Алексей Шипицин - Дедушка 2.0. Пути неисповедимы…

А вскоре необходимость и в кофе отпала. В тот день, когда родился Иван, Соболевский внезапно почувствовал, что одновременно с тем «воплощением», которое только что произошло в роддоме, и он сам, старый полковник, тоже «перевоплотился». Переродился, стал другим.

Но самое странное стало происходить потом, позже. Все болячки старого ветерана, копившиеся годами и неправедным образом жизни, стали исчезать одна за другой. Он думал, что это временно, на эмоциях и переживаниях, на делах и заботах. Природу не обманешь. Оказалось, обманешь. Он в этом убедился, когда рассосалась его раковая опухоль. Он сначала не поверил, пошел на повторный анализ. Как будто и не было…

Ему даже очки больше были не нужны! И седина исчезла…

А сам Ванюшка тоже не болел! Нет, были, конечно, кризисы прорезающихся зубов, колики в животике и другие неизбежные проблемы подрастающего человечка. Но у него ни разу не было каких-нибудь ангин, простуд, орви, как по-современному называют все эти инфекции. Все дети болеют! Это неизбежно, ведь у них нет никакого иммунитета. А у него, получается, был? Врожденный…

Он очень переживал и волновался, когда Алена впервые оставила его одного с Ванюшкой на целый день. Она и раньше изредка уходила – то в магазин, то еще по каким-нибудь срочным делам. Но ненадолго и недалеко. Он всегда знал, что она вот-вот вернется. Сейчас же она уходила на двенадцатичасовую смену. Все, что надо делать – когда и чем кормить, когда спать укладывать, когда гулять – он и так прекрасно знал. На всякий случай даже на бумажке записал режим дня. Где лежат пеленки, памперсы, ползунки, чепчики – все проверил.

Он, заслуженный полковник, волновался, как мальчишка-студент перед первым экзаменом.

Алена тоже не имела никакого опыта – у нее не было младших братьев или сестер, да и никто из маминых знакомых с младенцами не водился. Но ей помогала интуиция, врожденные материнские инстинкты. Да и обучение перед родами проходила, как все будущие мамы-перворазницы. Геннадию же приходилось рассчитывать только на логику и жизненный опыт. Хотя логика у него была уж очень мужская, а опыт уж очень специфическим. Ну, и кое-что все-таки помнил из истории воспитания своих детей-внуков. Хоть и не очень значительной…

Конечно, многое изменилось за прошедшие полвека. Так, например, появились памперсы. Бесспорно, замечательное изобретение. В годы его отцовства использовали обычные подгузники – простые тряпки из старых простынок, пеленок и марли. Да, хлопот было гораздо больше – следить, менять, стирать, гладить… А сейчас – положил ребенка, застегнул липучки. И все готово. Расстегнул липучки, снял – и опять все готово. Но кое-что его смущало. Ему казалось, например, что не стоит ребенка постоянно держать в «обертке». Хоть реклама и говорит, что они «дышащие», «впитывающие» и так далее. Но не стоит, наверное, особенно мальчика. А, кроме того, как его потом приучать на горшок проситься? Если ему и так комфортно?

Он, впервые вызвавшись помочь Алене, все перепутал, и одел памперс на Ванюшку задом наперед. Ничего страшного, конечно, неудобно только. Но Алена долго смеялась над его «проколом». Поэтому и сейчас волновался – а вдруг опять что-нибудь перепутает? Что-то не так сделает…

– И что ты смеешься? – оправдывался он тогда за такой казус. – Памперсы вообще не для нас, не для русских. Это там, на западе, к таким штучкам давно привыкли. Ты знаешь, например, что первые американские астронавты на «Меркуриях» и на «Джемини» в памперсах летали?

– Астронавты? В памперсах? – она не поверила.

– Ну да, в памперсах. Потому что туалета космического не могли сконструировать. И долго ведь так мучились, не один год, пока «Аполлоны» не полетели. А наши уже на «Восходах» туалет поставили. Для Терешковой так вообще специальный сделали.

Наконец справился со «сложной» конструкцией и продемонстрировал Алене – теперь правильно? Алена снова рассмеялась – правильно. Ванюшка, удобно упакованный в «космическое» приспособление, тоже захихикал беззубым ртом. Соболевский уже заметил, что хорошее настроение Алены сразу передается сыну. Так, наверное, все мамы-дети устроены. Поэтому его задача была – окружить Алену позитивом. Вот он и старался разгрузить ее от бытовых забот, как минимум. Хозяйство вел, в магазин ходил, еду готовил. Пусть мама ребенком занимается. А как максимум – освободить ее от тяжких дум, мыслей, переживаний. Поддержать в морально-психологическом плане, так сказать. Пока это у него получалось. Алена все чаще улыбалась, даже смеялась. И Ванюшке было хорошо. Собственно говоря, для этого он, Соболевский, здесь и присутствует.

– И вообще, это же вовсе не памперсы, – он показал на пачку продукции западных технологий.

– А что же это? – не поняла Алена.

– Это одноразовые подгузники. Видишь, и на упаковке так написано. А слова памперсы нигде нет.

– И почему тогда «памперсы»?

– У нас, в русском языке, закрепилось это слово по названию одной из самых популярных в мире марок, первой вышедшей еще на советский рынок. Они первыми стали такие подгузники к нам привозить. Одноразовые, впитывающие, дышащие, как трусики. Так и пошло – памперсы да памперсы. Здесь, видишь, и фирма совсем другая, «Либеро». А все равно памперсы. Такая же история произошла с ксероксом, например. Была такая компания, «Ксерокс». Первые множительные аппараты, копиры, их изобретение. Хотя нет, может быть, изобрел и кто-нибудь другой, а они только в серию запустили. Ну, неважно. Сейчас такие выпускают все, кому не лень. Но все они – ксероксы. И джип как название внедорожников. И так далее. Аспирин, поролон. Даже фломастер.

– Аспирин? Фломастер? – удивлялась Алена.

– Про аспирин вообще интересно получилось. В тексте Версальского договора, того самого, который Первую мировую войну закончил, был пункт специальный записан. О том, что немецкая фирма «Байер» теряет эксклюзивные права на торговую марку и название «аспирин». И аспирин стал всемирным.

– Надо же, как серьезно…

Он развлекал Алену подобными историями, а где-то глубоко в подсознании у него звучал голос его Галины Андреевны. Она, выйдя на пенсию, подрабатывала репетиторством по русскому и литературе. К любому делу она всегда относилась очень творчески, с фантазией и даже юмором. По-современному бы сказали, что она очень «креативная». Желающих «порепетировать» у нее было много – все уроки она старалась сделать интересными, разнообразными, запоминающимися. И часто иллюстрировала свои занятия такими примерами «из жизни».

Соболевский, валяясь в похмельном бреду в соседней комнате, через приоткрытую дверь слышал ее голос. Вот уж никак не думал, что мозг, затуманенный только что выпитой утренней банкой пива, оказывается, запоминал все это. А теперь протрезвевшая память услужливо включалась в нужный момент. И в самом деле, не уголовные же дела ей пересказывать для поднятия настроения.