Анатолий Цыганов - Шаман. Рассказы

© Анатолий Цыганов, 2016

ISBN 978-5-4483-5934-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Цыганов Анатолий Фёдорович – родился 22 марта 1949 года в селе Сосновка Новосибирской области.

После завершения учёбы в Новосибирском геологоразведочном техникуме направлен работать в г. Воркуту. Работал в полевых партиях. Прошёл путь от техника до начальника партии. Окончил Ухтинский государственный университет по специальности «геофизика». С 1988 года живёт в г. Ухта.

Печатался в газетах Воркуты и Ухты, литературных альманахах «Полярный следопыт», «Белый бор» и др. Автор рассказов и повестей о полевой жизни геофизиков.

Рыжего Мотю я встретил в сберегательной кассе Посёлка. Была пятница. Мы с женой решили снять некоторую сумму и договорились встретиться после работы. Но она задерживалась, и я пристроился возле окна, посматривая на редких посетителей заведения. Возле кассира стоял жутко помятый бич с рыжей шевелюрой и пытался, сбиваясь и шепелявя, что-то объяснить молоденькой девушке, сидящей за прозрачным стеклом. Бича трясло крупной дрожью, вероятно, с глубокого похмелья. Но при этом он пытался выглядеть достойно, так как чуть поодаль стояли два его товарища, одетые так же, как и он, в весьма потрёпанные геологические робы.

Невольно прислушавшись к диалогу между бичом и кассиршей, я вдруг почувствовал что-то знакомое в его сбивчивой речи. Вроде я уже слышал этот голос в далёком детстве. Но тот голос принадлежал мальчишке гораздо моложе меня. А здесь стоял пожилой мужчина, я бы даже сказал – старик, с беззубым ртом.

– Девушка, ну посмотрите. Вы такая симпатичная! Есть мне перечисления? Ну посмотрите! Пестов я, Матвей, – канючил бич. При этом он не выговаривал звук «с» и заменял его на «ф». Вот в этом «пофмотрите» и «Пефтов» я и услышал что-то знакомое.

Девушка наконец снизошла до рыжего и, всем видом показывая своё превосходство, бросила:

– Как, говоришь, твоя фамилия?

– Пефтов я! М. П! – подпрыгнул бич. Кассирша порылась в карточках и громко провозгласила:

– Книжку и паспорт!

Бич засуетился, хлопая себя по карманам. Моргая рыжими ресницами, он оглянулся на своих товарищей, напряжённо застывших у дверей, и, облегчённо вздохнув, выудил из внутреннего кармана множество каких-то бумажек. Вывалив всё это на стол, он принялся складывать бумажки в две кучки. Товарищи решили помочь и сунулись было к рыжему, но он зашипел на непрошеных помощников, и те понуро отступили в свой угол.

Наконец, собрав обе кучки, которые оказались искомыми документами, бич протянул бумаги кассирше. Девушка брезгливо взяла грязные, засаленные листочки и протянула вместе с карточкой соседке:

– Зин, посмотри! На Пестова Матвея Прокопьевича есть зачисления?

Соседка так же брезгливо подцепила ногтями двух пальчиков то, что должно было называться паспортом и сберкнижкой и, что-то вписав в карточку, торжественно объявила:

– Три рубля восемнадцать копеек!

Все трое облегчённо вздохнули и тихонько зашушукались.

– Ну? Так что дальше? – прервала дискуссию кассирша.

Бич задвигал губами, поднял глаза к потолку, что-то про себя высчитывая, и не менее торжественно изрёк:

– Снимите мне два рубля сорок копеек!

Кассирша презрительно посмотрела на бича и качнула пышной причёской:

– Не могу. По закону на книжке должно остаться не менее одного рубля. Либо закрывайте счёт.

Бич ещё сильнее затрясся и умоляюще протянул:

– Не могу я закрыть счёт. Мне деньги на него перечисляют. Вы оставьте семьдесят восемь копеек, какая Вам разница.

– Гражданин! Не мешайте работать! – вдруг сорвалась кассирша, – Алкаши проклятые! Как будто я не знаю, для чего вам два сорок! Будете хулиганить, милицию вызову!

Бич схватил документы и выскочил на улицу. За ним, испуганно оглядываясь, засеменили приятели. Несколько минут было тихо, и только временами раздавалось возмущённое фырканье кассирши. Но вот дверь открылась, и на пороге появился рыжий:

– Фнимайте два рубля вофемнадцать копеек, – примирительно прошамкал он. Кассирша протянула бичу кассовый ордер, и рыжий, потея от натуги, начал заполнять документ. Справившись с непосильной работой, рыжий протянул бумажку в окно. Кассирша фыркнула и вернула ордер назад:

– Подпись не такая. Распишитесь ещё раз.

Бич взял трясущимися руками ручку и принялся выводить каракули своей фамилии. Бумажка ещё трижды возвращалась в потные руки бедолаги. Рыжий стоял возле окошка, обливаясь потом, и дрожь сотрясала всё его тщедушное тело. Обречённо выводя непослушные буквы, он уже отчаялся получить свои кровные. Но вот процесс передачи наличности закончился, и бич засеменил к выходу.

Моя жена всё ещё задерживалась, и я вышел покурить. На крыльце стояли все три приятеля и пересчитывали мелочь. Видно, они наскребли нужную сумму, так как радостно загомонили и потянули рыжего к магазину. Бич сделал шаг и, внезапно обернувшись, остановился. Товарищи вопросительно затормозили:

– Ты чё? Погнали быстрее, а то магазин закроется!

Рыжий обвёл взглядом сберкассу:

– Ничё по пьянке не забыто? – смешно прошепелявил он и поспешил за товарищами.

Хорошо бы за хлебом, подумал я, но, вздохнув, отбросил от себя эту вздорную мысль. Для них сейчас бутылка «Агдама» была важнее даже чёрной икры. Подошла жена и срочно потащила меня в сберкассу. Я тут же забыл и о бичах, и об их заботах.

В понедельник позвонили из отдела кадров. Начальникам партий предлагались кандидатуры для работы в поле. Осень была в разгаре, и близилось начало сезона. Открыв дверь кабинета, я увидел Рыжего Мотю. Но это был уже не тот трясущийся бич из сберегательной кассы. Возле стола стоял опрятно одетый, усталый пожилой человек. Начальник отдела кадров представил его как классного тракториста с большим опытом работы.

– Вообще-то я уже встречал этого старика, – осторожно начал я предисловие своего отказа. Но смех начальника отдела кадров прервал мою едва начавшуюся тираду.

– Старика? Да он на пять лет моложе тебя.

– Гражданин начальник, возьми! Не пожалеешь, – зашепелявил Мотя.

И тут меня осенило:

– Слушай, брателло. Ты случайно не жил в Сосновке под Новосибирском?

– Ну, жил. А чё? Родился я там. Потом уехал с родителями на Сахалин.

– Соседей в Сосновке помнишь?

– Ну, помню. Дядя Федя. А чё?

– Да-а, видно маленькая у нас страна. Отец это мой, вот чё.

Мотя заморгал рыжими ресницами, не совсем понимая: радоваться ему встрече с земляком или ждать неприятности. Я же искренне обрадовался виду Моти, так как прошлая встреча оставила удручающий осадок. А память уже высветила яркий эпизод из жизни Моти.