Алексей Яковлев - Ипохондрия life

К сожалению, меня никто не написал в изумительном фиолетовом платье, нога на ногу, с выступающими ключицами, с горбинкой на носу 60 60 Имеется ввиду портрет Ахматовой кисти Альтмана Натана Исаевича (1889‒1970). . И я совершенно иная, скорбноликая Вероника Грац. Сегодня на мне яркое красное летнее платье. «Lady in red» 61 61 Леди в красном (англ.) – одноименная песня Криса де Бурга. как подумалось еще дома в прихожей, где я напротив зеркала сосредоточенно разглядывала себя в профиль и анфас, неутомимо ища изъяны.

Я дышу глубоко, наполняя легкие приятным прохладным воздухом, напоенным речной пенной влагой. При этом я чувствую, как у меня слегка першит в горле, а распущенные волосы приподнимает ветром. В моих руках скромный букетик гвоздик. Его я оставлю здесь для нее…

На Неве ходят нежные волны. Я дышу свежестью, но на глаза отчего-то так и наворачиваются слезы, мне кажется, достаточно одной неосторожной мысли, одного только воспоминания, знакомого запаха, звука, и я разрыдаюсь. Тем не менее, я думаю о произошедшем со мной. В голове проносятся события, странные, казалось бы, столь незначительные детали, сказанные когда-то мною и им слова.

Я кладу цветы на гранит и тоже, как бы невольно, оглядываюсь, по своей прихоти превращаясь в соляной столп 62 62 Авторами памятника Анне Ахматовой в Санкт-Петербурге являются архитектор Владимир Реппо и скульптор Галина Додонова. «Я многое взяла из мифологии и поэзии. В фигуре Ахматовой заключены и жена Лота, оглянувшаяся и застывшая, как соляной столп, и Изида, идущая по Нилу в поисках тел мужа и сына. Я много читала ахматовскую поэзию – ее героини тоже нашли свое отражение. Во всем этом я вижу очень много параллелей с биографией Анны Андреевны», – так описала свой замысел скульптор. .

На набережной громкоголосая толпа людей. Молодожены фотографируются у сфинксов (я смеюсь над людской глупостью). Сейчас поедут на Поцелуев мост замки вешать. Ну да бог с ними…

Я иду по абсолютно пустой Шпалерной чересчур медленным шагом. Дохожу до водонапорной башни, где красивые высокие темные ели. Мне нравится их неподвижная грациозность, и я снимаю очки, щурюсь питерскому солнцу. Кому-то может показаться, что я улыбаюсь. Но причин улыбаться нет, хотя… Я ловлю себя на мысли, что последнее время я смеюсь и… скалю зубы только своим очередным неудачам и разочарованиям, и еще, наверное, чаще всего – своему прошлому, которое никак не вытесняется из памяти, а наоборот, пронизывает меня, неожиданно всплывая на поверхность, подобно поднимающемуся илу со дна топких болот. Мучительные воспоминания либо не позволяют состариться (у меня не вышло), либо старят быстрее, чем следует. Мой удел…

Сегодня солнечный день. А в Москве, если верить погодной хронике, смог.

Анна оглядывается с отчаянием, скорбью меж сфинксов, хранящих свои сотканные из петербургских снов тайны…

А все же, куда оглядываюсь я? Брожу по городу в одиночестве в попытке обрести душевное равновесие, успокоиться, смириться с тем, что не может быть переиграно. Тем не менее во мне глохнущая бездна, на дне которой рыдающий плач, клокотание бушующих потоков. И у меня, увы, ничего не получается.

Вечереет. Я чувствую, как начинают зябнуть руки (на запястьях едва заметно белеют шрамы), и, кроме того, я устала, мне хочется домой, в постель, под одеяло, где так легко уйти от всего мира.

Я ухожу под землю. В вагоне метрополитена надо мной работает раздражающий вентилятор. Я стою в углу у двери, так как все сидячие места заняты. Повсюду безнадежно-печальные, сосредоточенные лица. Иконы скорби. Я ощущаю, как усталость одолевает меня, опрокидываю тяжелеющую голову на бок и касаюсь правой половиной лба стекла, где написано: «Do not lean on door 64 64 Не прислоняйтесь к двери (англ.). ; и предо мной проносятся темные тоннельные стены, провода, трубы, искаженные лица зеркал… Боковым зрением – напротив или даже чуть левее целуется влюбленная пара, она и он что-то говорят друг другу шепотом на ухо, крепко прижимаясь друг к другу, путаясь в волосах. У меня отчего-то сводит скулы…

Я прихожу домой под вечер, утомленная своей пешей прогулкой и своей неразрушимой печалью. И сумерки бредут за мной следом, сползая ниже и ниже к земле. Темнеет асфальт.

Подходя к подъезду, я вижу машину скорой помощи с ходящими в сторону бледными огнями. На носилках из дверей выносят пожилого мужчину в темной рубашке, расстегнутой на груди, с закатанным правым рукавом, в синих спортивных штанах. На правой руке манжета, левую руку он прижимает к волосатой грудине и хрипло охает… Я прохожу мимо, стараясь не вслушиваться в слова фельдшеров, и, уже заходя в подъезд, слегка вздрагиваю – громко захлопывается дверь скорой. Поднимаюсь в омерзительно пахнущем лифте. Открываю дверь квартиры, откуда веет пустотой. Когда я вхожу в коридор во тьме, нисколько не пытаясь зажечь свет, я уже плачу навзрыд, не разуваясь, почти бегу в постель, на ходу неловкими движениями рук размазывая тушь по лицу…»

В конце июля, когда в Петербурге властвовала невыносимая жара и в воздухе стояла гарь, исходящая от горящих торфяников и лесов, Аля прислала Питириму письмо по электронной почте.

« Salut 65 65 Привет (фр.). , Пит!!!

Рада Тебе до безумия! Протягиваю руку, шлю воздушный поцелуй…

Это мое первое письмо в Санкт-Петербург из ласкового авиньонского лета, моего первого лета во Франции. Открываю свой эпистолярий!

Во-первых, каким бы странным это ни казалось, не люблю писем! Просто ума не приложу, что в них вообще пишут! Не знаю, как, собственно, начать. Может так: «Милостивый государь…» Шучу, разумеется. Просто мне ни кто и никогда писем не писал (может, хоть Ты будешь…). SMS еще куда ни шло: привет, пока, о’кей, с ДР, чмоки, смайл… Ну что ж, буду практиковаться.

Вообще, я очень соскучилась, Пит. Мне кажется, наравне с тем восторгом, который я изо дня в день испытываю, находясь здесь, я начинаю тосковать по друзьям, оставшимся в России. Более всего мне не хватает Тебя! Как же хочется услышать твой голос, увидеть Тебя воочию, поделиться последними новостями. Из всех моих друзей Ты лучше всех умеешь слушать, не делать вид, что интересно, а действительно слушать. В разговоре с Тобой я всегда ощущала такую необходимую поддержку, доверие, искренность, чистоту. Извини за santimenty 66 66 Сентиментальность, чувство, излишняя чувствительность (фр.). , я правда скучаю…