чёрными лазерами прожигают насквозь.

– С клиенткой не договорился? – говорит с присвистом и придыханием, старчески хрипло.

– Нет, менты опять цапнули. Зайдёшь?

– Сегодня не получится. Ещё пятеро на очереди! Алкаш, импотент и трое по-женски.

– Буду пить в одну харю.

Он поворачивает ключ в замке и входит к себе. Минуя крохотную прихожую и кухоньку в художественном беспорядке, входит в комнату. В комнате: налево стол с двумя креслами под окнами, направо большая кровать под балдахином, рядом с ней огромный холодильник и ближе к двери грубо сработанный камин. В одном из кресел удобно развалился большеголовый, седой мужик с холодным блеском в жёлтых глазах. Он в шляпе и начищенных кирзовых сапогах. Тонко улыбается.

– Ну, ты как, не крякнул ещё? – голос у него утробно низок, с хрипотцой.

– Пока нет, а жаль!.. Лучше б я сдох вчера с перепоя, чем это!

– Что – это? – он откидывается на потёртую спинку кресла.

– Это – телириум. Разве ты не белая горячка?

– Пока нет, – он передвигает на два сантиметра по столу запотевшую полторашку пива, сладкую мечту всякого алкоголика поутру. – Тяни!

Саша шагает к столу, смотрит на этикетку и сворачивает пробку.

– А ты, что, у нас ангелом работаешь? – и присасывается к горлышку.

– В жизни никогда никем не работал! Ну, ты как, мозги поправил?

– Пока нет… – Каратист прикладывается по новой и, запыхавшись, отрывается. – Так что надо?

В руке большеголового прямо из воздуха материализуется тоненькая брошюрка с фото волосатого юнца на задней обложке.

– Ты понакалякал?

– Не-а! – Сашок ещё глотает свежего, холодного и вкусного пива. – А ты к чему это, Котяра?

Гость усмехается, блеснув золотой коронкой.

– Я пробивал. Сколько ты со шкуры берёшь? Штуку баксов? Я тебе три подкину.

– Ты что-то попутал, Котяра. У меня совсем другая ориентация! Абсолютно!

Тот хохочет, чуть не уронив шляпу с головы.

– Ну, ты даёшь, Санёк!.. – Серьёзнея, он промокает (так же возникшим из ниоткуда) платком глаза. – Ты нужен мне как бумагомаратель. Надо накатать такую же, вот, книжицу.

– Ты не туда попал, Котяра. Тут писатели не проживают.

– Тебе и сочинять ничего не придётся. Я буду говорить, ты – записывать. Но то, что я сообщу, не должно выйти за эти стены. Я мог бы сунуться в любую газету, но тем трепачам веры нет.

– Спасибо. Бесплатных советов я не даю, а за это пивко дам. Купи диктофон, а лучше, ноутбук, пообщайся с ним. Твои секреты даже и до меня не дойдут.

Котяра неуловимо быстро и бесшумно встаёт, проходится взад-вперёд по тесному логову, сдвигает шляпу на затылок.

– Хороший совет. Но… Первое: я не то что обращаться, а даже и не знаю, что такое диктофон и ноутбук. Второе: рассказывая, я перейду на феню, а надо, чтоб было понятно разным человекам. И третье: когда я крякну, когда меня порешат, – всё должно стать широко известно! – он снова помахал брошюркой.

– Ты хочешь, чтоб я отредактировал, а потом опубликовал твои откровения… А почему ты думаешь, что я переживу тебя? В Огрызково тебя никто никогда не найдёт!

– Найдут. И очень-очень скоро. Поэтому у меня уже нет времени искать другого Толстоевского. – Котяра вернулся в кресло.

– Саша нахально ухмыляется.

– Ага! Когда тебя пришьют и узнают, что я с тобой общался…

– Мы сделаем так, чтоб не узнали.

– Всё Огрызково – один сплошной глаз. И ухо, если хочешь.

– А ты лепечешь, что не найдут! Если будешь слушаться меня, никто ни хрена не прознает. Останешься жив. И при бабле.

– На хрен оно, такое бабло, нужно! – Каратист присаживается в соседнее кресло, сладко потягивается. – И что это за информуха такая, что за неё людей жизни лишают?! А впрочем, я берусь! И не от бедности. Ты меня заинтриговал.

Котяра бросает книжицу на стол:

– Запиши тут, чего надо. Те слова, что произносил: диктофон, ноутбук…

На столе валяется косметический карандаш, но не заточенный. Сашок берёт его и показывает указательным пальцем, словно бы строгая:

– Заточить бы…

Теперь в ладони гостя непостижимым образом появляется длинный узкий нож. Не предназначенный для чистки ногтей или заточки карандашей. Котяра подбрасывает нож словно бы кверху, но он, как-то извернувшись в воздухе, втыкается в столешницу.

– Фокусник!.. – Усмехается Саша. – В средствах, как я понимаю, ты не стеснён?

– А что, похоже? Слушай, Санёк, я всё хотел спросить, что это за хренотень у тебя на голове?

– Ты имеешь в виду причёску? – Он сосредоточенно чинит карандаш. – Такую хренотень носили великие воины Востока.

– Но мы не на Востоке, и ты не великий воин!

– Как знать, как знать…

Каратист только-только проводил довольного Котяру, допил его пивко и собирается в магазин. Когда он одной ногой был уже в джинсах, пиликает мобильник на столе.

Он тянется к нему и чуть не растягивается на пыльном полу. На четвереньках принимает звонок:

– Да? Курсы похудания.

– Здравствуйте, вы Александр Евгеньевич? – бархатистый, низкий для женщины голос.

– Я. А вы? Как мне вас называть? Здравствуйте…

– Людмила. Людмила Махрова. Меня к вам записывала одна ваша бывшая клиентка примерно месяц назад…

Он садится на пол, прислонясь спиной к креслу, шуршит старой газетой в микрофон, изображая деловую активность.

– Нет, записи у меня нет… Но вы не отчаивайтесь, я перезвоню, когда освободится место в стационаре.

Бедная женщина конфузится:

– Как же так?! Она же мне сама!.. Она так нахваливала вас! Уж так нахваливала!.. Нельзя бы мне прямо сейчас?..

– Людмила, дорогая моя! У меня тут огромная очередь!

– Так я вам доплачу!

– С этими словами, поверьте мне, приходят практически все! Надо же соблюдать хотя бы видимость порядочности! Мы сделаем вот как. Сейчас вы идёте в поликлинику, в свою, проходите полное обследование и потом с картой, когда всё будет в порядке, по моему сигналу…

– Александр Евгеньевич!! – голос, полный отчаяния, срывается. – Я уже здесь! Я уже прошла все мыслимые и немыслимые обследования! Карта у меня с собой! И паспорт! И тысяча долларов! И ещё немного в конверте!.. Ведь я отпуск взяла, Александр Евгеньевич! Теперь мне его только через год дадут!.. Что мне делать?

– О Господи! Что ж вы так?! А откуда вы? Где вы вообще живёте?

– В Ленингр… В Санкт Петербурге! Я веду бухучет сразу в трёх фирмах! Знаете, как это – совместить отпуска во всех трёх?!