Валерия Кузьмина - Национальный парк

– Арсений Игоревич! Арсений Игоревич! Мне тут Замбия уже все трубки оборвала.

– Чего? Какая еще Замбия? – оторвался он от своего занятия.

– Да та самая, Замбия, Африка там и все такое, – она стояла перед ним раскрасневшаяся и необычайно возбужденная.

– Что за очередные глупости? Какая Африка?

– Да континент такой тут по соседству, – раздраженно развела руками девушка, уже не зная, как объяснить. – Они звонят вам несколько дней, но ни с кем не могут выйти на связь. Нашли мои координаты. Да Замбия же, у вас там месторождения!

– А, ты про изумрудные копи, так бы сразу и сказала.

– Я и говорю, – уперла руки в бока Амалия. – Позвонили из больницы, вы им очень нужны.

– Опять загадки. При чем тут месторождения и больницы? Что-то с моими рабочими?

– Не с вашими, а в национальном парке.

– Амалия, если не будешь говорить внятно, я тебя уволю, – погрозил ей молодой человек.

– В общем так, – начала по порядку девушка. – В стране случилась эпидемия одного заболевания. Ничего страшного само по себе, но ряд рабочих национального парка в тяжелом состоянии. Сейчас они лежат в больнице, и им требуется вакцина, которой там на данный момент нет. Вот вас и просят ее прислать.

– Но почему я должен каким-то непонятным людям отправлять какую-то вакцину? Это, во-первых, а во-вторых, почему они разговаривали с тобой, и как ты вообще смогла с ними поговорить, или там так хорошо владеют английским?

– Английским владеют, он у них официальный. Только если помните, то я сама знаю языки бемба, ньянджа и прочее подобное. Да рассказывала же, что закончила факультет международных отношений. Эх вы, как и любой мужчина, не умеете толком слушать, – она вздохнула. – Ладно дальше, ваш отец при жизни помогал одной из больниц Замбии. Сначала вложился в ее строительство, потом взял под свой патронат. Лечебное заведение в те годы не знало никаких проблем. Любые надобности своевременно удовлетворялись. Но после смерти Игоря Григорьевича никто особо им не занимался, и в итоге оно оказалось предоставлено самому себе. Пыталось выжить, но для бедной страны это сложно. У нас то постоянно с препаратами сложности, а у них и подавно. Когда положение стало совсем критичным, администрация больницы решила сама напомнить о себе и попросить содействия в решении проблемы, но долго не могла найти нужный контакт, пока ее не перенаправили на меня. Вот так мы, наконец, и узнали, что лечебное заведение почти всеми брошено, и ему требуется помощь.

– И что же я должен сделать? – недоуменно спросил Арсений, несколько сбитый с толку таким ходом вещей.

– Полагаю, послать лекарство, которое так нужно больным, – без тени сомнения ответила Амалия.

Новая жизнь начинается не с началом года, не с новой страницей календаря и даже не с первым рассветом. Иногда в полной тишине или нескончаемом гомоне вдруг что-то прорывается сквозь пелену забвения, пробуждая душу ото сна. Порой этим толчком становится благая весть, а порой опустошающее событие, низвергающее человека на самое дно, когда просто начинаешь понимать, что дальше уже некуда. Остается либо умереть вот так распластанным и раздавленным или вновь взлететь на самый вверх, больше не боясь упасть, потому что теперь знаешь, каково это и что ждет там внизу.

Сколько бы ни проходило времен, человек всегда продолжает вращаться вместе с планетой вокруг своей оси. Только Земля совершает круг, возвращая на исходные точки целые цивилизации, а люди приходят к самим себе, ибо это и есть их главный и основной стержень. Он может быть тверже стали или хрупко пригибаться от ветра к земле, но все же ведет нас дальше вслед за днями и годами, до тех пор пока некто свыше не посчитает, что путь уставшей души подошел к концу. Но до того момента лишь мы решаем, позволить переломиться своей сути или, гордо подняв голову, броситься в объятия ветра перемен, и воспарить над всем.

Есть вечное солнце, а под ним люди и звери, а еще травы и деревья, цветы и насекомые, реки и моря, вулканы и пещеры, да много чего хранит наша планета. И все это звенья одной цепи, крепко связанные друг с другом и неизменно важные, и нужные. Ни у кого нет приоритетного права быть или не быть, решать за другого, кому здесь оставаться, а кому нет. Равными сотворили нас, каждому дав возможность жить и иметь свое место.

Можно возвыситься, попереть остальных или даже уничтожить, как изо дня в день делается это всюду: вырубаются вольные леса, сажаются в клетку свободные звери и сбрасываются ракеты с венценосных небес на города. Но все, что от этого получится – истребление самих себя. Разорвите звено, и вся цепь станет негодной. Нет ничего проще, чем извести, унизить и обидеть, но сколько есть тех, кто способен создать и сохранить?

Цветной дым выпускают в облака высокие трубы заводов, и проливается горький кислотный дождь, разъедая хрупкие травинки, чернеет и мертвеет земля, будучи уже не в силах породить новую жизнь. Печальными трупами опадают зеленые листья в смрад отравленного гниения. Пустота воцаряется вокруг.

Гигантские танкеры проливают маслянистые жидкости, и тьмой застилается прозрачная вода. К солнцу стремятся ее глубинные обитатели, но ни света, ни воздуха не находят они, а только черную смерть, всплывая вверх брюшками и разлагаясь в болоте безысходности.

Крылья беззаботных птиц бьют о стонущую гладь, но все тише и тише шорох их перьев, застывших в потерянном нерадивым человеком золоте недр, извлеченном из земли, чтобы погубить создания планеты.

Беззаботны земные сны, в них первородная природа не попрана ни алчностью, ни злобой. Но все больше она погружается в эту дрему, спасаясь от пустой действительности…

Теплым июньским утром Арсений Игоревич беззаботно вошел в двери офиса компании «V карат» и спокойно по-хозяйски прошествовал к главному кабинету. Удивленные сотрудники замирали на месте, провожая его испуганными и озадаченными взглядами, а молодой человек распахнул окно, впуская в помещение летнюю сладость воздуха, поудобнее устроился в кресле, словно вспоминая как это, и велел позвать к себе Амалию Викторовну.

Но первым к нему успел Глеб Николаевич.

– Арсений! Вот так сюрприз, как же рад, наконец, видеть тебя здесь, – и мужчина, совершенно не стесняясь, обнял молодого человека. – Горд, что ты выбрался из скорлупы, а я приложил к этому свою руку, – он прямо сиял.

– Да уж, есть такое, – вздохнув, признал начальник. – Если честно, как-то странно чувствовать себя здесь главным, да еще над тобой, – словно подтверждая это, Арсений заерзал в кресле, вновь туда усевшись.

– Мы тебя очень ждали, – совершенно искренне сказал Глеб Николаевич.