Ольга Мацкевич - Игры ветра. Рассказы, миниатюры

– Совсем как я, – холодно подумал один человек.

Если бы на улице было больше фонарей, каждая из идущих за ним следом темных фигур подумала бы что-то другое, но фонарей было мало, и человек невидимым шел за человеком, и смотрел, как листья танцуют свой пугающий танец, и холодно думал – «совсем как я».

Только ветер видел их темный строй со стороны, плакал, злился и пытался все рассказать, но кто привык по-настоящему слушать ветер на самом исходе осени, когда и от собственных мыслей темно?

Вот и последний фонарь гаснет, листья остаются невидимыми где-то там, в темноте. Продолжают ли они свой танец?

У одного человека был двойник, который жил на границе. Время от времени человек получал от него письма, но никогда на них не отвечал.

В конце зимы двойник всегда писал так: «Дорогой, К.! Идут дожди, и межевой столб наполовину ушел в вязкую грязь, но скоро наступит весна и тогда на его верхушке птица совьет гнездо». Весной он писал о том, как цветут сады, летом – о том, сколько яблок, осенью – опять о дождях и том, что зима, должно быть, наступит уже совсем скоро.

Снова и снова двойник писал обо всем этом, и иногда человеку становилось страшно – что если смена пор года, единственные изменения, происходящие и в его жизни тоже?

Спящему человеку снятся черные и белые птицы, которые как яйца высиживают человеческие сердца. Кто виноват в том, что его сердцу досталась черная птица? Чья заслуга в том, что о его сердце заботится белая? И какая птица укрывает крылом его собственное маленькое испуганное сердце?

Черные птицы кричат, точно целый лес вековых деревьев скрипит перед грозой. Белые птицы молчат, смотрят внимательно и осторожно.

Спящему человеку снится, что его сердце вот-вот станет очень горячим, расширится и заставит, наконец, треснуть сковывающую его скорлупу. Одеяло сползает на пол, от волнения он ворочается с одного бока на другой, прикусывает губу во сне.

Стены спальни покрываются сетью трещин, через которые брезжится слабый утренний свет. Не страшно потерять привычное: комнату, тело и даже мысли – это не более чем скорлупа. Но страшно, так страшно и так волнительно увидеть над своей головой крыло. Черное или белое.

От утреннего сна не остается ничего кроме смутного воспоминания. Нужно бежать на работу, сегодня так много важных дел! На улице зябко и холодно. С голых ветвей деревьев с шумом срываются вороны. И что-то неясное вдруг защемит в груди человека, когда он остановится, чтобы посмотреть на них, кутаясь от холода в тонкое осеннее пальто.

И что-то внутри всколыхнется, когда два потрепанных белых голубя подойдут совсем близко к его ногам, так близко, что можно будет коснуться озябшими пальцами их жестких перьев.

В американском кино, если главный герой законченный неудачник, напротив его квартиры всегда оказывается окно другой квартиры, в которой живет очень красивая, скромная и добрая девушка. По вечерам, под срывающееся на крики комментаторов бормотание бейсбола, с банкой пива и пакетиком чипсов (готовить-то неудачник совсем не умеет) герой наблюдает за ней, очаровывается, влюбляется, и жизнь его наполняется смыслом и теплом. Если повезет (а так почти всегда и случается), они встречаются и живут долго и счастливо.

Напротив квартиры одного человека тоже есть окно. Однако, и утром, и днем шторы в нем плотно задернуты. Грешным делом человек уже стал подозревать, что обитатель квартиры – вампир, не терпящий солнечного света.

Однажды, когда на душе у него было особенно плохо, и он, в рассеянности, по привычке глядел на стянутые вместе шторы, воплощавшие, казалось, всю невыносимую сторону его жизни, они вдруг двинулись, снова замерли и, наконец, нерешительно поползли в сторону. Человек, затаив дыхание, следовал глазами за открывающимся занавесом судьбы, сердце его будто бы опустили в холодный мед.

В темном проеме окна показалась гибкая серая тень, а следом за нею – вытянутая лысая голова. Похожий на черепаху старик, узловатыми руками не без усилия поднял на руки толстого дымчатого кота, бросил потухший взгляд на мокрую улицу и снова скрылся в своем нафталиновом мире.

Человек даже почти улыбнулся.

Человек спит и ему снятся солнечные блики на поверхности воды, и электрические искры в пространстве, вокруг кого-то напротив. Он протягивает руку – видение с легким смехом отступает и ему кажется, что он снова маленький мальчик и играет с дверью в отцовскую комнату, в которую входить строго-настрого запрещено. В этот момент он как никто знает, что если бы дверь была изначально открыта, было бы совсем не так интересно. Гораздо интереснее добиться того, что бы открылась закрытая дверь, хоть за ней, возможно, и не больше того, что в комнатах с открытой. Человек делает шаг назад, и замок двери щелкает, она чуть приоткрывается. Это едва заметное движение вызывает волну восторга и желания. Он делает шаг вперед. Будто отражая его движение, дверь снова плотно примыкает к косяку, замок щелкает – она заперта. Игра, конец которой обещает удивительное наслаждение, чудесный приз, долгожданную разгадку!.. Человек – существо играющее.

Он просыпается, встает с постели и шарит босыми ногами в поисках тапок.

Утро еще раннее, совсем тихое, прозрачное. Слышно, как соседи за стеной дышат в такт. Слышно, как замирает после каждого удара его сердце.

Дворник метет мостовую, звук трущейся о булыжник метлы некрасивый, холодный и одинокий. Шторы в доме напротив как всегда плотно стянуты. Так и не найдя тапок человек босым идет на кухню, что бы заварить себе утренний чай. Спичка громко чиркает, и загорается синий огонь. Человек смотрит в него и вспоминает солнечные блики на поверхности воды, и электрические искры в пространстве, вокруг кого-то напротив. Чайник закипает быстро. Он наливает себе полную чашку и сыпет три ложки сахара. Соседи за стеной проснулись – человек слышит, как она освобождает его от объятий, как он говорит ей «доброе утро, родная», как сладко поют пружины их кровати. Он глотает свой чай, только в конце понимая, что тот соленый, как морские волны. Усмехаясь своей рассеянности, человек отправляется на работу.

Он думает о том, что для того, что бы войти в запретную комнату отца, или просто выйти из дома, нужно только договориться с дверью, показать ей свою силу, дать ей понять, кто здесь хозяин… мягко и уверенно повернув ключ толкнуть ее от себя.

Но, зная об этом, он никогда не делает этого по-настоящему. Закрывая входную дверь на ключ, он чувствует, что игра все еще продолжается, и так будет всегда. Оттого ли, что игра для него важнее приза? Оттого ли, что, зная почти все правила игры, он совсем не знает, что ему делать, когда она завершится, кроме как поставить свой приз на каминную полку и время от времени смахивать с него пыль?