Алексей Беркут - Дети пустырей

– Только попробуй ещё при мне грубить людям! Понты свои дешевые кидать, терпила!

Всей компанией мы быстренько ушли подальше от пруда, в район аквапарка и уже там, в одном из сквериков сели пить пиво. А наш Гаврила ещё часа два возмущался.

Впрочем, остаток вечера прошёл спокойно. На удивление.

Уже смеркалось, когда мы довели Серегу до дома, а сами втроем Витек, я и Гаврила отправились к Ирине.

Затем дошли до подруги Гава и ещё часа три вместе пили пиво, то в комнате, то на кухне. Затем уснул Витек, прямо в гостиной, на паласе. Ирина смотрела телевизор и копалась в смартфоне, и мы снова ушли на кухню.

– Зачем ты так психуешь, Гаврила? – наконец не выдержал я, – Сегодня вспылил, а что толку? Тот мужик все равно не поймет, как и не могут понять наши родители, представители старшего возраста. Но мы живём в реальности. Не стараемся задумываться о будущем, так как это очень смутно воспринимается. Беспредел на улицах, во всём мире. Такие слова, как глобализация, ВТО, наркобароны, международный терроризм для нас так же обыденны, естественны как для наших предков комсомол, мир, Гагарин, холодная война. Мы поколение, на которое хлынуло всё, что было в запертом сейфе, наше сознание пытается переварить и не может. Ведь даже у взрослых, у наших родителей психика не выдерживает нового. А этого нового по самые глаза. И не надо никого винить. Постсоветское пространство – плацдарм для дерьма всего остального, и в первую очередь капиталистического мира. Это сплошные грехи, фобии, мании, информационные войны, телезависимости, шаблоны, стандарты. Наше поколение поголовно тронутые шизоиды. У каждого свои загоны. Фишка вся в чём, нашим предкам самим никак не успеть догнать окружающую действительность, куда уж им въехать в наше понимание мира, ощущение реальности, мировосприятие. А у нас даже априори мало, а уж жизненного опыта – вообще крупицы. Мы пытаемся, честное слово пытаемся сохранить эти крупицы. Особенно светлые, чистые. Но многие из нас не выдерживают, ломаются. Кто-то спивается, кто-то…

– Ты чего-нибудь понял? – прохрипел Витек, как оказалось проснувшийся и стоявший теперь в дверях, обращаясь к Гавриле.

– Нет, – ответил он, – А ты вообще иди спать, и не подслушивай!

Гаврила сделал пару глотков из бутылки и прохрипел.

– Костыль, вот ты столько сказал и хоть бы что-то по делу. Причем тут моя вспыльчивость и тот мужик? Он родился после войны, юность провел в сытые шестидесятые, в Афган не попал в силу возраста, а теперь просто живет спокойно, обвиняя в своей никчемности государство, снова ожидая, что о нем позаботятся. Таких же, как он, куча, считают, что им государство должно, все вокруг обязаны, а сами они пустышки. Никто им не должен, а сами ничего не могут и строят из себя значимость.

– А зачем срываться, что толку, что ты избил его? Он умнее не станет, а ты мараешь свои руки, тратишь нервы. Таких не исправишь.

– Нас всех не исправишь! В общем, не лечи меня, отстань со своей философией. Устал я уже. Не будь оленем, кругом охотники. Строишь из себя психолога. Пей пиво или иди домой, хватит мне нравоучений, – завозмущался Гаврила.

Мои нравоучения вконец достали его. И эта тирада продолжилась, если бы на кухню неожиданно не вошла Ирина и две незнакомые девушки.

Одна из них была стереотипная, одна из шаблонных подружек Ирины, с образом жизни согласно молодежным каналам и трендам. Длинные ногти, прическа, одежда были шаблоном и выдавали обычную фифу. А вот вторая оказалась непривычно странной для этой квартиры, по крайней мере, раньше среди знакомых Ирины таких мы не видели.

Может, конечно, я нетрезвый, то она показалась мне красивой.

Она сильно отличалась и от той с кем пришла, как небо и земля. Непонятно, что их объединяло, что общего было.

Даже Гаврила замолчал, и это заметила его пассия. Быстро познакомив, она попыталась увести девушек в комнату, но фифа начала вдруг флиртовать со мной. Гаврила ухмылялся, а я внимательно смотрел на ту, вторую и не обращал внимания на дешевые подкаты фифы.

Не знаю, что в ней зацепило, ясно только было точно, что понравилась. А что именно в ней понравилось?

Так я и смотрел, пока они не ушли в комнату. А мы остались допивать. Еще немного погодя я вызвал машину и уехал домой.

Я наконец-то защитил диплом, сбросил, так сказать, с себя этот камень. Теперь я очередной дипломированный специалист, каких в стране тьма. Правда, никому не нужных. Ведь обучают тех, кого не надо, а дефицитных специалистов или нигде не учат или никто не хочет учиться, не престижно. Многолетний дисбаланс в системе, в итоге экономисты работают товароведами и экспедиторами, директорами крупных предприятий управляют выпускники филиалов физкультурных университетов с дипломом бакалавров гостиничного бизнеса, фитнес-инструктора, специалисты широкого профиля в нефтегазовой сфере, у которых даже по своей специальности нет знаний, зато есть родители со связями и кучей денег.

Очередной жаркий день начинался, когда позвонил Гаврила. Я с радость покинул душную квартиру и быстрым шагом двинулся на точку сбора.

Пока кроме нас двоих никого не было. Кто-то после смены отсыпался, кто-то после очередного летнего вечернего загула отлеживался, кого-то родители списком дел наградили с самого утра, а кто-то просто валялся перед телевизором.

Мы вдвоём с Гаврилой пробрались к Вовчику в квартиру, правда, не без помощи его мамы. Гаврила вошёл к нему в комнату и строго так сказал:

– Что, опять за компом! Каждый день одно и то же!

Реакцию Вовки надо было видеть. Мы думали, он выскочит в окно. Нет, ничего подобного. Он отдышался и снова погрузился в монитор.

– Хватит туда пялиться! Ты с нами идёшь? – уже по-настоящему строгим голосом заговорил Гаврила.

– Куда? – не отрывая глаз от экрана, спросил Вова.

– Просто так. Прошвырнёмся, – ответил Гаврила, хитро улыбнулся и дёрнул шнур фильтра.