Владимир Дивинский - Дождь в полночь

Новому типу людей уже не нужны будут хорошее управление, искусство, нормальные условия для жизни. Мы получаем дешевую, безропотную рабочую силу, делающую любую работу абсолютно без угрозы для бунтов.

– А не боишься… – президент ухмылялся своим невероятно огромным ртом – что мы тебя же первого, этой вот штукой…

Лицо Михаила побелело.

Он должен сделать это… Должен.

Одним прыжком до этого кажущийся щупленьким лаборант перемахнул через президентский стол, взмахнул рукой в черной перчатке, и одним ударом сбил господина президента с ног. Затем наклонился, вынул из серебрянной коробочки тонкий шприц и вонзил великому вождю в голову.

– Практически, вы не поменяли своего состояния. Как были бараном – так и останетесь. Только теперь вы будете в стаде.

И он вставил в ухо президента ярко-оранжевый лингафон.

– Для вас – специальная версия.

Лингафон вдруг ощетинился несколькими острыми шипами и вонзился президенту в ухо. Тот тяжело и глухо застонал.

Лаборант же, ударив его в шею рукояткой тяжелого пистолета произнес:

– Пока полежите. Через некоторое время вы присоединитесь к абсолютно новому обществу. Вот только править им будете не вы.

Дублер Господина Президента Вячеслава Сиромахи Игорь Расторгуев бежал по городу, когда то принадлежавшего ему. За ним гнались несколько мужчин в респираторах, тканевых масках, скрывавших лицо и черных спортивных костюмах.

Странно однако переворачивается режим, думал Игорь – ни шума, ни писку. Не то что в былые времена – грохот, пальба, баррикады, музыка… А сейчас просто растаскивают членов старой власти и убивают.

Началось все с того что он зашел в кабинет Вячеслава, и застал его оглушенным молодым лаборантом, державшего в руках пистолет. Тот выстрелил в Игоря, попав в левую руку, так как Игорь успел увернуться от смертельного ранения.

Затем он как был, в туфлях с высоким мужским каблуком, узких брюках и пиджаке выбежал на улицу, на ходу застегивая респиратор. Из машины, на которой подъехал лаборант, на него бросились четыре крепких парня описанных выше.

Сейчас погоня шла перед забором химического завода «Партия» Игорь непослушной рукой наконец-то достал из кармана дамский револьвер и выстрелил. Один человек кряхтя пробежал ещё несколько метров, и, подкосившись, рухнул в толстый слой грязи.

Грязь, думал Игорь. И снаружи, и изнутри всю страну, весь мир покрывает толстенный слой грязи. И больше ничего нет. Душа, совесть, исчезли, остались только метровые слои грязи и крови и борьба за кочку под солнцем. Вот такой образ современного человека.

Стрельба дала возможность четырем незнакомцам настигнуть Игоря и свалить его с ног. Затем вдруг очень сильно, до потери сознания, заболела голова. Потом, кажется, ему что-то вставили в ухо.

Все кончено, подумал он. Опять надвигается новая политика. Что было всего лишь за пару сотен лет? Тоталитаризм, демократия, опять тоталитаризм, диктатура. А что сейчас? Интересно…

Игорь спокойно закрыл глаза. Уже не было сил бороться.

Очнулся он в собственном кабинете.

Максим вышел из палатки, потянулся, и поковылял на искривленных болезнью ногах к колонке с вонючей водой.

День за днем были абсолютно одинаковыми. Он просыпался, выходил из палатки, мочился, харкал, потягивался, шел за водой, дрался за место в очереди, проигрывал, все таки набирал ведро воды, ковылял обратно, умывался и совершал ещё десятки подобных незначительных действий.

Но сегодня на дороге к колонке между двумя фанерными сараями припарковался грузовик, раскрашенный в ядовито яркий желтый цвет. По бокам машины было написано на трех языках:

Бесплантые телефоны

безкоштовні телефони

Free phones.

А перед машиной стояла непривычно тихая очередь – никто не дрался за места и по каким то другим поводам, а смирно стояли и ждали, когда холеный человек выдаст им небольшую коробочку того же тошнотворного желтого цвета. В коробочке, как уже выяснил Максим, лежал маленький черный аппаратик с бесплатной сотовой связью, с помощью которого можно звонить друзьям и близким.

Весь оставшийся день Максим разговаривал со своей сестрой, живущей в соседнем районе, и которой он изредка присылал деньги. Потом выяснял номера своих родственников, стараясь никого, даже дядю Матвея, не забыть. Максим ещё никогда не был так доволен, ведь вместе с лингафоном выдавалась ещё и миска бесплатной похлебки.

Интересно, стал ли все-таки мир добрей? Наверное, да – думал Максим, растирая кривые ноги.

На красочном заводе – спец-задание. Поручено намалевать сорок агит-плакатов, рекламирующих новую вакцину от ретеолита – одной из самых страшных болезней в стране. Партии, которая выполнит заказ раньше других получает вакцину бесплатно.

На транспоранте должно развеваться трехцветное знамя, улыбаться Игорь Расторгуев и держать в руках длинный шприц с серой жидкостью. Внизу должна была идти надпись

Герои труда, нищие и бездомные получат вакцину от ретеолита бесплатно!

Слава Президенту!

Слава Политике и Режиму!

Все на борьбу с гниющей волной гангстеризма!

Чернорабочий Василий растирал синюю краску. Ему было плохо. Он задыхался. Лицо его было в пыли от красок всех цветов и оттенков, поэтому кожа приобрела светло-коричневый цвет. Кое-где возвышались бугры генетической болезни, порожденной радиацией и отстутствием респиратора.

Он был офицером. Ветераном первой войны. Из тех, кто кричит «В атаку!», но сам продолжает сидеть в бункере с трехметровыми стенами. Вернулся, неся на груди больше пятнадцати медалей.

А потом начался новый режим. Все медали, одна за другой, ушли в ломбард. Военные брюки пошли на портянки и чтобы затыкать щели, из которых дуло. Сапоги с заломом сьели крысы. Жена не вернулась со смены, а Василий не знал ничего, кроме пары глав учебника по тактике.

А на второй войне уже не было рядовых, офицеров, пистолетов. Были только цели, боеголовки и наводчики. И их город стал целью. Василия не допустили в бункер – все документы он загнал на черном рынке. И вот он как все, с противогазом довоенного времени залез, как холерная мышь в подвал а вылез уже на до корня разрушенные улицы, присыпанные тлеющим пеплом. А его друзья, умевшие не только маршировать и надувать щеки на заседаниях, пили шампанское в убежищах с музыкой и девочками.

Годы шли. Воздвигался тоталитаризм. Москву строили заново. Все шли на заводы и на строительства, или же заматывали лица платками и шли грабить честных людей. Василий еле еле пробился на покрасочный завод и вот уже три года тер краску и подметал цех вместе с другими неудачниками, среди которых были два академика и один чиновник.