Александра Треффер - Прогрессирующая шизофрения

Притворно застонав, я упала и закрыла глаза. Я слышала отчаянный крик мужа, топот копыт, но не пошевелилась. И только когда торжествующий победитель склонился надо мной, чтобы забрать оружие, ожила, очень удивив врага, и пронзила его насквозь.

Увы, пока я разбиралась с противником, и тот испускал дух, отряд ускакал, увозя Диму с собой. Схватив скакуна под уздцы, я вскарабкалась на него и пустилась в погоню. Но, не имея опыта верховой езды, не удержалась на спине благородного животного и свалилась, ударившись головой о камень. На меня опустилась темнота.

Очнулась я от ощущения прохлады: кто-то обтирал мне лицо влажной тканью. Вдосталь насладившись приятными ощущениями, я разлепила веки. На меня смотрели встревоженные глаза незнакомого мальчика. Заметив, что я пришла в себя, он вскочил и, отбежав в угол, насторожённо наблюдал оттуда за моими действиями.

Я села. Всё кружилось, голова гудела, меня подташнивало, видимо, я заработала сотрясение. Но это не помешало мне подняться и осмотреться. Наверное, мы находились в том самом разрушенном доме, возле которого произошла трагедия, едва ли ребёнок сумел бы утащить меня дальше. В комнате отсутствовали окна, и было тепло, благодаря очагу в углу, где горел огонь и что-то жарилось. Помещение оказалось довольно большим и с обстановкой: два матраца, стол, четыре стула и высокий шкаф составляли его убранство.

– Спасибо, что спас меня, – произнесла я, повернувшись к подростку. – Как тебя зовут?

Тот внимательно выслушал, помолчал, а потом ответил:

– Кирос.

И похлопал ладонью по груди.

– Ника, – протягивая руку и делая шаг к нему, сказала я.

Мальчик испуганно шарахнулся прочь. Я удивилась:

– Почему ты меня боишься? Я не причиню тебе зла.

Снова возникла небольшая пауза.

– Да, скорее всего, вы на это не способны, – наконец ответил подросток, – но если хочешь остаться в живых, надо быть осторожным всегда и со всеми.

А мне стало ясно, почему он с трудом меня понимал. Говорили мы на одном языке, но сильно искажённый здешний звучал, как чужой. И всё-таки мы могли объясняться, что очень меня порадовало.

– Что это за страна, Кирос? – задала я вопрос.

– Не знаю, – ответил он, поколебавшись, – сейчас нет стран.

– Но ведь ты откуда-то знаешь это слово? – настаивала я.

– Из книг, – объяснил он, – их много в библиотеке.

– У вас есть библиотеки?

Изумлённая я, наверное, выглядела забавно, потому что подросток прыснул:

– Они разрушены, но книги там остались.

– Как же ты научился читать? Сам?

– Мама научила, – погрустнев, ответил мальчик.

– И где она сейчас?

– Её убили.

Мы замолчали. Я не решалась выспрашивать, а он, похоже, не горел желанием делиться наболевшим. Но детское любопытство, в конце концов, взяло верх.

– А вы откуда? Говорите вроде бы по-нашему, но как-то иначе…

– Я землянка.

Он пожал плечами.

– Да и я тоже. Но вы не здешняя, так?

– Слава Богу, – подумала я, – что это моя планета, а не Марс.

А вслух сказала:

– Я из другой реальности. Из России.

– Точно, – вдруг крикнул он так громко, что я вздрогнула, – Россия! Это Россия.

Я воззрилась на него.

– А почему она в таком упадке? Что здесь случилось?

Кирос печально покачал головой.

– Понятия не имею, – произнёс он, – я родился, когда всё уже было разрушено.

– Сколько тебе лет?

Неожиданно почувствовав доверие, он придвинулся ближе и обратился ко мне на «ты»:

– Тринадцать. Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Хочешь узнать, давно ли здесь так плохо? Давно. Даже мама не помнила ничего другого.

– Охо-хо!

Я расстроилась. Мальчик взял меня за руку.

– Не печалься, мы выживем. Сегодня ты убила хозяина этой лошади….

Он кивнул на камин со скворчащей сковородкой.

– …значит, будет пища. И долго….

– Стоп! – испуганно сказала я. – Там жарится лошадь или её владелец?

Подросток расхохотался.

– Конечно, мы кушаем не слишком сытно, но людей никто не ест.

Я вздохнула с облегчением, а он продолжил:

– Сейчас мы пообедаем и ты, наверное, уйдёшь, да?

Голос ребёнка упал, на глаза навернулись слёзы.

Я покачала головой.

– Нет. Во-первых, у меня сотрясение мозга, нужно отлежаться. Во-вторых, я считаю, что дети не должны жить в одиночестве, поэтому на некоторое время останусь с тобой.

Взгляд его загорелся.

– Ты усыновишь меня?

Я колебалась, не зная, как отнестись к неожиданному предложению. Но когда мальчик, не дождавшись ответа, горько заплакал, сетуя на своё сиротство, все сомнения исчезли.

– Да, – твёрдо сказала я. – Но, Кирос, ты, наверное, видел, что всадники увезли моего мужа. Я должна его найти. А тебе придётся пойти со мной.

Подросток закивал.

– Я готов, – ответил он. – Мне надоело это место. И… твой мужчина – достойный воин, он заслуживает того, чтобы его спасли.

– Ты прав, – сказала я, обнимая ребёнка, уткнувшегося мне в плечо зарёванным, но сияющим личиком.

Вскоре мы ели жареного скакуна, оказавшегося удивительно вкусным. Я жалела лошадь, но понимала, что в этой реальности человек должен думать, в первую очередь, о себе и себе подобных, чтобы сохранить едва теплящуюся в землянах искру жизни.

Жуя, Кирос посматривал на меня, словно пытался разгадать причину моей задумчивости. Проглотив кусок, он спросил:

– Жалко коня, да?

Меня настолько удивила его проницательность, что я подавилась и раскашлялась. Мальчик постучал меня по спине, и постепенно дыхание пришло в норму.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась я.

– Мой дед был ясновидцем, и его способности перешли ко мне.

– Деда тоже убили?

– Не знаю, – погрустнев, ответил подросток, – возможно. Он просто исчез, как и отец. Но от него я унаследовал умение читать мысли, лица, видеть души и влиять на людей, и это помогает мне выживать…

Поразмыслив, я произнесла:

– Кирос, я должна тебя предупредить. Если ты не хочешь, чтобы мы расстались, запомни: как только моё тело начнёт растворяться в воздухе, испуская разноцветные лучи, сразу же хватайся за меня. Если ты этого не сделаешь, я вернусь в свой мир одна.

Перепугавшийся мальчик крепко вцепился в мою руку, а я засмеялась:

– Не сейчас. Пока я никуда не собираюсь исчезать. Сначала я должна найти мужа.

– А если он умер?

Озноб пробрал меня до самых костей.

– Нет, не верю! Он сильный и выдержит всё, если только…

– Только что?

– Если не решит, что меня, действительно, убили.

Подросток помолчал, обдумывая мои слова.

– А ведь «смерть» твоя выглядела очень правдоподобно, – наконец сказал он. – Вполне возможно, что ему тоже так показалось.

Вскочив, я воскликнула:

– Но тогда он может потерять волю к жизни. Мы должны отправляться немедленно!