Валерий Красовский - Объединяя времена

В приемном отделении уже находился мальчик пяти лет, но почему-то без родителей. У него тоже болел живот, была рвота, язык сухой. Анализ крови показал повышенное содержание лейкоцитов. При осмотре диагноз острого аппендицита не вызывал сомнений. Масочный наркоз эфиром дала опытная пожилая медсестра. Поддержав мальчика, пока миновала стадия возбуждения, Камский ушел мыть руки. Затем облачившись в стерильный халат и хирургические перчатки, приступил к делу. Отросток был на стадии гангренозного воспаления, но удалился легко, так как лежал поверхностно. В день выписки мальчика забрала бабушка. Родители почему-то так его ни разу и не навестили.

Примерно дней через десять самостоятельной работы Камского к нему нагрянул главный хирург области. Он внимательно ознакомился с ведением историй болезни, осмотрел всех больных. Особенно впечатлила его пациентка с избыточным весом. Увидев на перевязке, что ее рана зажила первично ревизор, не скрывал своего удивления. На прощание сказал спасибо, пожал руку молодому хирургу и уехал.

– Игнат Павлович, идемте перевязки делать! – услышал он голос медсестры, работавшей в перевязочной.

Для удаления омертвевших тканей на кистях рук подали старика Аркадия Трофимовича, которому шел девятый десяток. Он обморозился в начале марта, когда еще случались сильные морозы. Жил он один. Старуха его умерла. Дети выросли и теперь обитали со своими семьями где-то по республикам Союза. Неподалеку от него проживали по соседним деревням такие же немощные, как и он, родные брат и сестра. Для топки печи старику понадобились дрова и хворост, и он побрел в соседний кустарник. Но память и ориентировка на местности в таком возрасте дают сбои. Он заблудился. Когда силы совсем покинули его, он обреченно сел на пенек, дожидаясь своей кончины. В это время к нему в дом постучала соседка.

– Аркаша, ты дома? – позвала она.

Никто ей не ответил. Затем она приметила следы, ведущие к зарослям ольхи и ракит. Из-за любопытства она пошла по ним и вскоре обнаружила старика, сидящего на пеньке. Свой единственный и любимый топорик он держал на коленях. Старик не подавал признаков жизни. Соседка спешно вернулась в деревню и, увидев двух бредущих по дороге мужиков, закричала:

– Люди, пачакайте! – те остановились. – Аркашка помер. Сядзиць на пни у кустах и тапор у руках трымае.

Аркадия на санках привезли домой.

– Без сознания, но жив, – констатировала фельдшер-пенсионерка, работавшая в деревенской амбулатории.

Пострадавшего доставили в районную больницу. После случившегося психика у старика окончательно вышла из строя, и он стал невменяем. Однако раны, оставшиеся после удаления отмороженных пальцев и участков некроза, заживали удивительно быстро. Спустя некоторое время его перевели в дом-интернат для престарелых и немощных людей.

Семья Зуевых жила на некотором отдалении от деревни, нельзя сказать, что на хуторе, но не подходило слово и по соседству, так как соседей, как таковых не было. Короче говоря, обитали на отшибе. Главу семьи звали Харитон, его жену Пелагея. Через несколько лет совместной жизни у них появился сын, названный Тарасом. И только, спустя десять лет, когда их первенец не без труда одолевал третий класс, в их семье родилась дочь Клавдия.

Зуевы трудились в колхозе на общих работах, пахали и засевали свой огород, регулярно гнали самогон, который употребляли в большом количестве по поводу и без такового с особым сладострастием. До полутора лет Клавдия не ходила, а до четырех не могла научиться говорить. Ее, по достижению восьми лет, отвели в первый класс, но девочка к учебе была неспособна.

Тарас одолел с невероятным старанием и участием учителей начальную школу, выучился на тракториста, женился. От коллективного хозяйства молодой семье был выделен дом и земельный надел. Вскоре и молодых супругов появился мальчик.

Об умственном недуге Клавдии знала вся околица, и ей, видимо, суждено было всю жизнь ходить в девицах, ибо представить себе то, что на ней мог кто-либо жениться, было непостижимо трудно. В деревне всегда мелькало немало заезжих, проезжих, гостящих и отдыхающих мужчин. Кто и когда лишил Клавдию девственности неведомо, так как свидетелей этого процесса не было. Она сразу же забеременела. Старик Харитон и Пелагея заподозрили дело неладное, когда Клавдия пополнела, а живот у нее зримо округлился.

Старик свозил ее к врачам, а те констатировали беременность и поставили на учет. Когда родился ребенок мужского пола, его пришлось отдать в интернат, так как мать ухаживать за ним не могла по известным причинам.

Харитон вскоре умер, хлебнув не в меру первача. Пелагея и Клавдия остались вдвоем.

– Мне нужен ваш хирург, Камский, – обратилась заведующая гинекологическим отделением Акунина Зоя Петровна к старшей операционной сестре Потаповой Алесе.

– Он сейчас на поликлиническом приеме.

– Мне надо с ним поговорить.

– Я передам, что вы его искали.

– Пусть идет сразу к нам в гинекологию. Я его буду там ждать.

Приняв поликлинических больных, Игнат поспешил в гинекологию.

– Здравствуйте, Зоя Петровна.

– Игнат Павлович, мне нужен ассистент.

Камский первое время никак не мог привыкнуть, когда к нему обращались по имени отчеству, отчего чувствовал легкий душевный приятный быстро преходящий дискомфорт.

– Я сейчас как раз свободен и могу помочь.

– Дело в том, что нужно стерилизовать одну беременную женщину.

– По какой причине?

– В течение последних четырех лет она поставила в детский интернат троих детей с умственной отсталостью. Ей также выставлен диагноз олигофрения. Вопрос решался в области, рекомендовано прерывание беременности и перевязка фаллопиевых труб. Вот история болезни, можете ознакомиться. Минут через пятнадцать жду вас в операционной.

После рассечения мышц передней брюшной стенки, перевязки сосудов и разведения краев раны гинеколог пальцами раздвинула мышцы матки. Из раны хлынул поток околоплодных вод смешанный с кровью. Быстро был извлечен двадцати четырехнедельный плод мужского пола. После пересечения и перевязки пуповины он тут же посинел. Санитарка обернула его в пеленку и куда-то унесла. Затем произвели ручное отделение последа. В матку ввели питуитрин, и она тут же сократилась. Фаллопиевы трубы пересекли в двух местах каждую и перевязали.

Клавдия, будучи в отделении, выглядела несведущей спокойной и отрешенной от проблем бытия, как обычно. Через неделю она была выписана.

В родной деревне Клавдия при виде мужчин расплывалась в белозубой загадочно безумной улыбке. Больше она уже не беременела.