Виталий Новиков - Враг твой, друг твой. Роман

– К сожалению, я ничего о нём не знаю.

– Я, пожалуй, пойду.

Одинцов проводил Покоеву до калитки.

– Берегите её, – сказала Покоева Одинцову, прежде чем тот, ничего не ответив, закрыл за ней калитку.

Одинцов вернулся в дом, поднялся в гостиную. Наталья смотрела телевизор с плоским плазменным экраном висевший на стене.

– Когда поедем домой? – спросил Одинцов.

– Ой, мне здесь так нравится, что не хочется никуда уезжать.

На улице стемнело.

– Есть что-то захотелось, – сказала Наталья.

– Я тоже проголодался. В холодильнике, кажется есть какие-то консервы. Давай их откроем, – предложил Одинцов.

– Нет, лучше поужинаем дома.

Неожиданно благодушное выражение лица Натальи стало встревоженным.

– Боже! Что я наделала?!

– Что случилось? – Собравшийся идти на кухню Одинцов остановился у двери гостиной.

– Как мы поедем домой? Зачем мы пили это дурацкое вино? Это всё ты!

– Мы выпили совсем немного. По тебе даже не заметно, что ты пила.

– А, если меня остановят гаишники?

– Гаишникам можно заплатить.

– Можно. Но… Но я боюсь садиться за руль в таком состоянии.

– Тебя дома ждёт кто-нибудь?

– Нет.

– Тогда мы можем заночевать здесь.

– Мы?

– Я надеюсь, ты не прогонишь меня на ночь глядя. Ведь ты же сама хотела, чтобы я поехал сюда с тобой.

– Нет, разумеется. Я не об этом подумала.

– А о чём?

Наталье показалось, что Одинцов посмотрел на неё нагло, даже с каким-то чувством превосходства, и она отвела взгляд в сторону.

– Не важно. Иди, открывай консервы.

– Значит мы остаёмся?

– Да. Ты ляжешь где-нибудь на первом этаже.

Одинцов вернулся в гостиную с консервами и бутылкой вина.

– Мы эту ещё не допили, – сказала Наталья.

– Там осталось на один бокал.

– А, вы, случайно не пьяница?

– Нет. Просто мне кажется, без вина этот вечер будет слишком скучным.

– У тебя есть идеи сделать его весёлым?

– Имеются кое-какие мыслишки.

– Какие же?

– Не стоит торопиться, иначе может ничего не получиться из того, что я задумал.

– Надеюсь, ты не задумал ничего неприличного?

– Тебе должно понравиться.

– Не люблю, когда говорят загадками.

– Обещаю ничего не делать против твоего желания.

– Смотри у меня.

Через час вторая бутылка вина почти закончилась.

– Я кажется, порядочно захмелела, – сказала Наталья. – Мне хочется спать.

– Ты обычно рано ложишься спать?

– Да.

– А я полуночник. Слушай, давай разожжём камин.

– Не надо.

– Давай. Я сбегаю, поищу во дворе дрова.

– Ладно, только потом не забудь закрыть дверь, а то мне здесь страшно.

Одинцов принёс дрова и затопил камин, предварительно выключив в гостиной свет. Потом он перетащил ковёр, лежавший около окна, к камину.

– Ты, что делаешь? – спросила Наталья.

Одинцов налил в два бокала вино, подошёл к камину и сел на ковёр.

– Иди сюда, – позвал он Наталью.

Наталья села рядом с ним. Одинцов протянул ей бокал.

– За этот вечер, – сказал он тост.

Наталья сделала небольшой глоток, а Одинцов осушил сразу весь бокал, поставил бокал на пол и стал смотреть на огонь.

– А ты преподавал в школе?

– Да, недолго.

– Бросил школу, потому что мало платили?

– Нет.

– Соблазнил какую-нибудь ученицу и угодил в тюрьму?

Одинцов чуть усмехнулся.

– Просто я перестал видеть смысл в том, чем занимался.

– А в том, чем ты сейчас занимаешься, получается есть смысл?

– Нет конечно. Смысла нет вообще ни в чём.

– С такими мыслями проще повеситься.

– Для кого как. По-моему жить без смысла даже очень замечательно и легко.

– Ты был женат?

