Виталий Новиков - Враг твой, друг твой. Роман

– Может быть, ленты уже отклеили, а мел отмыли? Всё-таки неделя прошла.

– Конечно.

Наталья задумалась. И кто это отмыл мел и снял ленты? Милиция? Наталья понимала, что подозрения Одинцова не лишены логики и здравого смысла. Оказывалась, что не всё ещё в деле с наследством ясно и понятно. Первый раз в жизни Наталье так крупно повезло, и всё равно её продолжало преследовать чувство неуверенности в том, что всё это чудо не закончится также внезапно, как внезапно на неё свалилось это наследство.

Она бродила по дому, и ей казалось, что внутри её что-то меняется, что-то растёт, становится большим и сильным. Это было её внутреннее, её настоящее я. Человек, у которого есть такой дом, может не бояться таких людей, как Старожилов или Углицкий. Жаль, что кроме дома, дядюшка не оставил никаких денежных средств. Если бы к дому прилагались ещё и деньги, тогда можно было бы забыть о работе, и пожить какое то время в своё удовольствие.

Наталья исследовала столовую. В кухонных шкафах она обнаружила несколько сервизов. Все ложки и вилки были из серебра. Особенно ей понравился набор бокалов из тёмно-синего стекла. Она взяла один бокал и продолжила изучение столовой, держа его в руке.

– Красивая вещь. Но чего-то в ней явно не хватает. Думаю, что французского вина.

В столовую незаметно вошёл Одинцов.

– Кстати я уже вижу в баре кое-что подходящее, чем можно наполнить эти прекрасные бокалы, – Одинцов достал такой же бокал.

– Ты, не слишком ли расхозяйничался в чужом доме?

– Прости за наглость, но не отметить хоть как-то такое событие, как получение наследства, да ещё такого, было бы верхом занудства и жлобства.

– Я боюсь, что вино, которое здесь есть, слишком дорогое, чтобы его можно было пить, предварительно не узнав его историю.

– А я вижу уже початую бутылку. Давайте ваш бокал.

Наталья протянула свой бокал. Как показалось, Одинцову взгляд её несколько потеплел, и в нём появилась какая-то игривость. Одинцов налил вино в её бокал, а потом наполнил свой.

– За тебя и твою удачу, – сказал тост Одинцов.

Наталья осушила сразу бокал, а Одинцов смаковал напиток долгими глотками.

– Чудесная вещь, – сказал он.

– Ты странный.

– Почему?

– Я не могу понять то ли, ты, нарочно кривляешься, строя из себя рубаху-парня, то ли это твоё обычное поведение?

– Я не люблю из себя что-то строить и стараюсь быть таким, какой я есть.

– А кто ты по профессии?

– Учитель географии.

– Вот почему ты сказал, что любишь путешествовать?

– Да. Хотя это трудно назвать путешествием. К сожалению, времена путешественников и первооткрывателей прошли. Я видимо родился слишком поздно.

– А когда бы ты хотел родиться?

– Во времена Колумба, конкистадоров, Марко Пола.

– А ты – романтик.

– Это недостаток?

– Не знаю.

По дому прокатилась трель колокольчика. Наталья вздрогнула.

– Что это?

– Кажется, это звонок, – сказал Одинцов.

– Кто-то пришёл?! Кто это может быть? Милиция? Или бандиты?! Я боюсь. Юрист говорил, что милиция не знает о том, что наследство дяди досталось мне.

– Я пойду, открою.

– Иди, только будь осторожен.

Наталья поднялась на второй этаж, в гостиную, и из окна наблюдала, как Одинцов шёл по направлению к металлической двери-калитки. Одинцов остановился у калитки, видимо что-то спросил, а потом открыл дверь, которая была не закрыта ни на ключ, ни на щеколду. За ушедшим Приваловым дверь никто не закрывал. Во двор прошла женщина в белом пальто и голубом берете. Одинцов провёл её в дом. В прихожей он помог ей снять пальто.

– Эта женщина знала вашего дядю и говорит, что хочет сообщить что-то важное, – сказал Одинцов, спустившейся по лестнице Наталье.

– Покоева Ирина, – представилась гостья.

Это была женщина пятидесяти двух лет от роду с желтоватым лицом.

– Наталья.

– Это как я понимаю ваш муж, – Покоева кивнула в сторону Одинцова.

– Нет.

– А вы как я поняла наследница Велизара Петровича.

– Да.

– Как это мило. Я не сомневалась, что наследство Велизара достанется хорошему человеку.

– Мы разве знакомы?

– Нет, но я научилась определять людей с первого взгляда, мне уже немало лет, милочка.

Наталья пригласила Покоеву в гостиную.

– Велизар тоже обычно здесь принимал гостей, – сказала Покоева, усаживаясь на канапе.

Наталья села рядом с ней.

– Не хотите ли вина? – спросил Одинцов.

– Нет, нет, я не пью, – отказалась Покоева.

– А Наталья Николаевна?

– Нет. Впрочем, да, неси вино и бокалы.

Одинцов вернулся с бутылкой и бокалами, разлил вино и уселся на стуле рядом со столом, расположенным посреди гостиной.

– Вас наверняка интересует, кто совершил это дерзкое преступление? Так вот мне это давно известно, – сказала Покоева и посмотрела важно и с любопытством в глаза Натальи, будто, ожидая от неё бурной реакции на её слова.

– Кто же это? – спокойно спросила Наталья.

– Сенатор Выкрутасов.

– Кто это такой?

– Вы, не смотрите телевизор или он и вас запугал?

– Я ничего не знаю об этом человеке.

– Я должна вам верить, иного выхода у меня нет. Выкрутасов – это редкостный прохвост и негодяй. Велизар занимался делами людей, пострадавших от козней этого мерзавца.

– Почему бы, не сообщить об этом в милицию?

– О чём вы говорите? Какая милиция? Да Выкрутасов на дружеской ноге знаете, с какими людьми находится? К тому же нужны доказательства, а этот подонок наверняка всё устроил через десятые руки. К нему так просто не подступишься. Бойтесь этого человека, он ради своих низких целей не остановится ни перед чем.

– Вы пришли сюда, чтобы рассказать о Выкрутасове?

– Нет не из-за этого, ноги сами меня привели сюда, для меня Велизар всё ещё жив.

– А я даже не знаю, как он выглядел?

– Что, вы, говорите? Как же такое могло случиться?

– Меня только сегодня известили, о том, что Велизар Петрович оставил мне в наследство этот дом. Я его троюродная племянница, о чём узнала также только сегодня.

– Да у Велизара практически не было родственников, он был очень одинок, но никогда не жаловался на это. Дом, этот дом был смыслом его существования в последнее время. Поэтому только дом он передал наследникам, боясь, что самое дорогое, что у него, было, достанется чужим людям, а все свои средства завещал благотворительным организациям.

– Наверное, он был очень добр?

– Он был сложным человеком, и когда я с ним общалась последний раз два месяца назад, я поняла, что он совершенно разочаровался в людях и в жизни. Он говорил, что деньги не приносят счастья, поэтому их нельзя передавать близким или любимым людям.

– Видимо дядя никогда остро не нуждался.

– Напрасно, вы, так думаете, Велизар поднимался от самых низов, долго поднимался.