Яна Белова - Спасибо, что ты есть

– Ты идеальный любовник с этой своей особенностью, – усмехнулась Марина, – зачем мне что-то тебе доказывать? Но мне жаль, а тебе не о чем жалеть, ты просто сделал свой выбор.

– Почему тебе жаль, я не понял?

Она обняла его покрепче.

– Потому что я бы предпочла, чтобы размножались такие, как ты, а не воры, бандиты, дураки и ханыги, радею за генофонд планеты, так сказать.

– Без моих генов планета точно обойдется, – вздохнул Лекс, целуя ее в волосы на макушке. – Я не отпущу тебя сегодня никуда.

Марина дотянулась до ночника и выключила свет. Она и не собиралась уходить. Она просто не смогла бы.

Утром не привыкшее к столь продолжительным любовным марафонам тело задеревенело и на каждое движение отзывалось ноющей болью, как после изнурительной спортивной тренировки. Марина давно не занималась спортом, о чем именно сейчас отчаянно жалела.

Лекс отказывался просыпаться наотрез, каждый раз, когда она пыталась его разбудить, он что-то бормотал и переворачивался на другой бок, снова крепко засыпал.

Марина успела принять душ, одеться, накормить хромоногого Богарда, перекусить, поговорить по телефону, а он всё спал. Уходить, не попрощавшись, она не хотела, хотя это было бы проще и правильней, она тянула время, лелея абсурдную надежду, что он найдет повод отсрочить их расставание.

Стрелки часов ползли к 12, ее ждали повседневные дела серой реальной, но ее собственной жизни. В итоге, уже надев плащ, она всё-таки вернулась в спальню поцеловать его на прощание.

«Импульс бессознательного, не иначе», – мелькнула скорбная мысль.

Лекс дернулся и проснулся. На этот раз окончательно.

– Подожди, – едва ли не со стоном протянул он, протирая глаза, – подожди, нам поговорить надо, – и, взглянув на часы, присвистнул, – ты чего меня раньше не растолкала?

Странное чувство – радость и досада в одно и то же время. Марина разрывалась между желанием немедленно уйти и не менее жгучим желанием остаться под любым предлогом.

– Одевайся, я там кофе сварила, приходи на кухню, я уже опоздала, куда только могла.

Марина сняла плащ, но убирать его в шкаф не стала, повесила на спинку стула на кухне как наглядное напоминание о необходимости вернуться в реальность. Лекс, видимо, не собирался облегчать ей задачу – явился на кухню в одних джинсах соблазнять ее кубиками своего идеального торса. Она налила ему чуть подстывший кофе.

– Можешь позвонить мне, если станет скучно или тебе потребуется экскурсия по больницам города, – улыбнулась она, нервно передернув плечами.

Неловкость висела в воздухе. Всё ведь уже понятно, дежурные фразы могли вызвать только раздражение, но ситуация требовала слов. Два свободных понравившихся друг другу человека провели вместе ночь – этому не нужны оправдания, как не нужны оправдания тому, что продолжение не предусмотрено.

Марина не хотела ничего объяснять или что-то говорить.

– Осенью и весной мне часто кажется, что вставать по утрам абсолютно бессмысленно, – неожиданно заговорил Лекс, поставив на стол чашку, из которой так и не отхлебнул, – у меня есть деньги, но я далеко не олигарх, со мной очень непросто жить, у меня отвратительный эгоистичный характер, но я всё равно прошу тебя остаться со мной, именно потому, что я конченый эгоист, я не могу об этом не попросить.

Марина тяжело вздохнула. Зачем он всё так усложняет?

– А дальше что? Месяц мы с тобой протусим в койке, потом ты уедешь, а я тихо повешусь от тоски?

– А дальше ты издашь свои сказки в Лондоне, и если тебе там понравится, то… – он развел руками, – я не шутил вчера.

