Родион Змановский - Пора просыпаться

Но дорога же к ней наверно была самым счастливым часом всех этих дней, уезжал я рано и ещё не было утренней давки, сидишь себе уютно в средне заполненном трамвае или троллейбусе, любуешься в их большие окна на сонных прохожих, на многоквартирные дома с их серой величественностью в каждом окне которого мне мерещилась пробуждающаяся жизнь, в каждом своя судьба свои заботы радость и проблемы. Я ощущал как растворяется утренняя дымка, как потихоньку оживают люди и просыпался город, как набирало яркости солнце лениво ползущее из за горизонта, и я чувствовал тепло от его лучей предвещающие жаркий летний день, я слушал музыку, думал, наблюдал за окружающими которые спят с открытыми глазами держась за поручень, я мечтал о чём ни будь хорошем, играл в слова, ощущал что то по описанию подходящее под счастье, мне не хотелось выходить на своей остановке, и возвращаться в этот эстетически грязный мир окружавший меня тогда, который сразу же ошарашивал громким шумом, ярким искусственным светом, и резким голосом начальника, а от счастливого часа не оставалось и следа. Начинался долгий, и совершенно не наполненный каким-либо смыслом отсчёт двенадцатичасовой рабочей смены, и всю свою сущность мне приходилось забивать в дальний угол, до лучших времен.

Обычно там работают студенты, которым надо подработать один два месяца. Нас было трое, мы разговаривали о чём ни будь простом пока было тихо, шутили пока могли и как могли, вместе считали часы до окончания смены, рассказывали казусы из жизни интересные и не очень, может только лишь для того чтобы заполнить обжигающую сухую шумную тишину вокруг. Были и девушки, но в таких условиях они ничего не вызывали. Я всегда был очень терпелив к жизни, и не срывался когда что-то не получалось или сильно уставал, не исторгал свою желчь и раздражение на окружающих людей, я мог об этом только написать, они же так не умели, и в моих глазах из вполне симпатичных леди превращались в жалобных, помятых субъектов, и ничего не оставалось как брать на себя ответственность в их какой никакой поддержке, чтобы они уж совсем не мутировали. Но были и те что не собирались уходить, конечно это их дело, но я совершенно не понимаю людей которые готовы смириться с такой работой, она вытравляет из тебя всё человеческое и живое, ладно если бы присутствовал физический или какой-либо интеллектуальный труд – это ещё куда ни шло, но это было просто пустое времяпрепровождение при котором от бездействия мог атрофироваться мозг, наверное в таких случаях надо было начинать сплетничать, быть язвительным, читать каталоги различных товаров, так делали те кто там давно работал, наверное это какой то секрет и этот трюк помогает им не чувствовать что их жизнь проходит мимо, они как бы в своей тарелке. Ну а я же все больше начинал ненавидеть людей, насытившись суррогатным общением я разучился нормально говорить и делиться своими мыслями, да и у меня и не было уже их, все вытравлено и зарыто глубоко внутри, я уже не человек, я просто работник, моя жизнь работа, получаю зарплату и сливаю её на алкоголь или что то в этом роде что бы почувствовать себя живым ну или на не нужные мне вещи которыми пользоваться то не успевал из за отсутствия достаточного количества свободного времени, я спал и мне снилась работа, в выходные я не отдыхал а отходил от работы, и как только мои мысли приходили в порядок, мне снова было пора идти на работу, шесть ноль-ноль пора просыпаться говорил мне будильник неживым искусственным голосом который всегда мне напоминал, голос девушки которую я когда то любил. Нету времени остановиться и подумать, я летел в бездну в которой меня радостно встречает яркие рекламы на сером фоне, я разбивался о её холодно розово-синий блеск неона, и уже забывал, что когда-то я думал и мыслил по другому, что я поднимал голову и смотрел на небо, когда был ребёнком я радовался первой травинки, выросшей у меня под окном. Я уже даже не замечал времён года, время летело всё быстрее и быстрее, все праздники для меня потеряли ценность, я начинал все принимать как данность, влился в ритм этой жизни и уже считал это необходимым, что так и должно быть, и что по другому жить нельзя. Ну а под старость, наконец то остановившись в своей погоней за жизнью, я бы понял, что все делал не так и занимался вовсе не тем чем стоило бы.

Расскажу немного о самом месте где я работал, кинотеатры, по идее они не чем не отличаются от таких же бесполезных мест как кофейни, торговые комплексы, бутики одежды, развлекательные центры, вся эта мишура современной повседневности, блеск цивилизации, с зовущими к себе многометровыми баннерами на которых голливудские улыбки актёров сияют в холодной тёмной ночи, возвышаясь над замерзшими редкими прохожими парковки. Всё это до приторности пропахло маслом от попкорна разлитой колой, растаявшим шоколадом. Освещенные экраном залы, басы содрогающие перепонки, очки для каждого, делающий более реальными детали, сего зрелища приводящие массу людей в поллюционирующий восторг, заставляет их сердца трепыхаться а глаза блестеть, почувствуй себя героем, побудь им, незримый лозунг кинотеатров. Вся эта ложная атмосфера веселья, навязанная заботливыми маркетологами, напоминает радость полоумных дебилов которые в свои тридцать пять восхищаются от детской игрушки. Дрянное кино, столь же фальшивое, как пятидесятилетняя проститутка с тонной косметике на лице, которая говорит неопытному юнцу что её никогда так никто не трахал. Меня все это раздражало, я не мог почувствовать тоже что чувствовали они, не мог восхищаться этими же вещами, не мог так просто стать таким же счастливым как они, казалась жизнь у них настоящая, а моя, так, перебивками и фаст-фудами, наполнена суррогатами заполонивших всю мою жизнь, начиная от суррогатного секса в виде онанизма, заканчивая суррогатными эмоциями в виде пьяного прилива эмоций, я чувствовал себя одиноким и неприспособленным, я был озлоблен, я был как будто бы чуть болен, я умирал и гнил в своем внутреннем мире, но не желал иметь ничего общего с тем внешним миром, что видел каждый чертов рабочий день.

Массы по своей сути нельзя любить, они безобразны априори, от работы с ними начинаешь презирать культуру человека. Только личность достойна и прекрасна, особенно та, что не запятнана и не составлена из чужих мнений мыслей и желаний. Когда человек не подражает своим героям, когда он сам герой. Личность самородок. Человек взрослеет и обретает ясность ума он выбирает либо что он сам будет жить и принимать решения, либо будут жить за него, и он выловит все лучшие по его мнению из общества и примет это за своё, иногда это действительно хорошо, но в наших реалиях вылавливают почему-то только то что лежит на поверхности. Казалось что от меня оторвали кусок сердца, когда я услышал как моя шестилетняя племянница попросила у меня купить ей телефон небезызвестной яблочной компании (в 6 то лет!), в такие моменты я все острее ощущал своё одиночество, я ненавидел этот мир, точнее ту часть мира которую я видел, я не сомневался что где то там, где нас нет горит неведомый рассвет, но природа человека была неизменна, люди смотрели но не видели, чувствовали, но не ощущали, думали, но не понимали, а я был один на необитаемом острове вокруг которого сновали весёлые безликие оболочки людей с ведёрками попкорна, сливаясь и перетекая в одну сплошную пёструю массу, и мне было невыносимо больно, и одиноко.