Игорь Буторин - Уроды. Повесть о любви

Ему тоже хотелось вслед за матерью покинуть этот мир. Вот только как?

Иногда он мысленно разрабатывал способы, как свести счеты с жизнью. Однако мысли эти были какими-то вялыми. Бросаться из окна было бесполезно – из квартиры на первом этаже далеко не улетишь и уж тем более, на смерть не разобьёшься. Или, например, пустить газ. Однако при взрыве могут пострадать соседи. А их жалко – ни причем они. Повеситься? Куда прикрутить веревку? Да и не найти ее, заботливая Семеновна унесла не только веревки, но и все ножи. Хотя, при желании, найти какой-нибудь способ свести счеты с этой теперь совсем уже беспроглядной жизнью было можно, но чернота жалости к себе облепила его таким плотным панцирем, что туда не смог бы пробиться даже самый сильный импульс к окончанию теперешнего никчёмного и беспомощной существования. Не было никаких сил и воли.

Иногда соседка заговаривала о том, что было бы неплохо пристроить Кускова в какой-нибудь интернат или богадельню. Она обещала написать письмо на телевидение, чтобы там журналисты прониклись и помогли устроить жизнь инвалида, потому что она тоже не вечная и ноги плохо ходят, и давление плющит и вообще тоже собирается на тот свет, потому надо пристроить калеку, как можно скорее.

Однажды именно в тот момент, когда он грустно пел про комбата и придумывал методы ухода из этой черной жизни, в дверь нервно застучали.

– Откройте! Помогите! Пожар!

Кусков, очнувшись от своих дум, подъехал к двери и отпер ее. В комнату ввалилась компания, судя по голосам, молодых людей. Это были два парня и девица. Они резко захлопнули дверь и затихли. Один из гостей, припав к уху Кускова, затараторил:

– Парень, парень, слушай, прикрой нас, менты достают! Спрячь! Сейчас по квартирам пойдут. Ты что, глухой?

– Нет, слепой, – безразлично молвил Кусков. – Прячьтесь, где хотите. Мне по уху!

Гости устремилась вглубь квартиры, а Кусков остался у двери. Не прошло и минуты, как в дверь позвонили.

– Кто?

– Милиция.

– Я инвалид, незрячий, кто вас знает, может, вы бандиты.

В это время стало слышно, как свою дверь открыла соседка, видно, позвонили и ей тоже.

В подъезде стояли два оперативника, которые предъявили Семеновне свои удостоверения и уточнили:

– Он что, точно инвалид?

– Да, один живет, – пояснила Семеновна. – Мать недавно померла. Он после Чечни не видит и не ходит.

Но опер все равно поинтересовался через запертую дверь:

– Эй, к тебе кто-нибудь заходил?

– Нет. Кому я на хрен нужен!

Соседка сердобольно махнула в сторону двери рукой:

– Да, нет, кому он откроет. Выпивает он, иногда сразу не разбудишь. Никто к нему не

заходил, я бы услышала, я за ним ухаживаю.

Оперативники поднялись выше и стали звонить в другие квартиры. Потом было слышно, как они чертыхались и сетовали, что чердак не закрыт, поэтому беглецы, скорее всего, через него и скрылись. С тем и ушли.

Кусков вернулся в комнату.

– Эй! Где вы? Вылезайте, слиняли менты.

Молодые люди и не прятались. Они уже расположились в комнате вокруг стола и курили. Один из них самый шустрый хлопнул Кускова по плечу:

– Спасибо, парень. Мы еще немного посидим, пусть мусора окончательно свинтят.

Его товарищ загасил сигарету в тарелке с уже мумифицированными вчерашними пельменями и поинтересовался:

– Парень, а ты чё один здесь живешь? Кайфово! Только вот воняет у тебя чем-то. А где Зойка?

Второй махнул в сторону туалета:

– Обделалась, наверное. Как спряталась в клозете, так и сидит там, трясется. Парень, парень, мы у тебя ширнемся?

Кусков только махнул рукой, давая понять, чтобы делали что хотят. Хотя нет, есть у него дело. Он вытащил из кармана смятую купюру и протянул в сторону ближайшего голоса.

– Вы мне тоже помогите – водки принесите… пожалуйста.

Парни переглянулись. Условились, что сначала они «вколятся», а потом принесут водки. Из приличия предложили уколоться и Кускову, но тот отказался. Они быстро и умеючи приготовили свое снадобье и приняли по уколу.

Потом еще какое-то время выглядывали в окно и когда убедились, что там нет полицейских, собрались уходить. Шустрый взял сотенную купюру Кускова, перемигнулся с товарищем и сказал:

– Парень, мы за водярой. Как вернемся, постучим в дверь. Шестнадцать длинных, восемнадцать коротких, значит это мы, открывай смело. Договорились? Ну, пока. Если Зойка проснется, гони ее в шею. Она там у тебя в туалете уснула, наверное, парчуга.

Своих новых товарищей Кусков так и не дождался.

Кусков вначале очень злился на незваных гостей, которые забрали деньги, да так ничего и не принесли. Неблагодарные. Потом успокоился, кто их знает, быть может, не получилось, глядишь, еще принесут выпивку. Ведь так не бывает, чтобы совсем не было у людей совести, он же им помог…

Спустя какое-то время в ванной зашумела вода. Кусков вздрогнул. После смерти матери он спал в кресле, да и кто поможет перебраться сначала на кровать, а потом обратно в кресло. Умываться тоже перестал. А нафига? Кто его увидит? А тут – шум воды. Опять, наверное, трубу прорвало, и надо звать Семеновну, чтобы та звонила слесарю. Однако комната вдруг наполнилась движением, и раздался довольно молодой женский голос:

– Ой, ты моя хорошая, обделалась. Засраночка, моя. Сейчас, сейчас мы все уберем, покормим тебя и поиграем.

Кусков на минуту растерялся – кто пробрался в его квартиру, так что он не заметил? Откуда в его квартире какая-то женщина с кем-то собирается играть? Наверное, незваные гости не заперли дверь? Или кто-то перепутал квартиры? Или что… белая горячка?

– Кто здесь?

Девица подала голос:

– Здарова, еще раз! А ты кто?

– Конь в пальто, – нагрубил Кусков. – Живу я здесь. А ты, кто?

Девица плюхнулась на стул напротив Кускова, он это почувствовал.

– Зови меня – Зоя. Ты что, забыл? Мы у тебя прятались от ментов.

– А что твои дружки тебя здесь оставили что ли? Или ты сама осталась или тебя забыли?

– Я уснула… у тебя в ванной. Намаялась я там…

– Где?

– В красном уголке. А почему у тебя так пахнет?

– А с кем ты разговаривала?

– Когда?

– Только что.

– Что у тебя так воняет? Это Клашка.

– Где Клашка?

– Вот. Она обделалась.

Зоя протянула ладони к Кускову, тот почувствовал движение ее рук и отпрянул.

– Поэтому и пахнет дерьмом. Она что, до туалета дойти не успела?

Теперь отпрянула девица:

– Ну, ты прикол. Как она до туалета дойдет? Она еще ребенок.

– Ты с ребенком пришла? Он твой?

– Мой.

– А папаня где?

– В Караганде. Тормоз.

– У меня в Чечне замкомвзвода был из Караганды – Витек.