Кирилл Леонидов - Проект «Акация». Современный роман-версия

Скоро, однако, как только математичка отвлеклась, Левитин снова начал излагать мне свою концепцию:

– Единственный путь – это самосовершенствование. Тебе надо самому измениться, не для нее одной, тут может и не получиться никогда, а как бы для всех женщин. Надо стать интереснее, содержательнее, надо к жизни относиться иначе.

– А как?

– Одним словом не скажешь. Надо, чтобы девчонки воспринимали тебя как холодноватого, независимого красавца, такого мачо, понял?

– Понял.

– Да ни хрена ты не понял! Умнее надо стать и красивее. Но это должно быть естественно для тебя самого. Ты сам должен этого хотеть, как дышать. Только тогда толк будет. Прислушайся к моим советам, и все будет тип-топ.

Он посмотрел мне в глаза, и я поверил ему, отныне, с этой минуты став его учеником и помощником, потому что был поражен точностью, как мне показалось, его объяснения. Тогда я просто решил для себя, что Венька никогда не ошибается, он обладает особым талантом видеть все вещи глубже, не снаружи, а изнутри, раскладывать их по молекулам и атомам.

Но все-таки я здорово захандрил. Невнимание Ани воспринял как личное поражение, уж лучше бы не совался на рожон и жил надеждой. А теперь уже все было ясно.

Левитин пару недель наблюдал это мое состояние, а потом заявил:

– Слава, кто владеет миром, скажи?

– Тот, у кого деньги есть, – мрачно ответил я.

– Ничего подобного! Миром владеет тот, кто владеет информацией. Ты хочешь знать о человеке, который тебя интересует?

– Ты про Аню?

– Про кого же еще?

– Ну, хочу.

– Тогда почему не интересуешься ее жизнью?

– Мне было бы интересно, но я не знаю о ней ничего.

– Так узнай, если интересно. У тебя, Слава, проблемы с логикой.

– Ну, ты тоже скажешь… В замочную скважину подглядывать, что ли?

– Зачем в замочную скважину? Просто потихонечку собирай информацию. Кто она, что она, с кем она? Если она хорошая, ты узнаешь ее лучше и поймешь, над чем тебе надо работать, чтобы стать ближе и иметь шанс понравиться, если плохая, тогда на душе и вовсе полегчает (о ком страдал?!), ну?

– А ты опять, похоже, прав, – неуверенно согласился я.

И этого для Левитина оказалось достаточно. Через пару недель он приехал ко мне домой поздно вечером и с самодовольным видом пригласил:

– Я на такси, поедем, посмотрим на твою Анну?

– Куда?

– Узнаешь.

– Я с трудом отпросился у родителей на пару часов, помогли Венькин представительный внешний вид и вежливость со взрослыми. Мы спустились вниз, и такси понесло нас на другой конец города. Когда машина остановилась по Венькиной просьбе у ночного клуба «Койот», Левитин сказал мне негромко:

– Слушай, ты только не дергайся там… Сиди спокойно.

– Хочешь удивить тем, что она посещает ночной клуб с каким-нибудь отморозком? – спросил я с растущим раздражением.

– Нет, мне этого мало, – ответил Вениамин, загадочно улыбаясь. – Я хочу освободить тебя от иллюзий. Даже если это будет больно, это принесет пользу.

Он жестом приглашающего в гости предложил пройти с ним фэйсконтроль, и мы внедрились внутрь клуба как ножик в масло.

Я почти сразу увидел Аню. Ее белая блузка фосфоресцировала под неоновым светом, джинсовые капри облегали стройные, точеные бедра, как на обложке модного журнала. Но это только на мгновение, теперь мой взгляд впился в ее соседа за столиком. Судя по их оживленной беседе, это не просто сосед, это ее спутник. Меня снова обдало жаром, как тогда при неудавшейся попытке познакомиться. Но что-то знакомое было в его крупной комплекции, мощном затылке и зачесанных назад густых светлых волосах… Это же не подросток, а папаша в преклонном возрасте! Куда смотрел фэйсконтроль? Долой педофилов, защитим детство! Но если серьезно, что их может связывать? Вдруг я узнал в нем Игоря Ивановича – нашего историка. Ему точно лет тридцать пять отроду. Как же так? Я ни черта в этой жизни не смыслю, размазня!

– Пойдем отсюда, хватит, – едва выдавил из себя.

– Уже все? – с притворным удивлением спросил Левитин.

Я, не обращая внимания на Венькину издевку, молча рванул к выходу. За толпой в зале они нас вряд ли видели, а если и видели – наплевать. Левитин снова поймал такси, сел вместе со мной на заднее сиденье.

– Ну и что? – с показной небрежностью произнес я, то ли для него, то ли для себя самого.

– Что, ну и что? – переспросил он.

– Ну пришли они в ночной клуб, ну посидели, об истории поговорили…

– Дурак…

Венька вынул пачку фотографий и положил мне на колени:

– Вот в ресторане, вот в кафе быстрого питания, в библиотеке, а вот – в сауне! А? «Зодиак» – это ж элитная сауна! Вот заходят в двери, вот даже адрес сфотал. Извини, снять сам «процесс» для меня технически оказалось невозможно, профессионализма не хватает, я ж только любитель. И, наконец, съемная квартира!

– Ты… зачем это сделал?

– А что такого? Представил тебе доказательства.

– Доказательства чего?

– Что тебе нечего ловить. А еще кое-какие выводы сделал и для себя.

– И какие?

– Очень хочется знать, чем на самом деле живут наши школьные носители знаний и морали. Особенно этот.

– Че ты к нему прицепился? Пошел он… вместе с Анькой. Дай, я их выброшу, эти фотки.

– Э, нет! – Венька поспешно засунул их во внутренний карман ветровки. – Это мина замедленного действия моего кустарного изготовления. Я немало своего дорогого времени потратил на работу.

Поведение Левитина нравилось мне все меньше. Он явно что-то замышлял. Я брякнул ему на всякий случай:

– Если ей плохо сделаешь, то…

– Да не нужна мне твоя Аня, успокойся.

Венька смотрел в окно автомобиля, и свет витрин отражался в его глазах торжествующим пожаром. Разве мог я хотя бы предположить тогда, какой «пожар» он уже готовил?

Левитин начал двигать идею школьного самоуправления. Абсолютным новатором он здесь, конечно, не был. В России уже были примеры организации в школе игрищ с созданием некого школьного правительства или парламента. Говорят, будто это приносит пользу, то есть формирует у детей способность к принятию самостоятельных решений, чувство ответственности, заинтересованность в организации всей школьной жизни, когда школьник становится не исполнителем и объектом, на которого обрушиваются требования, а равноправным участником, организатором и контролером. Школьный процесс в этом случае уже не создается кем-то для него, а формируется при его непосредственном участии. Вот так, в общем.

Именно об этом и говорил Левитин в кабинете у директора, взяв с собой на беседу лучшего ученика, гордость школы, Женьку Запашного, как союзника в продвижении идеи. Он настоящий отличник, но в общении с ребятами у него как-то не очень ладилось, поэтому Венькиному предложению возглавить организацию этой затеи он обрадовался, хотя и несколько дней «думал». Однако, как сказал мне об этом сам Левитин, он не сомневался в том, что Запашный даст согласие: