Иван Собченко - Казаки долго не живут

Мазепа не ответил. Наступила минута молчания.

– Рассказывай, Семен, как живешь?

– Какая там жизнь? Отживаю, а не живу. Как перекати-поле по ветру болтаюсь, старость подходит, пора и про свой угол подумать. Хотелось бы поляков от себя отвадить.

Мазепа понял, с чем к нему пожаловали Палий и Искра. Они давно добиваются передать все правобережное казачество с его краем под единую власть царя и под управление единого казацкого гетмана.

Мазепа решил поговорить напрямик:

– Я думаю, вы по делу приехали?

– Да, не дают поляки нормально жить. Объединять надо Левый и Правый берег. Все правобережное казачество просит, чтобы царь принял под свою руку.

– В твоих письмах ты просил принять под царскую руку только Белоцерковщину и Фастовщину. Ты же, Семен, получил ответ из Москвы, что если ты желаешь поступить под царскую руку, то должен идти в Запорожье. И только из Запорожья вольно будет тебе перейти в малороссийские города. Почему не отправляешься в Запорожье? – переспросил Мазепа.

– Такое дозволение касается только меня, а как другие? Со мной приехал Захар. Корсунский полк за единого гетмана на Левом и Правом берегу Днепра. За объединение и полковник Богуславского полка Самусь. Приехать он не может, так как король Польши назначил его гетманом Запорожских Войск на Правобережье.

Время шло к обеду.

– Добре, панове, что тут говорить – люди живут и на той стороне и на этой стороне Днепра. Сегодня там, а завтра, даст Бог, и вместе будем. Правда? – обратился он к Палию и Искре. – Плачет Украина под руинами, ой, как плачет!

– Ну, не будем тебе мешать, – поднялся Палий, видя, что ни о чем нельзя договориться с Мазепой.

– Вы мне не мешаете, на сегодня я, кажется, все закончил. А вы оставайтесь-ка со мной, вместе пообедаем.

– Останемся, Семен, куда спешить, – поддержал Искра.

– И то правда, – согласился Палий.

Палий за обедом старался убедить Мазепу, как полезно будет для царской державы принять Правобережную Украину в свое подданство.

– Разве я перечу, мы, Семен, уже много об этом переписывались.

Гетман угостил Палия и Искру, затем обоих одарил из собственных средств. Ссылаясь на нежелание царя принять правобережье в подданство, просил Палия и Искру не нарушать мир с Польшею, советовал им не раздражать польского короля.

– Ну, так я, – сказал Палий Мазепе, – присягну в верности королю, отпущу пленных жолнеров польских, какие у меня есть, не отрекаюсь и пехоту посылать королю, когда велит. Но из Фастова ни за что не выйду, как того ляхи хотят, а когда станут сильно наступать, буду драться.

И действительно, воротившись от гетмана без надежды получить поддержку на объединение Украины, Палий отправил к королю пленных татар, «как трофеи» своей недавней победы над неверными. Король в письме своем похвалил Палия за подвиги против басурман и известил, что пришлет к коронному гетману приказ наградить казаков, участвовавших в последнем походе, и даровал полку Палия безопасное пребывание. Таким образом, между Палием и польским королем восстановилось согласие. Сам коронный гетман обращался к Палию ласково. И в то же время коронный гетман выплатил казакам Правобережной Украины 5372 талера. Деньги были направлены на имя наказного гетмана Самуся.

Одновременно С. Яблоновский приказал Самусю, чтобы тот переманивал к себе казаков Палия с целью ослабить «своевольный» полк. Однако Самусь не спешил с выполнением этого приказа, хотя в марте следующего года вынужден был принять участие в походе региментаря Б. Вильги против фастовского полковника.

Пока продолжалась война с турками, польская власть нуждалась в казаках как в военном сословии, и потому должна была смотреть сквозь пальцы на их явное стремление освободить народ от панской власти. Но с прекращением этой войны полякам нечего было потакать казачеству, и они стали явно признавать его вредным для своего шляхетского общественного строя. Уже в течение нескольких лет совершались в Украине одно за другим события, не оставлявшие сомнения, что с восстановлением казачества неизбежно возобновление борьбы южнорусского народа с поляками.

В имении пана Стецкого рабочий, подданный Прокоп, подманивши 200 человек палиевских казаков, навел их на усадьбу своего пана. Казаки распорядились по-своему панским добром, поколотили верного панского урядника, а Прокоп кричал такие знаменательные слова: «За Вислу ляхов прогнати, щоб их тут и нога не постала!». Примечательно, что тогда казакам в их борьбе со шляхетством содействовали более всего сами же поляки. Лица шляхетского звания пользовались казаками в своих постоянных ссорах и наездах между собой, и оттого часто в жалобах на своевольство казаков указывается имение людей шляхетского происхождения, руководивших казацкими своевольствами. При таких наездах казаки угоняли панский скот, грабили домашнее хозяйство у помещиков, наделяли побоями лиц шляхетского звания с целью выудить у них деньги, истребляли владельческие документы на право владения имуществом. Иногда казаки делали очень резкие выходки против поляков, показывавших сильную вражду. На казацкого полковника Кутинского-Барабаша последовала коллективная жалоба от всего шляхетства киевского воеводства в том, что он расставлял своих казаков во владельческих местностях и отягощал их сбором «борошна». Коронный гетман отправил к нему посланцев с выговором, а Кутинский-Барабаш посадил их в тюрьму, морил голодом и с гневом выразился так: «Я ни короля, ни гетмана не боюсь. У меня король – царь турецкий, а гетман – господарь волоский».

В 1696-ом году Самусь сообщил Палию о походе на Польшу сорокатысячной орды во главе с крымским султаном и предложил вместе напасть на них в пути.

Палий в Лысянке собрал на совещание полковников.

– Скажу я Вам, панове полковники, что Осман Гирей снаряжает поход на Польшу, об этом я узнал сегодня. Войска собирается множество, где – сам не знаю: может, у Перекопа, а, может, где в другом месте. Ногайцы – можно поручиться – тоже в походе будут. Так что в Очакове войска немного останется. Сейчас как раз удобное время побить неверных. Теперь говорите, у кого какая думка? – закончил Палий.

Полковники молчали, выжидая.

– Что же вы молчите, как мурзы на совете?

– Дело рискованное, не спросить ли нам у гетмана, как быть? – отважился, наконец, киевский полковник Константин Макиевский, наказной полковник Богуславского полка.

– Пока будем спрашивать, да ответа ждать, только зря время потеряем. Решать надо.

– Пойдем, – твердо сказал полковник охотного полка Козьменко, – ждать нам нечего. По-моему, надо прямо двигать в степи, не то будем сидеть, пока не съедим в Лысянке все сухари. Татары никуда не пойдут, коли узнают, что в их землях казаки. Они назад вернутся, а нам надо их ожидать. Наделаем шуму, а тогда – ищи ветра в поле, а казаки на воле.