Игорь Буторин - Уроды. Повесть о любви

Девушка уже не слушала Кускова. Все ее внимание было обращено к маленькой затертой пластмассовой коробочке, которая лежала в ее ладонях.

– Ну, теперь давай есть.

– Ты посмотри, там, в холодильнике еще должен остаться соседский борщ.

Теперь девушка начала с интересом рассматривать Кускова. Перед ней сидел, в общем-то, молодой еще человек в заношенной белой рубахе, правда подмышками она уже поменяла цвет на рыжий. Лицо, заросшее щетиной, больше чем наполовину скрывали старомодные женские солнцезащитные очки.

– А ты инвалид детства, да?

– Нет, инвалид юности. Нашла?

– Что?

– Харчи.

– Так ты совсем ничего не видишь?

– Зато я слышу и чувствую запахи.

– А ты свой запах, что не чувствуешь?

– Так это же твоя дочка обделалась.

– Сам ты обделался. От нее не пахнет.

– Матерям от своих детей никогда не пахнет.

– Тормоз.

Зоя пошла на кухню, заглянула в холодильник.

– Да-а, борщик. Сколько уже дней томится? Духман от него… с ног валит!

— А как же ты с ребенком – и шляешься, где не попадя?

Девушка протянула свою коробочку Кускову, потом спохватилась, вспомнив, что он ничего не видит, и сунула ее в его руку.

– Клашенька, иди к дяде, он где-то чего-то не допонимает, а, видно, хочет понять. Руки подставь.

Кусков ощупал пластик коробочки. По форме она напоминала обычный брелок или маленькую мыльницу.

– Что это?

– Не что, а кто. Это Клавд е я.

– Слушай, у тебя вообще все дома? Совсем, видно, долбанулась. Мыльницу дочкой называет. Крыша съехала?

Кусков бросил брелок на стол. Девушка быстро, но нежно схватила свою драгоценность. Понесла ее к лицу и запричитала:

– Ты, Клаша, не обращай внимания на дядю, он у нас урод в жопе ноги.

Ласковый тон девушки остудил зарождающийся гнев инвалида. Кускову вначале показалось, что над ним просто издеваются. Но потом по интонации девушки он понял, что та играет с каким-то загадочным предметом. Да мало ли какие у кого закидоны. Кусков решил подыграть этой блажи.

– Быть может и урод, только вот ноги – не совсем ноги и не совсем в жопе. Зоя, а как твоя Клавдея хезает?

– А как ты?

– Дура!

Коробочка издала писклявый звук.

– Это часы, догадался инвалид.

Зоя снова сунула коробочку в руки Кускову

— Поиграй с ней, видишь – просит.

Тут Кусков взорвался:

– Слушай, я хоть и урод, но не придурок.

Он размахнулся и уже собирался швырнуть писклявую коробку об пол, но Зоя ловко вцепилась в его руку и начала ее выкручивать:

– Клаша, Клаша! Дай сюда! Чуть не убил ребенка. Фу-у, это ж от тебя так сильно наносит!

Кускову стало неудобно. И действительно он не мылся с похорон матери. Да и как было помыться, когда кран сломался, сантехник приходил, посмотрел, отрезал прохудившуюся трубу и пообещал вернуться, да вот все никак не идет.

– Слесарь, козел, не приходит чинить. А к соседям я стесняюсь попроситься. Тем более что трудно одному в ванну-из-ванны. Соседка обещала пожаловаться начальнику ЖЭКа. Но, видно, что-то не получилось. Извини…

– Да ладно. Это ты извини. Я понимаю, тебе трудно. А Клаша – это, томагочи, знаешь?

– Нет.

– Игрушка такая, японская. Ты пальцами пощупай, чувствуешь, вот это маленький экран, на нем и видно маленького зверька, утенка, например, или слоника, или вообще какое-нибудь фантастическое животное. Он как настоящий, но только маленький. Чтобы он рос, нужно за ним ухаживать. Кормить – вот этой кнопкой, играть – этой, укладывать спать, тогда он будет расти. А вот здесь, кнопочки, ими ты и общаешься с Клашей, а она голосом тебе отвечает, вот смотри, – девушка переставляла пальцы Кускова по кнопкам электронной игрушки. – Слушай, давай я тебе помыться помогу.

– Ты что, опупела? Сегодня друг придет, Серега, он мне поможет – Кусков даже отпрянул.

С девушкой тем временем произошли некоторые изменения. Она засуетилась. Вывернула все свои карманы, как если бы что искала. Не нашла.

– Вот козлы! Я же деньги достала, а они ширнулись, а мне не оставили, козлы! Пойду я, а то ломать начинает. Пока…

Зоя, моментально потухшая, вышла вон. В ладонях Кускова раздался писк. Он погладил томагочи, пытаясь определить, где находится нужная кнопка.

На следующий день прямо с раннего утра заявился Серега, да не один, а с двумя своими корешами. Мужики принесли водки, закуски и по-хозяйски расположились в квартире инвалида. Пока накрывали на стол, стояла слегка нервозная и разговорчивая суета, которая всегда сопутствует подготовке к пьянке.

Мужики даже некоторым образом сервировали стол. Серега торжественно подкатил коляску с Кусковым к столу и показал, как если бы тот мог видеть, где какая закуска.

– Ну, что? Тяпнем?

Водка забулькала по стопкам. За столом пошла обычная круговерть. После третьей рюмки гости уже говорили одновременно и каждый старался, чтобы его историю все остальные дослушали до конца. Мужики рассказывали какие-то случаи с других пьянок, немного про свою работу и низкую зарплату, а также про своих жен-стерв. Кускову было хорошо.

Хорошо, что друг Серега не забывает, отвлекает от грустных мыслей. Да и вообще, после водки все мужики становятся, как братья. Серега же, как обычно рассказывал про свое семейное счастье:

– Прикинь, я прихожу домой, а моя сука с порога: «Где был? Гостей полный дом. Я одна кручусь, а ты где-то жрешь.» Я хотел было меж рог, да не стал, гости все-таки. Зато потом, когда все разошлись, я ей дал. Вот только одного боюсь, как бы она меня ночью, спящего, не замочила. Шваркнет чугунной сковородкой по башке или ножом по горлу. А они у меня всегда наточены, будьте любезны, что же я, не мужик, что ли. Прикинь, от рук собственной бабы во сне богу душу отдать. А, что слесарь так и не приходил? Я его встречу, точно накостыляю, будет знать, как игнорировать моего друга детства, падла!

Разговор подхватил один из пришедших с Серегой мужиков:

– У меня такая же фигня была. Все боялся, что жена меня тоже угондошит. Однажды, чувствую – сегодня, собирается мне глотку резать. Я взял ее и привязал к кровати и только тогда спокойно уснул. А она, стерва, участковому заяву накатала. Тот мне садизм шил, хрен-наны, не вышло. Правда, штраф на благо родины я за мелкое хулиганство все же отдал. После этого случая баба детей забрала и к теще упорола, теперь спокойно засыпаю. Зато пока в обезьяннике сидел, вон с Петей познакомились, сейчас корешимся.

Компания уже изрядно опьянела. Один из гостей поинтересовался, что случилось с Кусковым. Ответил Серега, сообщив, что его друг – герой, и служил, и был ранен в Чечне. Мужики уважительно зацокали и просили рассказать. Кусков смутился: