Наташа Труш - Не будите спящую выхухоль

Была еще одна причина, по которой мать и дочь не собирались расставаться со своими свободами – совместное проживание. Когда-то у них были две квартиры: мамина «двушка» в старом доме и «однушка» Алисы улучшенной планировки – в разных районах города. Мать и дочь виделись раз в неделю, и их это вполне устраивало. У Аллы Михайловны была жизнь, которая ей очень нравилась. Она ездила на стареньком, но вполне исправном автомобиле «Фольксваген-Гольф», посещала все футбольные матчи с участием родной питерской команды «Зенит» и занималась в фитнес-клубе. Да, еще в бассейне плавала, и захаживала со своими подруженциями в сауну. Там они всей компанией мазались сметаной и молотым кофе с солью, а потом пили чай с травами, после чего Алла Михайловна приезжала домой обновленная и омолодившаяся. «Будто в живую воду окунулась!» – докладывала она Алисе по телефону.

Она вполне справлялась сама со своим хозяйством, раз в месяц устраивая в доме генеральную уборку, и даже сама могла поклеить обои. Вот мыть окна ей было уже не так просто, и она приглашала поучаствовать в этом грязном деле дочь. А если Алиске было не до мытья окон, то Алла Михайловна со смехом говорила:

– Да и фиг с ними, с окнами! Помоем в следующие выходные, а пока что я сквозь них и так электричку вижу!

Дом Аллы Михайловны в районе Ленинского проспекта стоял у самой железной дороги, по которой ходили пригородные электрички. По ним она даже время сверяла. Раньше. Тогда, когда электропоезда сновали, как заводные, каждые десять-пятнадцать минут. Потом они стали ходить все реже и реже, и постоянно обманывали Аллу Михайловну. И она давно перестала отмечать в голове время от одного поезда до другого. Да и что ей эти поезда? Ее подруги жили поблизости. А на электропоездах она раз в год ездила в Петергоф на фонтаны в льготный для пенсионеров день работы парка. Да и то только потому, что в такие дни машину в столице фонтанов припарковать было негде.

Да, так вот, с хозяйством Алла Михайловна худо-бедно справлялась, и даже если окна к Пасхе оставались не помытыми, не переживала и на жизнь не жаловалась.

Более того, поработав лет пять после выхода на пенсию в своем техникуме – Алла Михайловна преподавала историю народных промыслов реставраторам в будущем, а в настоящем – неучам и обалдуям, она поблагодарила руководство учебного заведения за все хорошее, и уехала на заслуженный отдых с легким сердцем и новеньким чайным сервизом синего с золотом кобальта на заднем сидении автомобиля.

Пенсия у Аллы Михайловны была не очень большая, но ей хватало: были у нее кое-какие сбережения, сохранившиеся после мужа – полковника в отставке. Причем, Алла Михайловна умудрилась так крутить эти сбережения, что они в лихие годы не пропали, а даже преумножились. Она давала деньги под хороший процент своему племяннику-бизнесмену Игорю, который ни разу ее не обманул. А когда все утряслось более или менее, она доверила деньги банку, и раз в год получала проценты от вклада. Да и племяннику не жалела, если он просил ссуду. Знала, что не обидит. Одним словом, на «черный день» у Аллы Михайловны было кое-что. От дочки Алиски денег не брала, и каждый раз пыталась ей сама всучить пару сотен за продукты, которые она ей привозила.

Вернувшись в последний раз из своего техникума, где, как ей казалось, ее знания никому были не нужны, Алла Михайловна слегка всплакнула о прежних хороших временах, и решила, что у нее начинается жизнь новая, и прожить ее Алла Михайловна собиралась интересно.

Первое, что она сделала, это была новая модная стрижка – ассиметрия с колорированием. Когда Алиса увидела маманю с косо срезанной гривой волос, переливающихся почти всеми цветами радуги, она чуть не подавилась. Потом присмотрелась и сказала:

– А что… Симпатично! Молодец, мамуля!

Мамуля засияла. Она, сказать по совести, немного сомневалась в том, что вот такой авангард на голове не сделает ее смешной. Но Алискиному вкусу она доверяла, и осталась довольна собой: стало быть, есть еще порох кое-где!

И она тут же огорошила дочку еще раз:

– Лиса! Я лечу в Париж!

– Куда?! – Алиса снова едва не подавилась: одна новость похлеще другой будет.

– В Париж! На десять дней. По путевке. Ты же знаешь, я мечтала…

Это Алиса знала: мать мечтала побывать в Париже, но мечтала как-то не активно, что ли. Говорила при этом: «вот как-нибудь когда-нибудь…» И Алиса думала, что мечты эти так и останутся мечтами. Так у многих бывает. А маманя еще и прижимистая в этих вопросах была. Вот тряпку какую, шубку там, или сапожки – это она с радостью приобретала. Любила покрасоваться. А чтобы вот так, вбухать приличную сумму в путешествие – этого Алла Михайловна Максимова себе позволить не могла.

И вдруг решилась. И сразу в Париж.

Она приехала оттуда совсем другой. И два раза в год стала устраивать для себя путешествие туда, куда хотела. Это было для нее признаком свободы, к которой она стремилась.

– Хочу не по телевизору увидеть то, что порой снится, а своими глазами, как Сенкевич или Крылов! Или этот еще, как его, ну, который на лодке через океан!!!…

– Федор Конюхов.

– Точно! Вот, еще, как он!

– Ма, ну, на лодке через океан, как Конюхов, это все-таки ты загнула!

– Ну, на лодке, может быть, и загнула, но, насколько мне известно, он и без лодки попутешествовал не мало! А к слову можно еще и Тура Хейердала вспомнить! – смеялась Анна Михайловна.

– Ну, можно и его! Поняла я: тебе лавры знаменитых путешественников спать не дают!

– Да не лавры, Лис! Просто, и в самом деле хочется мир своими глазами увидеть, хотя бы чуть-чуть…

Но это было раньше. А потом ей вдруг захотелось жить другой жизнью. В глубине души она давно стала бабушкой, и безумно желала иметь внуков. Ну, или хотя бы одного внука. Или внучку. Но внуками и не пахло. У Лисы со Стасом детей не было. Алла Михайловна несколько раз намекала дочери, что неплохо было бы им провериться, походить по врачам. Алиса кивала, мол, «непременно». С зятем вообще разговоров на эту тему Алла Михайловна не вела: бесполезно было, он все и всегда решал сам. Да, похоже, и не очень хотел детей. Нет, как говорится, и не надо.

Ему-то что!!! Не успели они с Алисой расстаться, как он тут же новой семьей обзавелся. Подружки-нюшки, которые, сидя на лавочке во дворе, знают все про всех, донесли Алле Михайловне, что зятя ее кто-то где-то видел в парке с коляской. Вот это-то очень сильно подкосило Аллу Михайловну.

Алиса не знала, что отсутствие внуков является предметом главных переживаний матери. От нее, конечно, не укрылось, что мама сдала, погрустнела. Да еще и хворать стала как-то странно: у нее все сыпалось из рук. В буквальном смысле. Возьмет банку с огурцами – банка вдребезги, только огурцы скачут по пятнистому линолеуму. Да что банка! Даже более легкие предметы не держались в ее руках.