– Однажды.

– И дети есть?

– Нет.

– Эх, а мне сейчас почему-то захотелось в школу. Как было хорошо в школе. Расскажи что-нибудь из географии, только весёлое и интересное. Интересно, каким ты был учителем: занудным или любимчиком учеников?

– Могу преподать тебе урок.

– Географии?

– Любви.

Наталья усмехнулась.

– Ты, частенько практикуешь подобные занятия?

– Нет. Идея и метод созрели у меня в голове пару минут назад.

Одинцов всё смотрел на огонь. У него было очень спокойное выражение лица, будто бы он говорил не о любви, а о каких-то совершенно житейских малозначимых вещах. Поведение Одинцова не вызывало опасений у Натальи. Первая мысль, которая мелькнула у неё в голове, была поставить на место расслабившегося подчинённого, но потом ей показалось, что было бы довольно забавным хотя бы немного подыграть Одинцову.

– Ты и оценку мне поставишь потом?

Вместо ответа Одинцов повернулся к Наталье. Наталья закрыла глаза. Одинцов приблизился к ней и поцеловал её в губы, которые ответили на его порыв холодом и неподвижностью.

Одинцов встал, взял Наталью за руку и потянул к себе. Держа её за руку, он подвёл её к большому зеркалу в изящной бронзовой оправе и стал сзади её.

– Ты любишь представлять себя со стороны? Любоваться своей красотой? Это не может не возбуждать, – шептал на ухо Наталье Одинцов.

Наталья вспомнила, как она утром смотрелась в зеркало, после чего её на какое-то время захватило желание предаться любовной страсти. И опять зеркало. Странное совпадение. Может быть подсознание знало, что её ждёт и подсказывало, что произойдёт с ней в ближайшем будущем. А что теперь подсказывает ей подсознание? Оно подсказывает, что она пьяна, что ей легко и хорошо, и хочется, чтобы было ещё лучше.

– Разденься. Медленно. И любуйся на себя в зеркало. Не забывай также представлять себя со стороны. Для этого можно закрыть глаза, – продолжал шептать Одинцов.

Наталья хотела сказать «хватит», но смогла лишь едва шевельнуть губами, потому что Одинцов приложил указательный палец к её губам и сказал:

– Молчи. Молчи и слушай. А теперь делай то, что я тебе сказал. Ты сама этого хочешь. И не оборачивайся назад.

Наталья видела в зеркало, как Одинцов отходит назад, а потом в сторону. В зеркале осталось только её бесцветное отражение. Свет от камина почти не доходил до места, где стояла Наталья, поэтому в зеркале всё отражалось серым и его оттенками. Наталье стало немного страшно. Ей показалось, что в зеркале она видит не себя, а другое существо, видение из иного мира, призрак. Потом она сказала мысленно себе, что она и есть видение или призрак; что сейчас она находится в другом мире или измерении. Она призрак, существо, которому наплевать на всё земное, потому что она сильнее всего земного. Она находится в измерении, где можно всё. Она закрыла глаза, и ей представилось, что её ноги упираются в тёплый, почти горячий песок, и она чувствует, как плавно от ног тепло идёт вверх по всему телу. Вокруг раскачиваются похожие на тропические фантастического вида чёрные деревья, такие высокие, что не видно их верхушек; вверху вместо неба лазоревая бездна, а где-то поблизости слышится шум, похожий на шум водопада или прибой океана. Она обладает такой волей, что способна при помощи мыслей перемещаться в пространстве и времени. Но она не собирается покидать это место. Она ожидает чего-то важного, что должно произойти с мгновения на мгновение. Наконец она чувствует, как чьи-то пальцы перебирают её длинные распущенные волнистые волосы; потом чьи-то губы касаются её плеч, шеи, ушей и.., и её ноги уже не чувствуют горячий мягкий песок, она неведомым образом отрывается от земли и её уносит неведомо куда. Перед глазами мелькают жёлтые, красные и чёрные краски выдуманного её мира, пока она не ощущает спиной тёмные изумрудные волны океана, и каждая частичка её тела, соприкасающаяся с изумрудной бездной, начинает приятно вибрировать, от чего хочется погрузиться в океан ещё глубже. Так она уходит под воду и падает, падает, падает…