Михаил Ежов - От веры к государству шаг за шагом. Исторический роман

– Бросай все, отходи вместе со мной, я возьму тебя на седло.

Иоанн, пытаясь перекричать шум битвы, указал мечом в северном направлении.

– Поздно, нам уже все равно не поможешь, а ты спасайся сам и выводи конницу, торопись, а то можешь не успеть.

Андроник повернул голову и увидел клубы пыли, которые приближались к месту сражения с северной стороны крепости.

– Прощай, центурион, все в руках Божьих.

Стратиг, пустив коня в галоп, двинулся в проход по направлению к крепостным воротам. Перед его глазами, как в тумане, проплывали спины солдат, отбивающихся от все сильнее наседавших русичей. Обернувшись, он рассмотрел в приближающихся клубах пыли силуэты варварских всадников, направляющихся на перехват его конницы.

Ворота крепости были еще закрыты, когда конь стратига миновал коридор, все еще удерживаемый фалангой, и во весь опор ринулся к ним. Со стен заметили мчащихся к городу всадников и стали открывать ворота. А когда до них оставалось не более ста локтей, стратиг услышал свист стрел. Это варвары начали обстрел крепостных стен и спасающейся бегством греческой конницы. Били они точно и умело, прямо с седла на полном скаку.

Прижавшись к гриве своего коня, Андроник через несколько секунд влетел в открытый проем западных ворот. За ним – около двух десятков воинов. Все, что осталось от трех сотен отборной тяжелой конницы греков. Ворота за всадниками с треском захлопнулись, заскрипели задвигаемые на петлях засовы. Конь под стратигом с хрипом начал заваливаться на бок. Андроник быстро выдернул ногу из стремени и, спрыгнув с загнанного коня, устремился на крепостную стену. Осторожно, опасаясь шальной стрелы, он выглянул в проем бойницы.

Перед ним предстала полная картина завершающегося сражения. Русская конница на всем скаку врезалась в проход и ударила по спинам греков. Фаланга, лишенная возможности маневрировать, окруженная со всех сторон, доживала последние минуты.

Стратиг снял шлем, вытер рукой вспотевший лоб, подозвал офицера «огнеметателей» и отдал приказ, не глядя ему в глаза:

– Заряжай катапульты греческим огнем. Поджарьте варваров, немедленно. Пожилой воин, так же не глядя на стратига, возразил :

– Но там же еще идет бой, под огонь могут попасть и наши люди?

– Выполнять! – рявкнул стратиг. А потом уже более спокойно добавил, – там, за стенами, уже все кончено, облегчи им их позор и страдания.

Через некоторое время в воздухе засвистели ядра катапульт. Ударяясь о землю и выплескивая из себя фонтаны огня, они образовали сплошной огненный ковер. Раздались крики сгорающих заживо раненых – греков и русских. Запах горящего человеческого мяса распространился по степи и достиг крепостных стен. Почувствовав его, стратиг Херсонеса Андроник понял, что с этой минуты ему из города живым не уйти.

Он бросил усталое тело в седло и медленно двинулся в сторону центра, безучастный ко всему происходящему. Полностью отдавшийся своим мыслям, он не слышал возмущенных криков горожан, разгоняемых его охраной, которая, следуя по пятам, абсолютно не представляла, куда он направляется.

Спросить же у своего мрачного командира, куда он держит путь, они не решались. О том знал только сам византийский патрикий, стратиг Херсонеса Андроник Калокир.

В ночь после чудесного исцеления Волк долго не мог уснуть. За один день он получил ответы на вопросы, которые уже несколько лет не давали ему жить спокойно.

«А тетушка-то не проста, ох не проста. На одни вопросы ответила, а других еще больше появилось. Направление показала, а что в той стороне неведомой ожидает, умолчала.

Вот так всегда на Руси, – продолжать размышлять Волк. – Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что. Не жизнь, а сказка сплошная. Ну да ладно, основное понятно, а завтра целый день впереди для разговоров. Нужно выспаться. Дорога до Корсуни неблизкая. Конному-то день пути всего, да где же взять того коня? Мой-то небось, уже у кого-то под седлом бегает. Так что топать и топать мне до Корсуни дня три, это точно. Может, куплю коня по дороге, если попадется? А на что? Денег я своих пока нигде не видал, хотя уходил из Киева с полным кошелем греческих золотых носим. Для тетушки Софьи это целое состояние, наверное. И спрашивать о них не с руки как-то, обидится еще.

Так что придется тебе, Волчьи лапы, предстать перед князем Киевским во всей красе, без коня и без денег. Но хоть голова на плечах осталась, а это уже не мало».

Свеча, уронив последние капли жира в бронзовый подсвечник и напоследок моргнув догорающим фитильком, погасла. Дом погрузился во мрак, и Волк наконец-то уснул.

Утром он проснулся от грохота и звона. Приоткрыв глаза, увидел, что его спасительница, убирая в избе, двигает медные кувшины, составляет в стопки многочисленную глиняную и деревянную посуду. Дощатый пол в доме был выметен и начисто вымыт. По всей видимости, хозяйка уже заканчивала наводить порядок, и пробуждение Волка пришлось на последние штрихи. Варяг с удовольствием потянулся, прислушиваясь к ощущениям в своем теле. «Как приятно встать с утра, когда у тебя ничего не болит, а сам ты свеж и бодр», – подумал он и резво соскочил с кровати.

– Доброго здоровья, хозяйка, – сказал Волк по-русски.

И с удивлением услышал ответ на том же языке:

– И тебе, варяг, не хворать.

Хозяйка перешла на греческий и проворчала:

– А ты все-таки прыгай поосторожнее, рана только вчера зажила, не забывай. Иди-ка, садись за стол. Завтрак для тебя нехитрый, но полезный.

Волк приподнял белое полотенце, которым были накрыты сыр и хлеб. Перекусив и запив еду холодным молоком, он обратился к хозяйке:

– Тетушка Софья, ты же христианка?

Получив утвердительный кивок, задал следующий вопрос:

– Расскажи о вере своей и как и зачем ты живешь в этой глуши, далеко от людей, от города?

– Все хочешь знать и сразу? – ответила вопросом на вопрос хозяйка. —

Ладно, раз хочешь знать, тогда слушай. Разговор наш долгий будет.

Родилась я в Македонии, в семье простых крестьян. Македония на тот момент, как и сейчас, – византийская провинция, давшая начало знаменитой Македонской династии ромейских императоров.

И была бы я и дальше крестьянкой, если бы троюродный дядя моей матери не стал императором Василием Первым и основателем правящей по сей день греко-армянской династии. Наши императоры Василий и Константин – его прямые потомки. И жили бы мы со своей семьей небогато и, возможно, счастливо, если бы не решил Василий все свое семейство перевезти к себе поближе, в Константинополь.

А сделал ли он это от чистого сердца, заботясь о благе родственников, или для того, чтобы никто не болтал о его нецарском происхождении, это одному Богу ведомо и самому базилевсу, упокой Господь его душу. Родственников у него оказалось немало. И вся эта толпа малограмотных, неотесанных крестьян и ремесленников очутилась в столице. Каждый из них, кто был мужского пола, получил государственную должность, а семьи их осыпаны благодеяниями щедрого и великодушного императора и допущены ко двору. Многие заняли ключевые посты в церкви и в управлении империей.