Владимир Коркин (Миронюк) - Ах, любовь,что же с нами ты делаешь…

– Саша, уж извини, меня срочно вызывает директор. Только не сказал, зачем кличет к себе на «ковер». Не обижайся. Чертежи потом. Все равно начнем строить линию не сегодня и не завтра. Деньги на нее еще не выделили. Так что, пока ребята, я умчал.

– А ты что, Вася, приуныл, красный нос крюком повесил? – бросил приятелю Сонев.

– Шо пристав, щутьник. Як чихну, так и сдую тебя.

Незлобиво подначивая друг друга, они разошлись в разные стороны. Сонев в свой кабинет, а Чернонос поехал на погрузочные эстакады.

От директора Ергашов выходил ликующим, так и хотелось отбить прямо в приёмной чечётку. Оказалось, его статья в областной газете о профессоре Петрове, что прорабатывал в одном солидном научно-исследовательском институте Восточной Сибири проблему максимального использования отходов древесины, в частности, опила, произвела заметный эффект среди лесопереработчиков и областного руководства. Ему с обстоятельным докладом предстояло срочно прибыть в объединение «Ирошиобл-лес». В лесной области отходов древесины – море, их попросту сжигали, нарушая сложившийся веками экологический баланс. С чадящими кострами из опила бездарно расходовались ресурсы, которые могли принести огромную пользу людям. Технология изготовления специальных древесных плит из опила, с прочной внешней облицовкой, похожей на пластик, успешно разрабатывалась в скромных производственных мастерских сибирского НИИ. Новое изделие – этот древесный пластик, как его вкратце и для пущей важности нарекли, может найти широкое применение в строительной отрасли. Однако от изобретения до внедрения – дистанция огромная. У профессора нашлись оппоненты. В родной области ученому ставили настоящие препоны. Очевидно, кто-то в содружестве с людьми «сильными мира сего», параллельно разрабатывал подобную тематику. Ергашов, конечно, не вникал в эту ситуацию, он прочитал в одном техническом журнале корреспонденцию профессора о новом изделии из опила, внешне похожим на пластик, и увлекся этой идеей. Взял да написал ученому обстоятельное письмо. Причем добился, чтобы руководство комбината вызвало того в Ельничное. Все расходы, в том числе командировочные, брала на себя лесобаза. Профессор убедил специалистов предприятия в целесообразности строительства цеха по производству спецплит. Правда, его изобретение пока мытарилось в соответствующих ведомствах. Потому выпуск новой продукции лесобаза могла взять только на свой риск и страх, под личную ответственность Ергашова. После отъезда профессора, пролетели недели, месяцы. Идея ученого в умах руководящего корпуса лесников района стала затухать. Аристарх не сдавался, в канун Нового года созвонился с областной газетой, где работал известный журналист Ефим Россов. Тот в недалеком прошлом заведовал промышленным отделом их районки «Лесная новь». В тот же день, переговорив с ним, Россов просил прислать обстоятельный материал. Месяца через полтора сочинение Ергашова увидело свет. Подготовленная профессионалом статья заметно отличалась от высланной Аристархом корреспонденции, прежде всего стройностью изложения, логикой построения выводов. И вот теперь его ждали в объединении «Ирошиобллес».

После вечеринки с друзьями, пока Зоя мыла на кухне посуду, Аристарх оторвал сына от книги, немного о том и сём поговорил с ним, и, уложив спать, закрыл за собой дверь в его комнату. Потом завел будильник на пять утра, чтобы не опоздать на самолет: за ночь ветрило так дорогу до аэропорта заметет, что со снежными барханами едва сладят и бульдозеры. К шести на лесобазовском всепогодном «козлике»-УАЗике к крыльцу дома подкатили его друзья. Весело переругиваясь, они затолкнули Аристарха в машину. До вылета рейса оставалось больше трёх часов. Уже накатанная спозаранку автомашинами дорога вела мимо рубленых и сборно-щитовых домов. Из недр почерневших печных труб в установившееся сейчас безветрие свечами поднимался дым. Аэропорт – в соседнем Сотинске, провинциальном городке, районном центре. Рабочий поселок Ельничный выгодно отличался от него: он стремительно развивался, рос, все увереннее обретая черты современного города. Вот и Сотинск. Тот разметался деревянными постройками вдоль Проши и на взгорьях, нахлобучив на крыши крутые снеговые шапки, прикрыв глаза-окошки резными ставнями. Надсадно тявкнет из подворотни озябшая собачонка, мелькнет трудяга «хлебовоз», и опять в воздухе висит тишина. В выходной день сотинцы непрочь поваляться лишний часок-другой в постели. Город недавно проснулся от многовековой спячки: заговорили на периферии района газовые и нефтяные фонтаны. Однако заурядный райцентр таковым останется еще на четверть века, поскольку он примостился в глухомани, лежал в стороне от железнодорожных и автомобильных магистралей. Просто был исторически сложившимся центром района. Все пути вели в Ельничное.

– Слушай, ирой, – позвал Аристарха Чернонос, – прихватил коньячок на пожарный случай. По маленькой давай за твою удачу.

– Я тебе сейчас покажу героя! – встрепенулся Сонев. – Кинут Арку летуны. Раз сам клюкнул, так и помалкивай.

Аристарх отхлебнул из фляжки Василия глоток, зажевал пластиком лимона и похрумкал шоколадкой. Тут и аэропорт. Как водится, первый рейс откладывался: техника очищала взлетно-посадочную полосу от снега. Ергашов попрощался с друзьями. Пыхнув отработанным газом, машина умчалась в Ельничное. Он нашел свободное место в зале. Рядом, судя по разговору, ожидала своего вертолета вахтовая смена на одну из дальних буровых. Группа ненцев в малицах, крытых ярко-зеленым сукном, провожала товарища на совещание оленеводов. Они похлопывали своего посланца по плечу, что-то весело кричали ему, то и дело повторяя слово Марко-Сале, название райцентра, где их другу предстояло поделиться опытом своей работы. Как раз объявили посадку на АН-2 до Марко-Сале. Ненец пошаркал в тяжелых новеньких унтах к самолету, а провожавшие его быстро зашагали в легких торбасах к оленьим упряжкам. Ергашов встал в очередь к киоску «Союзпечати». Кто-то хлопнул его по плечу. Он обернулся.

– Что, старина, не признал? – спросил дружелюбно высокий молодой мужчина, снял заячьи варежки, протягивая ладонь.

Надо же, Ефим Россов!

– Ефим! Вот так встреча! Я думал ты сейчас в Ироши. – Аристарх крепко пожал ладонь приятелю.

– Как видишь, в Сотинске. Был у геологов в командировке. Так что, завтра вместе топаем на совещание в «Ирошиобллес»? Твоя статья о плитах из опила наделала много шуму.

– Да ладно. Ты сам над ней основательно поработал.

В самолете уселись рядышком. Мерный рокот двигателя убаюкивал. Аристарх пытался представить будущую встречу с профессором Петровым, о чем они будут говорить, как встретят в объединении предложение ученого о строительстве цеха в Ельничном. Ефим листал центральные газеты, что-то подчеркивал в своем блокноте. Вскоре он задремал. Аристарх посчитал неудобным будить журналиста. Может, он в командировке намаялся. Ергашов, как назло, ощутил жгучую потребность выговориться. Рассказать бы, как он после окончания института мечтал попасть в лесничество, потому что искренне любил природу, думал познать жизнь главного мегаполиса земли – леса. Заглянуть в его потаённые уголки, посидеть у маленького озерца и поразмышлять о смысле бытия. И без конца удивляться тем чарующим мгновениям, которыми одаривает во все времена года всеродящая и всепоглощающая мать-земля. Поделиться бы, как ему мечталось побыть наедине с тем непередаваемым чудом – расплеснутым по миру невероятным порой сочетанием красок, противоборством и единением дикой природы, все еще непознанной и таинственной. Она испепеляет неугодное ей безумствующими в своей непостижимой силе разрядами молний, разрывающих тонкую небесную ткань. Она ласкова и нежна у тихой, нагретой солнцем, речной заводи, искрится снежным покровом, ликует в день пробуждения. Аристарх думал познать суть явлений и до конца своих дней остаться работать в лесу. Увы, не всем мечтам человека суждено сбыться. Его направили в Ельничное в ДОК «ДальСеверЛес». Вот уж где ему довелось хлебнуть всякого! Летом сплавляли лес по Ироши, тут – не зевай: успевай катерами подгонять плотоматки к выкаточным агрегатам, потом штабелевать древесину на эстакадах, разделывать ее. И чуть что – нагоняй! А зимой не счесть хлопот с погрузкой древесины в железнодорожный порожняк. Точат душу рекламации шахтеров, что получают порой некачественную рудничную стойку, или объявится плохой пиловочник, а то и недогруз. Техники на лесобазе не счесть: лесотаски, краны, лебедки, разделочные эстакады, автотракторный парк, станки ремонтно-механических мастерских…Но первооснова успешных дел – люди, только их надо суметь понять. Поначалу Ергашов даже побаивался своих хмурых лесокатов, готовых в любую минуту надерзить «сосунку-начальнику». Многие из них прошли через горнила исправительно-трудовых лагерей, таким сам черт не брат. Со временем он понял, не такие уж они и сорвиголовы: поговори с ними по-человечески, оцени вовремя добрый порыв, тогда они будут за тебя горой, не дадут в обиду, сами скрутят хама, а пахать будут от зари дотемна. Сам же прошагал все ступени служебной лестницы: от мастера до начальника цеха и директора лесобазы. В подчинении сотни людей, дополна техники. Всего-то ему тридцать шесть годков.