Светлана Сервилина - Тонкая рябина. Новеллы

Купейная дверь с шумом открылась, и все та же проводница певуче сказала заученную фразу:

– Сдаем постель, через час – конечная!

– Ну, вот и все! Приехали! – усмехнулся он и стал нехотя собирать невзрачное казенное белье со смазанными печатями.

Когда Стас открыл ключом дверь своей квартиры, то с порога услышал радостный голос жены:

– Да, ладно, Димусик! Мой приедет только завтра или даже – послезавтра! Успеем еще покувыркаться! – и она кокетливо засмеялась.

Стас вошел в гостиную и увидел Инну, вальяжно развалившуюся на диване. Левым плечом она прижимала к уху трубку домашнего телефона, из которой был слышен мужской смех. Одновременно она красила ногти на ногах, взгромоздив свой сороковой размер на журнальный столик. Он оставил чемодан в прихожей и спокойно прошел мимо Инны в свою комнату. Разговор мгновенно свернулся, жена попрощалась с абонентом и в распахнутом шелковом халате размашисто пошла за не вовремя вернувшимся из командировки мужем.

– Мог бы позвонить и предупредить, – вместо приветствия язвительно сказала она, кокетливо поправляя прическу.

– Да, ну? С каких пор я должен отчитываться перед тобой? – не скрывая раздражения, ответил он, снимая плащ.

– Чтобы не ставить жену в глупое положение! Так все воспитанные люди делают, между прочим! – нравоучительно проговорила Инна.

– Ну, в умном положении ты еще никогда и не была, – не глядя на женщину, холодно ответил Стас.

Инна открыла рот, чтобы ответить, но муж продолжил:

– А, кстати, кто у нас воспитанный: ты или твой «Димусик?» – фыркнул он и раздраженно добавил. – Немедленно выйди из моей комнаты!

– Да уж точно, не ты! – противно взвизгнула она, но он с силой вытолкнул ее за дверь и повернул ручку.

Все это было до тошноты знакомо и предсказуемо. Инна начала, как обычно, кричать гадости и оскорбления в его адрес, стуча кулаками по стене. Вдруг дверь резко распахнулась, и Стас спокойно спросил:

– Где мои школьные фотографии?

От неожиданного вопроса жена замерла, а потом еще с большим азартом продолжила свой визгливый ор:

– Что, про свою Верку вспомнил? Захотел полюбоваться на несчастную любовь? Да если бы она знала, какой ты придурок и неудачник!

– И что тогда? – Стас сильно схватил жену за плечи. – Что тогда? – сердито повторил он вопрос.

– Аборт бы сделала, – уже не так громко ответила Инна и ловко вывернулась из рук растерянного мужа.

Стас вздрогнул:

– Так ты знала, что она ждала от меня ребенка?

– А че ж мне не знать? – она встала в свою любимую позу «Руки в боки». – Ты забыл, где моя мать работала? Ааааа… Дошло?

Он толкнул ее с такой брезгливостью, что Инна испуганно замолчала. Ему было сейчас противно за нее и за ее мать. И больно за себя.

«Обвели, как дурачка, – грустно подумал мужчина, – все понятно, к чему была такая спешка со свадьбой и эта ложная беременность. Теща работала в женской консультации медсестрой и узнала про Веру. Это в их планы не входило: выгодный жених мог ускользнуть».

Стас вернулся в комнату и встал, как вкопанный. Он медленным прощальным взглядом обвел свое жилище, похожее скорее на холостяцкую берлогу, а не на спальню женатого человека. На полках стояли его любимые книги, которые покупала еще мама, старенький глобус на деревянной подставке, баскетбольный мяч с подписями всей школьной команды на память. Но уже ничего не могло его задержать здесь. Он стремительно метнулся в коридор, схватил чемодан и, притащив его в комнату, стал проворно набивать самыми необходимыми вещами.

– Давай-давай, уматывай, – не унималась беспардонная Инна, – надоел ты мне, сволочь! Ну, какая же я дура, что за тебя замуж вышла!

Она с шумом прошлась по большой комнате и прислушалась. Молчание мужа ее нервировало. Плеснув в хрустальный бокал любимый ликер, она крикнула в сторону закрытой двери:

– Думала, жить буду, как сыр в масле! Шубы и машины менять, как перчатки. Да, если б не твои родители, я…

– Продолжай, – выйдя из комнаты, тихо сказал Стас и уточнил, – так, что мои родители?