– Ты больной на всю голову, – улыбнулась Марина, – ты знаешь меня двое суток и еще пару часов, ты даже не представляешь, какой геморрой ты просишь с тобой поселиться. Я не менее эгоистичная свинина, чем ты сам. Зачем тебе это?

– Я могу с тобой говорить. Какая бы ты свинина ни была, но я могу с тобой говорить откровенно. Мне это нужно, я устал быть один.

Марина потерла гудящие виски. Когда у нее успела так заболеть голова? Кончики пальцев мелко дрожали. Поверить в такой соблазнительный и очевидный бред или поступить благоразумно и после долгие годы об этом жалеть?

– Ладно, синяя борода, считай, заманил очередную жертву в свои коварные сети, – усмехнулась она, глядя на него задумчиво и бесцельно, – только учти, визу мне так просто никто не даст, у меня официальной работы нет, английский я знаю плохо, и поскольку мои родители на сегодняшний момент не считают, что не знать о каждом шаге своей тридцатилетней доченьки – это, в общем-то, нормально, на органы меня продать будет проблематично, хватятся меня очень быстро, – она встала и отвернулась, дабы скрыть совсем уж некстати подкатившие к глазам слезы.

Он подошел и обнял ее. Родные, привычные объятия, как же ей не хватало такой, казалось бы, сентиментальной ерунды…

– Визу сделать не проблема, английский выучить несложно, а на органы я тебя не продам, сам сварю и съем, – хохотнул он, целуя ее в висок. – Синяя борода был каннибалом, или я что-то путаю?

– Я точно не помню, – хлюпнула она в ответ, – первую визу дают на месяц, сразу визу на полгода сделать нельзя, врушка ты просто.

– Поспорим? Но торопиться нет смысла, через месяц я хочу всё закончить и уехать, да, но не в Лондон, а куда-нибудь, где тепло и светит солнце. Ноябрь-декабрь в Лондоне – это даже тяжелее, чем здесь, там редко идет снег и осень чувствуется еще острее.

– Мне нужно съездить домой, – вздохнула Марина, не пытаясь ни отстраниться, ни высвободиться из его объятий. – Если хочешь, поехали со мной, прокатишься по магазинам, познакомишься с моими предками, я обещала, что договорюсь с рабочими-плиточниками, толчок надо отремонтировать…

– Мне надо побриться и вообще в душ, – в тон ей проговорил Лекс, также не сделав ни одного движения для осуществления своего намерения.

– Доверишь мне разогреть макароны? – усмехнулась Марина. – Долго только не тяни резину…

Не прошло и часа, как Марина всё-таки попала в магазин стройматериалов. Лекс ждал ее в машине, потом он отвез ее в другой магазин, затем в банк, на почту и наконец к ней домой, где его как ни в чем не бывало встретили ее родители.

– Это мой очень хороший знакомый – Александэр Лайерд, – невозмутимо представила его Марина.

Ей даже удалось не переврать окончание в его полном имени. Только маме это было безразлично. Лекса тут же переименовали в Сашу. По тому, как его перекосило, стало понятно, что такое случалось не однажды. Марине пришлось спешно объяснять разницу имен Александр и Александэр, хотя для нее самой разница была далеко не очевидна.

Она нисколько не сомневалась, что Лекс не вызовет бури восторга у ее родителей, он принадлежал к противоположному типу мужчин, которых ее отец хотел бы видеть в своем доме и тем более рядом со своей дочерью. Конечно, он ничего не сказал и вел себя безупречно, но Марине и не нужно было что-то говорить. Она всё знала и видела – смазливый мажорного вида бездельник (а раз не работает по десять часов в день, то определенно бездельник), не проявивший даже тени рвения к просьбе заглянувшего на минутку соседа «помочь поднять диван с первого этажа на третий», не мог завоевать симпатии ее отца. А уж после фразы «я не смотрю футбол» Лекс погиб в его глазах навсегда.