– А то! – женщина зло посмотрела на мужа. – Давно хотела тебе все высказать, все-все, что наболело за эти годы!

– Говори, – он стоял, держа в руке чемодан, все еще привлекательный и статный мужчина.

В свои сорок восемь, Станислав Ильич выглядел гораздо моложе своих лет.

– Я тебя внимательно слушаю, – пренебрежительно проговорил он, – что у тебя там наболело?

– Слушай-слушай! – с заметной издевкой, произнесла жена. – Да если бы твой отец не был «шишкой», думаешь, я бы позарилась на тебя! Что же мне, надо было выходить замуж за голодранца какого-нибудь и начинать жизнь в коммуналке? А твои родичи все для тебя были готовы сделать: «Хочешь, сынок, машину? Женишься, сынок, – купим квартиру!»

Стас смерил ее взглядом сверху вниз:

– Неужели из-за этого ты на меня «позарилась»? Клялась же в вечной любви, – усмехнулся он.

– Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда! – Инна с пафосом села на диван, закинув ногу на ногу, и презрительно посмотрела на мужа.

– Не пойму тебя что-то. Ты что – голодала? С родителями жила обеспечено и ни в чем не нуждалась! Одевалась лучше своих ровесниц.

– Ха! – она зло хмыкнула и поправила челку.

Потом медленно отпила ликер и привстала с дивана.

– Да что ты видел? Только обертку!

Мужчина пристально глянул на жену, прищурив глаза. Она махнула рукой и продолжила:

– Мать все деньги «вкладывала» в меня, говорила: «Товар надо лицом подавать!» Да и не все шмотки были мои, я брала у иностранных студентов в вашем институте на продажу. Пару раз надену, а потом подшаманю и – продаю! Я же – умная и практичная девочка! – и Инна довольно рассмеялась.

– Точно, все средства ушли на обертку, а внутри оказалась пустота! – Стас горько вздохнул.

Он взял ее за подбородок и посмотрел в лицо.

– Инна, – он впервые за последние годы назвал ее по имени, – ты даже глупее, чем я думал!

– А тут ты ошибаешься, дорогой мой муженек! – насмешливо выкрикнула она, стукнув его по руке. – После смерти твоей матери мы же тебя отсюда выписали и прописали в отцовской квартире! Правильно?

– Правильно! Ну и что? – совершенно без интереса спросил он и недоуменно пожал плечами.

– А то, что эта квартира теперь – моя!

– Ууууу, вон оно как, – Стас зло усмехнулся, – в этом заключается весь твой ум? И ты, бедняга, столько мучилась, чтоб за тридцать лет супружества, как ты говоришь, с неудачником и сволочью, урвать себе мою квартиру? – он взял чемодан, вышел за порог и, процедив сквозь зубы. – Дарю! – и отчаянно хлопнул дверью.

Станислав Ильич бодро спустился по ступенькам, вышел на улицу и тут он остановился.

«Куда идти? К сотруднице Нине, с которой у него продолжительные отношения? Да нет. Одно дело – с бутылочкой хорошего вина завалиться на „огонек“ к одинокой коллеге, а другое – прийти с чемоданом. И вообще, затянувшийся роман – это тупик. Нина отпадает. Отца не хочется расстраивать, он без того доживает последние месяцы: после смерти мамы он здорово сдал… Друзья? Тоже – нет. У каждого своя жизнь, и не тот сейчас момент, когда хочется отвечать на вопросы, даже участливые», – рассудил про себя он и пошел на автомобильную стоянку. Небрежно бросив чемодан на заднее сиденье, Стас сел в машину и закурил. Сколько раз он думал расстаться с Инной, даже несколько раз после скандалов уходил в первые годы семейной жизни, благо были желающие женщины принять его с одним чемоданом. Но жена его разыскивала, плакала, стояла на коленях и уговаривала вернуться домой, клятвенно обещая быть примерной и послушной. И он думал: «А, действительно, что менять шило на мыло». Теперь он понимал, что человек уходят из семьи не к кому-то, а от кого-то. Как, например, сейчас. И обратной дороги нет.